Киле Бамба и Лоче-богатырь - Нагишкин Дмитрий Дмитриевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая

Думали, думали, к Киле Бамба пошли.

— Вот какое дело! — вздыхают. — Никак долг отдать не можем. Видно, чёрт в это впутался. Сначала Ли Чан одну шкурку за одну считал. Потом Ли Чан две шкурки за одну считать стал. Теперь — три считает Ли Чан за одну. Как быть?

Пошёл Бамба к купцу. Рассердился, стал спрашивать: как так получается? А Ли Чан ему эрэкте — книгу показывает, все долги в той книге записаны. Смотрит Бамба — не понимает тех значков, что в книге записаны, а видит, верно, что-то есть. Если столько долгов, сколько значков — не выбраться нанаям из долга. И не подумал Бамба, что в той книге — обману больше, чем долгов. Стал Бамба нанаев спрашивать, что брали. Отвечают ему: «Халат взял, крупу взял, водку взял… а что дальше было — не помню!» Что до водки берут — помнят нанаи, что после — не помнят, всю память та водка нанаям отшибает…

Стал Бамба родичам помогать.

Родичей из беды не выручил, а сам в неё попал, сам в долгу у Ли Чана оказался. Как получилось это — не знает Бамба.

«Видно, не купец Ли Чан, а чёрт! — думает Бамба. — Как это у него три шкурки за одну идут, непонятно!»

К шаману Бамба пошёл, про купца спросить. А шаман пьяный-препьяный сидит, едва языком ворочает. Послушал он Бамбу, послушал и говорит:

— Правда твоя! Чёрт Ли Чан! Вот смотри, какую мне водку дал: три дня назад я выпил и до сих пор пьяный. Разве может простой человек такое сделать? Конечно, чёрт этот Ли Чан.

Ну, а против чёрта что может охотник сделать?

Ничего.

Говорит Бамба шаману:

— Пошамань! Прогони того чёрта Ли Чана! Совсем отощали нанаи, всё к нему несут. Скоро помирать будут!

Отвечает шаман:

— Против Ли Чана шаманить не могу. Он такой чёрт, что я с ним не справлюсь. Не нанайский, а никанский чёрт! Амба-амбани он! Чертовский чёрт! Ты ему больше пушнины давай!

— В заповедные леса пойду зверя бить! — говорит Бамба. — На Сихотэ-Алиньские горы пойду, тигра, барса, рысь возьму!

— Нельзя туда. Охоться здесь! — говорит шаман. — На Сихотэ-Алине горные черти живут. Удэгейский Какзаму те горы сторожит, в камень людей превращает!

— К Большому морю пойду! Сивуча, тюленя, нерпу возьму! — говорит Бамба.

Замахал на него шаман обеими руками:

— Здесь охоться! На Большом море водяной чёрт — Ганка живёт, человека туловище у него, рыбий хвост у него, не рука, а железный крючок у него из воды торчит. Тем крючком он людей хватает!

— На болота пойду! Выпь, цаплю, утку возьму! — говорит Бамба.

Плюётся шаман:

— Здесь охоться, говорю! На болоте чёрт Боко живёт — одноногий. Запутает тебя в болоте, в трясину утащит. Будешь потом в трясине лежать да пузыри пускать!

— На гольцы-солонцы пойду! — говорит тогда Бамба. — Сохатого, косулю добуду!

Трясётся шаман:

— Здесь охоться, говорю! На гольцах-солонцах Агды — гром — живёт. Каменным топором деревья рубит. Как ударит — человека в пыль обратит!

— На Мылки-озеро войду! Бобра, гусей бить буду!

У шамана пена изо рта хлещет от злости на Бамбу:

— Химу-амба, самый страшный чёрт в озере том живёт! Как человека увидит, из озера выползёт, под ним трава и камни горят. Дохнёт Химу огнём на тебя — сгоришь, и никто не узнает!

Опустил голову Киле Бамба. Задумался.

Вот тебе и богатырь Бамба! Кругом черти. И все — сильнее Мергена. И сила ему ни к чему! Ой-я-ха! Совсем худо!

— Охоться, как охотился! — говорит шаман. — Ли Чану пушнину таскай. Он тебе водки даст — всё горе забудешь!

Не хочет к Ли Чану Бамба идти.

Пошёл куда глаза глядят…

Три ручья перешёл, шесть озёр обошёл, девять сопок перевалил. Место выбрал, шалаш построил, костёр развёл. В шалаше лёг. Горькую думу стал думать: «Зачем человеку сила богатырская, коли от чертей житья не стало? Мало того, что в лесу — черти, в тайге — черти, в горах — черти, в реке — черти, так и в деревне теперь Ли Чан есть. Где бы силу такую найти, чтобы всех этих чертей перебить, чтобы людям жить можно было?»

Заснул Киле Бамба. Спит, во сне слышит: кто-то идёт с верховьев Амура. Тяжело ступает, тайгу под себя подминает, из земли воду выжимает. Вскочил Бамба, на лук стрелу наложил, свой нож вытащил. Кто идёт?

Тут выходит из-за деревьев человек. Не видал таких Бамба раньше: лицо белое, глаза голубые, волосы жёлтые, как золото, борода большая. Одет не по-амурски. В руках палка железная.

«Ещё один чёрт пришёл!» — думает Бамба.

А человек говорит ему:

— Ты почто за лук держишься? Али меня стрелять хочешь? Я тебе друг, а не враг! Да и что ты своим луком противу меня? Давай потягаемся — кто дальше выстрелит.

Какой богатырь от спора откажется?

Приосанился Бамба: дальше его никто во всей деревне не стрелял! Видит, за тремя ручьями заяц бежит. Стрелу выпустил Бамба, к сосне зайца пригвоздил. «Хорошо!» — говорит человек с жёлтыми волосами.

Теперь тот человек свою палку поднял.

— За шестью ручьями, — говорит, — сейчас белка с дерева на дерево прыгнуть хочет, её убью! — Прицелился своей палкой, глаз голубой прищурил. Ка-ак грохнет что-то, будто гром загремел, по сопкам пошёл перекатываться. Упал Киле Бамба на землю, забоялся.

— Ой, Агды-гром, — говорит, — меня не тронь!

— Не Агды это, а я! — смеётся тот человек.

Глядит Бамба — та белка уже на боку лежит.

— Твой верх! — говорит Бамба. — Давай поборемся!

Вот скинули они одежду, за пояса взялись. Стали бороться. Никто верх не берёт. Никто другого на землю положить не может. Изловчился Бамба, хотел того человека через спину перекинуть, а тот поднял Бамбу на воздух, да и не пускает. Держал, держал… Потемнело в глазах у Бамбы, говорит он:

— Пусти на землю, я не птица! Без земли — худо мне! Твой верх… Давай поспорим, кто лучше спляшет!

Стал Бамба плясать. С утра начал, пока солнце не закатилось, всё плясал. Ещё никто так на Амуре не плясал! А тот человек крякнул, на ладони поплевал и пошёл в свой черёд. Ночь плясал, день плясал, вторая ночь настаёт, а он всё пляшет… Только треск по долине идёт да топот слышен, вода из реки выплёскивается. Земля трясётся, пыль столбом стоит, звёзды застит… «Эй! друг! — кричит Бамба. — Довольно. Твой верх!» А тот человек ещё три дня да три ночи плясал, да сам себя по пяткам ладонями прихлопывал. Потом перестал, говорит: «Это не пляска! Вот в молодости я плясал!»

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая