Меч (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 10

Я хотела его.

Он услышал меня. Он издал надрывный звук, а затем его боль вновь усилилась, темнея от этой нехватки. Разделение усилилось до такой степени, что я не могла уже ничего видеть. Мой контроль ускользнул, и он снова застонал прямо мне в рот. Я чувствовала мальчика сильнее остальных. Я ощущала желание в нем, в тех частях, которые оставили позади, и я не могла вынести это своим рациональным разумом.

В этот момент я сделала бы что угодно, лишь бы облегчить это его чувство — что угодно.

Я не помнила, чтобы переставляла ноги, но внезапно моя спина оказалась прижатой к стене. Он навалился на меня, целуя ещё крепче, его руки всюду гуляли под моим платьем, ноги вжались между моих бёдер. Он помедлил ровно настолько, чтобы вновь посмотреть на меня остекленевшими глазами.

— Элли, — хрипло произнёс он. — Пойдём со мной домой. Пойдём домой, жена. Я куплю тебе дюжину платьев. Всё, что ты захочешь. Всё.

— Нет, — выдавила я.

Его рука к тому времени оказалась под платьем, держа меня за ногу и прижимая к нему. Его пальцы глубже впились в мою плоть, пока он всматривался в мои глаза.

— Я хочу заняться любовью, — сказал он. — Сейчас, Элли. Ты мне позволишь?

Над этим вопросом я не раздумывала долго.

— Да, — ответила я.

— Ты меня любишь?

Я поколебалась, всматриваясь в его глазах.

Когда я не ответила, в его свете полыхнула боль.

В этот раз это была уже не боль разделения.

Он убрал ладонь с моего бедра ровно настолько, чтобы схватить платье спереди. Он разорвал его одной рукой, и я чувствовала нарочитость этого движения. Я раскрыла рот, чтобы рявкнуть на него, но он лишь вновь поцеловал меня, ещё крепче, и я опять ощутила мальчика, смешивавшегося с другой личностью, которая меня пугала. Его свет сплетался с моим светом, и на мгновение я ощутила, как он играет с ним, экспериментирует…

Пока он не нашёл то, что хотел.

Я хрипло всхлипнула. Его свет так глубоко проник в мой, что я действительно едва не потеряла сознание. Я не могла видеть, не осознавала, где нахожусь.

Я очутилась в Барьере, затерялась в нём, в каком-то другом месте…

Когда мои глаза медленно сфокусировались обратно, он держал меня одной рукой, всматриваясь в моё лицо. Его взгляд был интенсивным, кожа жарко раскраснелась. Он прикрыл глаза, и я осознала, что мы оба вспотели. Его пальцы крепче стиснули мою голую спину.

— Вот чего ты от меня хотела, — пробормотал он, целуя меня в лицо, в губы. — Раньше, в хижине. Ты ведь этого хотела. Не так ли, детка?

Он крепче поцеловал меня, проникая горячим языком в мой рот, и я осознала, что опять реагирую на исходившую от него боль, на вжимавшуюся в меня эрекцию, которая, казалось, стала ещё больше. Он возбудился до такой степени, что все его мышцы словно плавились, сливаясь со мной.

Я не видела его таким с тех пор…

— Видишь, любимая, — произнёс он ласковым, уговаривающим, мягким тоном. — Видишь, не так уж плохо. Теперь я могу дать это тебе. Я могу дать то, что тебе нужно… — боль исходила от него клубами, и он прижался лицом к моему лицу. — Gaos, Элли… пойдём домой со мной. Боги. Позволь мне позаботиться о тебе. Пожалуйста.

Я не могла говорить.

Я уставилась на него, невольно вспоминая.

Наверное, это был наш медовый месяц. Медовый месяц видящих, если такое понятие существовало. Мы оба ушли в своеобразный сексуальный транс, и я только потом узнала, что это нормально — процесс образования связи между новобрачными супругами обычно занимал недели, иногда дольше. Вопреки тому, что большую часть времени я пребывала в дурмане, потом я вспомнила всё, каждую минуту между нами, начиная от самых постыдных моментов и заканчивая самыми душераздирающе интимными.

Так что я знала, на что именно он ссылается. Я хотела от него чего-то на протяжении почти всего времени, что мы были там. Временами я хотела этого так сильно, что злилась на него, когда он не мог дать мне это. Даже в то время я понимала, что это иррационально.

