Тёмная душа (СИ) - "Леди Селестина" - Страница 38

Поттер хмыкнул. Драко был в своем репертуаре.

— А что это у тебя в руке? — кивок на фотографию в руках брюнета.

Только сейчас Поттер заметил, что сжимает вещицу в руках. Разозлившись, он скомкал фото и сжал в кулак, всей душой желая, чтобы то сгорело. Не прошло и секунды как его пальцы обдало теплом, а когда Гарри разжал кулак, то там был лишь пепел. Он без сожаления струсил тот на пол и очистил ладонь.

Малфой, наблюдавший за манипуляциями друга, не стал ничего говорить. Он видел, в каком состоянии сейчас Гарри, поэтому вел себя тихо. Драко даже не заикался о родителях Поттера, о которых вчера писали все газеты. Оказалось, что те живы и сейчас вернулись на родину.

В гостиной никого не было, поэтому, без задержек, Поттер взял свои вещи и он, вместе с Малфоем, отправился в Большой зал.

Стоило Гарри Поттеру войти в зал, шум тут же умолк, словно кто-то взял и по щелчку выключателя, выключил весь звук. Взгляды всех учеников и многих учителей, были обращены в его сторону. Многие смотрели на Героя с жалостью, но были злые взгляды. Особенно от стола с красно-золотыми знаменами. Поттер привычно проигнорировал такое внимание к собственной персоне и занял свое место за столом своего факультета.

Бум, звук включили. В зале поднялась шумиха. Ученики перешептывались между собой, косясь на Героя. Даже всегда сдержанные слизеринцы нет да нет, поглядывали на брюнета, который с безразличным видом поглощал яичницу.

Кинув косой взгляд на учительский стол, Поттер увидел Дамблдора, сияющего своей привычной улыбочкой, словно начищенный галлеон. Снейп, наоборот, выглядел слишком мрачным и раздражительным. На секунду их взгляды встретились, и парень заметил в глубине черных глаз печаль. И тут, мужчина поспешно отвернулся к Флитвику и о чем-то заговорил. Гарри отметил, что рядом со Снейпом пустует стул. Обычно там сидела МакГонагалл, но сейчас та сидит справа от директора. Это удивило слизеринца.

— Я слышала сегодня от старшекурсников, что у нас появится новый преподаватель по истории магии, — пробормотала сидевшая напротив Гринграсс.

— Давно пора, — вторил Малфой. — А то на уроках Биннса настоящая скукота, да и пользы никакой. Каждое занятие про восстание гоблинов рассказывает, я его уже наизусть выучил, — после этих слов сидевшие поблизости слизеринцы зафыркали и согласно кивнули.

— У нас сегодня как раз есть этот урок, — сверившись с расписанием, изрекла Гринграсс.

— Интересно, кого нам поставят? Может, очередного идиота, такого, как Квиррелл, — вновь за столом послышались смешки.

— Он боится своей тени, как такому доверили учить нас… — издевательски протянула Дэвис, намазывая тост клубничным джемом.

— Дорогие ученики, — со своего места поднялся директор. — У меня есть несколько объявлений для вас, — в зале повисла тишина — все внимательно слушали, что хочет поведать им Дамблдор, а тот, в свою очередь, не спешил.

— Он, что, специально время тянет? — фыркнул Малфой.

— Драко, это ведь Дамблдор, ты что, забыл, что он уже стар и у него мог появиться склероз, — поучительно заметил Нотт, сидевший неподалеку. Часть слизеринцев одобрительно заулюлюкали, соглашаясь с однокурсником.

— Дамблдор любит добавить драматизма, — констатировал факт Малфой.

— Тишина, — прогремел на весь зал голос, усиленный магией. Ученики покорно замолчали, внимательно смотря на старика. — С сегодняшнего дня в программу образования вводится новый факультатив обязательный для студентов первых четырех курсов. Попечительный совет решил, что юным волшебникам будет полезно обучиться танцам, — продолжал свою речь старик.

После этих слов в зале поднялся шквал голосов — все обсуждали нововведения. Слизеринцы отнеслись одобрительно к новому предмету, поскольку практически во всех чистокровных семьях детей обучали наравне с этикетом, танцам. Гриффиндорцы восприняли новость улюлюканьями и смехом, как и хаффлпаффцы. А рейвенкловцам было все равно.

— Интересно, кто будет вести танцы? — озвучил интересующий всех вопрос Малфой. — Неужели, какой-то магглолюбец.

— Не думаю, — заявила уверенно Дафна. — Попечительский совет не одобрит подобную кандидатуру. Если я не ошибаюсь, твой отец, Малфой, глава совета. Странно, что он не сообщил тебе об этом.

Драко проигнорировал слова слизеринки.

