Книга магии - Мартин Джордж - Страница 14

– Я все думал, как ей предложить куклу. Я положил бумажный пакет в рюкзак. Приехал к миссис Мего, как обычно, бросил рюкзак на переднее сиденье «мерса». Она влезла в машину, как всегда, протискиваясь задницей вперед, и вдруг, ни слова не говоря, потянулась ко мне. Селтси, она открыла рюкзак! Нет, не открыла, а разорвала и сожрала ту куклу, как я ем бигмак, когда голоден. Потом она сидела на заднем сиденье, тяжело дыша. Я и не думал, что она такая сильная. Я боялся, что она увидит, как я смотрю на нее в зеркало, боялся обернуться. Потом она сказала:

– Выпусти меня. На сегодня достаточно.

Я открыл ей дверь, и она вышла. Она была молодой и сильной, но на этот раз иначе. Страшно. Вот и все, что я могу сказать. Она чуть ли не налегла на меня грудью, но не по-женски. Как… короче, я отступил назад. «Приноси еще. Ты знаешь, что мне нужно. Достань для меня». Она посмотрела на меня… угрожающе. Мне стало не по себе.

Он хмыкнул, еще раз затянулся, глядя грустными преданными глазами.

– По-моему, я влип еще глубже.

Мы молчали. Такса заскулила и поставила грязные лапы на колени Фарки. Он потрепал ее голову и почесал за ушами. Он прав: добычу еды для пожирательницы игрушек карьерным взлетом не назовешь.

– Что теперь? – угрюмо спросил он.

Угрюмо, потому что знал ответ.

– Не знаю.

– Может, спросишь?

Я сердито поджала губы оттого, что он это предложил.

– Я не люблю спрашивать, – сурово оборвала я.

Еще одна длинная затяжка. Он бросил сигарету, медленно встал и выдохнул:

– Тогда мне крышка.

И пошел прочь. Я смотрела ему вслед. Что я могла сделать? Я ни в чем не виновата. Он мне не друг… больше. Я ему ничего не должна, и так очень много для него сделала. Я вернулась в магазин, только раз убрав за таксой.

Когда руки заняты работой, мыслям ничто не мешает. И это плохо. Я снова подумала о том, сколько раз Фарки меня обманывал. Потом добавила к этому то, сколько раз он меня подводил. Я закрыла магазин, навела порядок и невольно представила, как он сидел за красным столом, по его лицу текли кровавые ручейки, а мой папа прикладывал лед к его брови. Тогда мы его спасли. Но какое отношение это имеет к нынешним событиям?

Я вздохнула и погладила волшебный ящик. Чуть-чуть жужжит. Нет, вопросы истощили бы его. Я выдвинула его и заглянула вовнутрь. Закладка. Ой, здорово! Такими закладками обычно награждают в школах. Я взяла ее в руки: с одной стороны были нарисованы Артур и Бастер Бакстер, с другой была надпись: «Молодец, Селма! Хороший доклад по книге». Я закрыла ящик.

Закладка могла лежать там годами, застряв где‐нибудь между ящиками, а потом упала. Но я знала, что это не так, и знала, что это значит. Я погасила свет и потащилась наверх.

Как-то в школе мне пришлось делать доклад по физике. Дедушка распилил для меня батарейку пополам, а потом папа поднял капот машины и рассказал, как работает аккумулятор. В нем кислота и металлические пластины с противоположными зарядами, и поток электронов движется от одной пластины к другой.

Но лишь годы спустя я поняла, что происходит с книгами. Дьюи был блестящим ученым, жаль, что слишком мало людей знает о его вкладе в дело сохранности библиотек. Об этом обычно умалчивают библиотекари и книготорговцы. Книги хранят так, словно надеются на неминуемую катастрофу. Однажды я разговаривала с Дуэйном, и он объяснил мне, что случилось с библиотекой в Александрии. Небрежное, необдуманное расположение манускриптов и свитков могло породить мощный поток между разнополярными томами, и волна растущей энергии послужила причиной пожара.[4]

Библиотека у меня небольшая, но впечатляющая. В основном книги в твердом переплете. С иллюстрациями. Пара старинных книг в мягкой обложке. Публицистика служит изоляционным материалом, отделяя друг от друга тома авторов-гениев, но все равно следует соблюдать осторожность. Однажды я поставила на одну полку «Шок будущего» рядом с «Двадцать тысяч лье под водой». Никогда больше не сделаю такой ошибки! И не поставлю более трех томов поэзии на одну полку. Юмористические же издания вообще лучше хранить в защитных пластиковых конвертах. Но и в таком виде держать несколько книг рядом взрывоопасно. Ладони вспотели, прежде чем я зажгла в комнате свет.[5]