А ещё это совершенно не поддавалось контролю с моей стороны.

Когда я в следующий раз подняла взгляд, он улыбался.

— Нет, — сказала я, ощутив его мысли. — Нет, Ревик… это ничего не меняет.

В его глазах полыхнула злость, но его рука лишь сжалась ещё крепче.

Он впился в мои губы, углубляя поцелуй, как только я ответила. Его ладони стиснули мою кожу, и он снова начал играть с моим светом, пока я не застонала ему в рот. Затем я уже раздевала его, неловко теребя запонки на белой рубашке под смокингом. Его боль усилилась, как только он осознал, что я делаю. Я видела, как он прикрыл глаза, а затем принялся стягивать лямку платья. Я посмотрела на его тело, стащив рубашку и пиджак с его плеч, пытаясь осознать перемены в нём, в том, как выглядела его грудь.

Затем он уже поднимал меня на руки, отбрасывая платье в сторону и принимаясь расстёгивать свои брюки. Я начала помогать ему, но он не ждал меня.

Отпихнув мои руки, он дёрнул ширинку и высвободил свой член, затем тут же сдвинул мои кружевные трусики, чтобы войти в меня.

Он помедлил… ровно настолько, чтобы скользнуть в меня пальцами и ахнуть мне в шею, ощутив, насколько я готова для него.

Мой разум опять попытался отключиться, отрицать, что я делаю.

Он убрал руку, стиснул мои волосы. Все его мышцы напряглись, пока он всматривался в моё лицо.

Затем он с силой вошёл в меня.

На протяжении долгого мгновения мы оба не шевелились.

Он издал низкий звук, почти полный мольбы.

В этот самый момент я ощутила его.

Я ощутила Ревика — того, кого я всё ещё невольно считала настоящим Ревиком — и это до такой степени застало меня врасплох, что я закричала в голос, обхватив его за шею. Я вновь ощутила его, ещё сильнее, и задохнулась. Я не сразу распознала в этом звуке рыдание, сдерживаемое так долго, что я просто не могла его выпустить. Я была настолько не готова ощутить его, особенно когда он находился во мне.

Я не смогла контролировать себя, когда это присутствие никуда не делось.

Он вдолбился в меня так глубоко, как только мог, и мои пальцы сжались в его волосах.

Он не ушёл. Он оставался со мной… вместе с мальчиком, проблесками всех троих. Но я держалась именно за его проблески, хваталась за него в их коллективном свете, как одержимая гналась за этой ниточкой, чувствуя, как мой свет открывается для него.

Я услышала его в его голосе, когда он застонал.

— Элли… боги, Элли, я скучал по тебе. Я так сильно по тебе скучал…

— Детка, — я ощутила слезы, навернувшиеся на глаза. — Я люблю тебя…

Его боль едва не раскроила меня надвое.

Тот глубокий завиток света вновь нашёл меня. Перед глазами всё опять померкло.

Когда я пришла в себя, его свет всё ещё окутывал меня, вплетался с таким собственничеством, что я ничего не видела перед собой. Он вновь вошёл в меня, и всё его лицо изменилось, когда я стиснула его плечи, принимаясь двигаться вместе с ним, используя свой вес, руки и ноги. Та другая часть его члена удлинилась во мне — чужеродная, видящая часть, к которой я всё ещё не до конца привыкла… и я опять закричала, крепче обхватывая его ногами.

Ощущалось это так охерительно приятно, что я просто не могла этого вынести.

Он услышал меня и застонал, его свет затоплял меня одновременно неверием и желанием.

Я слышала мальчика в его голосе, когда он крепче сжал ладони, прижал меня к стене и принялся брать меня ещё грубее.

Образ мерцал, разлетался на куски, но я держалась за ту ниточку его так, словно от этого зависела моя жизнь. Он удерживал меня одной рукой, а другой ладонью упёрся в стену возле моего лица, заставляя моё тело принять почти горизонтальное положение.

Очень долгое время после этого я вообще не думала.

Ещё очень, очень нескоро я пойму, насколько хуже всем от этого стало.

Я не знала, сколько времени прошло.

Я смотрела на огонь, стараясь опустошить свой разум.