С завтраком было покончено, и ученики начали расходиться. У слизеринцев первым уроком стояла история магии, на которую те и поспешили, попутно обсуждая кандидатуру нового учителя. Дверь в кабинет оказалась открытой, поэтому Гарри с Драко зашли внутрь и заняли одну из последних парт, оставляя первые для гриффиндорцев.

Прозвенел колокол. Дверь открылась и в кабинет вошла Лили Поттер собственной персоной. Женщина добродушно всем улыбнулась и прошествовала к своему столу.

Поттер мысленно застонал. Теперь ему придется несколько раз на неделе встречаться с «матерью», чему он был не рад.

— Неужели, она будет вести историю магии? — послышался рядом удивленный голос Драко. — Дамблдор, не мог найти кого-то получше.

— Видимо, нет, — ответил зло Гарри.

— Мое имя — Лили Поттер. Вы должны обращаться ко мне "профессор Поттер", — продолжала тем временем Лили. — И отныне я буду вести у вас историю магии. Кто подскажет мне, на чем вы остановились? — внимательный взгляд прошелся по аудитории.

В воздух привычно взметнулась рука Гермионы Грейнджер.

— Мисс… — Лили вопросительно посмотрела на гриффиндорку.

— Грейнджер, Гермиона Грейнджер, — представилась девушка, вскакивая со своего места. — С профессором Биннсом мы проходили восстание гоблинов.

— Хм, — нахмурилась профессор. — Странно. Согласно моим записям, вы должны были изучать историю тридцатых годов. Но да ладно… Вам придется многое наверстывать, если хотите успешно сдать экзамены. Садитесь, мисс Грейнджер. И десять очков Гриффиндору, — львы заулыбались.

Большую часть урока, миссис Поттер зачитывала лекцию, а за десять минут до окончания дала небольшой тест, чтобы проверить, как внимательно ученики слушали ее.

Гарри ответил на вопросы быстро, даже несмотря на то, что большую часть лекции пропялился в окно. Драко попросту списал у него, поэтому свои работы они сдали первыми и поспешили покинуть аудиторию. Но, неожиданно его окликнула миссис Поттер и попросила задержаться.

В первые секунды, Гарри хотел было взять и уйти, игнорируя просьбу, но затем передумал. Он привык решать свои проблемы, а не убегать, словно трус. А вся ситуация с Поттерами, напоминала ему бегство.

Прозвенел звонок, и ученики, собрав свои вещи, начали покидать кабинет. Гарри с Лили остались наедине.

В воздухе повисло тягучее молчание, которое никто не спешил нарушать.

Внутри Гарольда при взгляде на эту красивую рыжеволосую даму все сжалось. Ее глаза, так похожие на его собственные, сейчас были наполнены грустью и печалью. Под ними залегли черные круги, что свидетельствовало об усталости и плохом сне. Эта красивая женщина смотрела на него с любовью и надеждой, словно он был для нее самым дорогим на свете.

Внутренний голос твердил, что нужно развернуться и уйти, ведь он не нарушил никаких правил, поэтому профессор по истории магии не имеет права его задерживать, но юноша так и не сдвинулся с места. Какая-то его часть, либо невиданная сила заставили остаться и смотреть на эту женщину, такую красивую и чужую…

— Я вас слушаю, миссис Поттер, — нарушил мальчик затянувшуюся тишину.

— Гарри, я хотела поговорить с тобой. Попросить дать нам с Джеймсом шанс. Позволить, быть с тобой рядом… — Гарольд открыл было рот, дабы сказать, что это ничего не изменит, но Лили так жалобно на него посмотрела, что он решил промолчать. — Дослушай, пожалуйста, — юноша лишь кивнул. — Я не собираюсь принуждать тебя к чему-то. Я понимаю, что была плохой матерью для тебя и не заслуживаю прощения. Моему поступку нет прощения, как нет и оправдания. Я поступила ужасно, поддавшись уговорам более старших и опытных людей. Оставляя тебя с Петуньей, я считала, что это только на благо. Как же я была неправа! Сейчас я четко вижу, что совершила огромнейшую ошибку, — по щеке скатилась одинокая слезинка. — Когда ты родился, нам с Джеймсом было чуть больше восемнадцати, мы были неопытны и глупы, как и любой другой человек в этом возрасте. Ситуацию ухудшало еще то, что на дворе разгоралась война, каждый боялся за свою семью. И мы боялись, поэтому и пошли на такой шаг, потому что тогда нам казалось, что это единственный верный выход, — в каждом слове слышалась боль и обреченность. Лили не стала рассказывать о крестраже, поскольку считала это слишком тяжелым бременем, которое одиннадцатилетний мальчишка не в состоянии нести. Она стала придерживаться легенды, которую сочинил Альбус.