Я долго смотрела на корешки: если вытащу неподходящий изолятор, мне расскажут то, чего никто не должен знать. Что же именно я хотела узнать? Я хотела помочь Фарки. Может, втиснуть «Тома Сойера» рядом со сказкой «Мышь и ее дитя»? Нет, мне нужно что‐то более близкое к обстановке. Мне надо узнать, как избавиться от пожирательницы игрушек. «Плюшевый кролик» стоял рядом со «Справочником деревьев», изданным Саймоном и Шустером. А за ним – «Век сказок», в котором полно умирающих монстров. Возможно, это то самое!

Прошептав молитву, я вытащила справочник. «Кролик» привалился к сказкам. Я унесла книжку на кухню, тихо прикрыв за собой дверь, села за стол – нужно было выждать немного времени, не слишком долго. Я отчетливо вспомнила, как книга «Записки о Галльской войне» Гая Юлия Цезаря просвистела через всю комнату и ударилась о стену так, что корешок лопнул. Встала. Черт, ходить не могу. Ждать тоже. Магия не любит, когда от нее чего-то ждут. Я сделала себе бутерброд: бекон, салат, помидор, пара ломтиков сыра. Водрузила еду на стол и заварила чаю. Я поставила чашку с блюдцем, старательно делая вид, что совсем позабыла о книге, и села пить чай. Пришел Купер и попросил кусочек бекона. Кушай, милый, не жалко. Он уселся на стол и составлял мне компанию до тех пор, пока я не услышала вожделенный звук: глухой стук падающей книги.

Я осторожно прокралась в библиотеку, быстро вернула на место справочник и склонилась над упавшим томом. Сборник афоризмов Бартлетта. Да уж, кажется, придется поломать голову. Я опустилась на колени рядом с книгой, делая вид, что смотрю вообще в другую сторону, потом быстрым взглядом «сфотографировала» открывшуюся страницу.

«Противоположность любви – не ненависть, а безразличие»: Эли Визель. Вот оно! Я вложила закладку Селмы в томик в знак благодарности и осторожно поставила его на полку. Таааак… Это меняет дело. Теперь мне нужно найти игрушку, к которой хозяин был совершенно безразличен. Безразличен, как я понимаю, не в смысле «это не мое, я с Барби не играю», осознанно безразличен. И я понимала, что это значит.

У моей мамы была сводная старшая сестра. Звали ее Тереза. Они никогда не встречались. Но похоже, она считала, что сестры, даже не знавшие друг друга, все-таки родня, потому что дважды вторгалась в мою жизнь. Когда мне исполнилось восемь, спустя несколько лет после смерти мамы, Тереза позвонила папе и дедушке, сказав, что будет в Такоме и хочет меня увидеть. Так я узнала о ее существовании. Все жутко стеснялись, она не притронулась к обеду, который мы для нее приготовили, но предложила свою помощь папе и дедушке, «когда придет время», обучить меня всяким «женским штучкам».

Потом она исчезла, но два года подряд присылала мне подарки ко дню рождения, которые обычно опаздывали на месяц. Сначала пришел пакет с игрушками Beany Babes – дешевая подделка, которую бесплатно кладут в «Макдоналдсе» в «Хэппи милз», а вовсе не их коллекционные сестрички. Потом книжка про Нэнси Дрю. Книжку я благополучно сдала в букинистический магазин, выгодно обменяв ее на несколько выпусков серии про Дока Сэвиджа. Но эти куклы из «Макдоналдса»… Я нахмурилась. Нужно ли хранить такую ерунду? Если только, как говоривал папа, в коробке под названием «На всякий случай», чтобы подарить или кому-нибудь так отдать. Все-таки вещи новые – мало ли, могли кому-то пригодиться, но для нас они были бесполезны. Как пятое колесо в телеге. «Нужны как собаке пятая нога», – говаривал дедушка. Кофейник – френч-пресс или дешевая подставка для айпада, которого у меня никогда не было. Носки – длинные, до колена, для подарков на Рождество. Друзья дарят нам такое годами, а мы при случае передариваем.