Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ) - Мелик Валерий - Страница 11

Идеологи внешнеполитического курса США и сейчас, и в будущем, считали, что распространение влияния России на Дальнем Востоке угрожает экономическим и политическим интересам США. Выступая за нейтрализацию российского влияния в этом регионе, они заявляли, что "Россия не является цивилизованной страной и поэтому не может играть цивилизаторскую роль на Востоке". Да, времена меняются, а политические интересы остаются.

Женился царский любимец поздно, в сорок лет, на молодой, почти вдвое младше него княжне Анне Андрониковской, дочери Тифлисского губернатора князя Андрониковского Ивана Михайловича. Весной 1884 года, в преддверии родов, Анна Ивановна с мужем переехала в Берлин, чтобы иметь возможность пользоваться советами знаменитых врачей. Там она часто ходила в церковь, где её видели молящуюся в слезах. Её беременность проходила трудно. 4 августа 1884 года Анна Ивановна родила сына Александра и скончалась на следующей день от родовой горячки. Благодаря усилиям врачей жизнь ребёнка, которая также подвергалась опасности, была спасена. Перебирая бумаги, муж нашел ее дневники, в которых она, предчувствуя свою смерть, прощалась с ним и благодарила его за то счастье, которое он ей дал и которое длилось так недолго.

Убитый горем князь Николай несколько месяцев отказывался видеть сына, а себя считал виновником смерти жены. Отдалился от двора, стал затворником в своем имении в Белгородской губернии. В один из зимних дней в начале 1885 года в имение прибыл курьер из столицы. Его пожелал видеть император. Пришлось спешно прибыть в Петербург, где князь Белогорьев удостоился высочайшей аудиенции. О чем с ним говорил император — неизвестно, но князь преобразился, он будто вновь почувствовал вкус к жизни. Стал выходить в свет, посещать различные клубы, званые вечера других аристократов, иностранных дипломатов. Потом назначение в Европу. Вена, Париж, Мадрид. Здесь так же светские вечера, высший свет и т. д. Мальчик сначала находился у родителей матери, в Тифлисе. Но в 1888 году его дед, князь Андрониковский, в доме которого он жил, умер. Николай Белогорьев вернулся в Россию, перевез Александра в Петербург и всерьез взялся за воспитание сына. После нового назначения в Берлин он не захотел вновь оставлять ребенка и забрал его с собой. Опять расстаться пришлось, когда Александр поступил в кадетское училище. Потом Николаевское кавалерийское и выпуск в прославленный Его Императорского Величества Кирасирский полк, которым в свое время командовал и сам командовал.

Николай Белогорьев схватил за плечи Александра, посмотрел на него, глаза заблестели, он порывисто обнял сына. У корнета тоже выступила слеза. Оба молчали, полностью отдавшись эмоциям от встречи, два гвардейца, отец и сын, генерал и корнет.

— Сын! — только и смог вымолвить князь.

— Отец! — ответил Александр и крепче прижался к князю. Сущность Александра Белогорьева, корнета, сына князя выступила на первый план, его эмоции захлестнули молодого человека. Да, он очень любил отца.

Они резко отстранились друг от друга, будто постеснявшись столь бурного проявления чувств.

— А ты вырос, сын, повзрослел, изменился.

— Я рад, что ты приехал, отец! — ответил сын.

— Я тоже рад тебя видеть, сынок! — отец так и держал его за руку, не отпуская от себя и любуясь красавцем сыном. Я тоже молчал, всматриваясь в отца.

— Ну что, поехали домой? — очнулся он.

— Да, конечно! — согласился я с ним и приказав денщику заняться багажем.

Федор, оробевший в присутствии генерала, чуть ли не строевым шагом протиснулся в вагон и стал подавать чемоданы нанятому носильщику.

Погрузив все на тележку наш караван отправился к выходу с перрона, где ожидала нас предварительно нанятая грузовая карета.

Проследив, как все это будет загружено, Белогорьевы отправились на Васильевский остров, в свой особняк.

В дороге они почти не разговаривали. Так, общие фразы. Дома, за обедом тоже мало говорили, отдавшись полностью кулинарным талантам кухарки. За столом им прислуживала пожилая пара слуг, очень обрадовавшаяся приезду старого господина. Ели борщ из поросенка и утки, ветчину с грибами, кипяченную в малаге, соус из телячьих мозгов, перепелки жареные со свежими огурцами. Запивали крымским портвейном торгового дома братьев Шталь.

Отец очень устал с дороги, но соскучившись по сыну, отдыхать отказался и настоял, чтобы десерт подали в библиотеку, где можно было поговорить.

Здесь под кофе и шустовский коньяк, в хрустальном графине с так знакомым в ХХI веке названием "Белый аист" наконец отец и сын смогли пообщаться.

Отцу было интересно все, чем живет его сын, его состояние после ранения, новости в родном полку, где оставались еще его сослуживцы, здоровье многочисленных знакомых и дальней родни. Как обычно бывает в настоящем мужском разговоре, вскоре перешли к вопросам политики, да и все, происходящее вокруг не давало возможности обойти эти темы.

Отец, давно не бывший в Росси, слушал внимательно. Его отнюдь не радовала та обстановка, сложившаяся в стране, слишком либеральный курс, приведший к событиям, происходящим в настоящее время. Он считал, что "мельчание" дворянства, традиционно считавшиеся опорой трона, заигрывание с интеллигенцией, которая не только не имеет под собой духовных корней, но зачастую еще и бравирует этим, неминуемо должно было привести к этому взрыву.

— В России даже самая крепкая физическая часть нации, духовенство, пройдя через интеллигенцию, мельчает и вырождается, дает хилое, золотушное, близорукое потомство. А господа Мирский[20] и Сольский[21] слишком увлеклись идеями своего духовного учителя, Лорис-Меликова[22]. Его вера в доверительные отношения с чернью — вот причина всего этого.

— Отец, но в Северо-Американских Соединённых Штатах, откуда ты приехал, разве не представители различных сословий управляют государством? И вроде не плохо у них получается.

— Этот опыт совершенно не подходит России, — завелся отец, — неужели не ясно, что самодержавие — это основа, стержень России, оно имеет не только политический, но и религиозный характер, а приглашение выборных представителей к управлению государством означает ограничение самодержавия. Никто не вправе ограничивать власть, возложенную на самодержца свыше, никак нельзя позволить представителям общественности распоряжаться ресурсами государства, — разошелся родитель, — Россия — это империя, в другой ипостаси она существовать не сможет, и управлять ей сможет только сильная власть, только самодержец, а не толпа говорунов без роду и племени.

— Да, но если самодержец, которому богом уготовано управлять страной совершенно не подходит этой цели, если он откровенно слаб, что тогда? Вот в Северо — Американских Соединенных Штатах, насколько я знаю, сильная президентская власть, ненамного меньшая, чем у царя, но как только он перестает удовлетворять требованиям руководителя, народ призывает другого на его смену, — попытался возразить я ему.

— Но где гарантия, что на смену одному, чем-то не устраивавшему определенным требованиям, на волне болтовни и популизма придет совершенная пустышка? — парировал отец, — Нет, уж лучше богом данная династия самодержцев, чем выборы так называемых представителей, которые наобещают с три короба, благо ответственности за это им не нести. А еще и чтобы эти выборные занимались изданием законов…

Он вдруг замолчал и пристально посмотрел на меня.

— Александр, я не узнаю тебя. Ты раньше никогда не интересовался политикой, на тебя так повлияли эти события?

— Ну, скорее это политика занялась мной. Трудно быть в стороне от всего этого, если вокруг кипят такие страсти. Даже в голову, вон ударяет…, - попытался пошутить я.

— Но ты солдат, сын, а не дело солдата участвовать во всем этом. Наше дело — родину защищать, — как то просто произнес отец такие знакомые по прежней жизни слова, — да и привлечение войск, тем более гвардии… не гоже это…, для этого есть полиция, жандармы, казаки, наконец!