Лабиринт. Войти в ту же реку - Забусов Александр - Страница 16

— Колюшка, — голос шипящий, не вязавшийся с бабкиным напевным, а вот интонации подобраны верно. — Ну, зачем тебе так страдать? Пользуйся родовым наследием. Ведь человека в могилу упечь можно не прибегая к кровавой бане. Хочешь мальца известь, дак возьми кладбищенской земельки, под порожек сыпни, слово заветное молви и все. Все! Не только мальчишка «сгорит», все его семейство в короткий срок на погост переселится. А ты!.. А, вдруг милиции в лапы угодишь? Ведь смертная казнь за убийство грезится. Послушай старую бабушку!

Зажмурился. Нет, не такой помощи ждал! Из стороны в сторону головой помотал. С новым звуком змеиного шипения открыл глаза. В зеркале виделся привычный облик «напарника». Горилоподобный качок-тяжеловес, с красной, как у крепко выпившего мужика, мордой. Всего и отличий от человека, что на полностью лысом черепе проклюнулись рожки, нос свинским пятаком, чуть поросший щетиной, да ярко выражены пара клыков под верхней губой. Ясно, что «нечистый» еще совсем молод. Общаясь с ним, как-то упомянул, что его триста лет, все равно как ясли для человека.

— Значит, бабку слушать не желаешь! Поостеречься, не желаешь! А я, вместо привычного дела, должен потакать всем твоим выходкам! Не скажу, что это мне не по нраву, но ведь чую, скоро возьмут тебя за жопу, так и мне не поздоровится!

Взмолился, вожделенно чуть ли не ломая перед зеркалом руки:

— Астар! Еще раз… и до весны только колдовство. Обещаю! Клянусь!

Морда нечистого расплылась широкой улыбкой.

— Уговорил. Гы-гы! Волос принес?

Для совершения ритуала подчинения воли, требовался волос жертвы.

— Только волос с головы его отца.

— Так ты хочешь…

— Нет. Мне нужен мальчишка.

— О-хо-хо! Снова через пень-колоду работать прикажешь! Что делать, помнишь?

— Да.

— Только убивать мальчишку по моим правилам будешь. В жертву его именно мне принесешь. Согласен?

Скрипкин отчетливо понимал, принеся кровавую жертву демону, он делает его сильнее, как бы переводит «нечистого» на более высокую ступень в иерархии. При всем, при этом много возни и колдовской мишуры. Ну и пусть!

— Согласен.

— Читай заклинание…

Каретников продолжал удивляться метаморфозам, произошедшим с ним. Да, он по внутреннему содержанию так и остался взрослым, но при этом замечал то, что происходило рядом с ним, с его сверстниками и детьми помладше. Слово “гулять” понималось по-своему. Гулять, значит — бегать. Позвали домой поесть — “Меня загнали”, а самый смак, суметь пулей слетать домой и пулей вылететь обратно с куском черного хлеба намазанным маслом и посыпанным сахаром. Никакого интернета, лишь подвижные игры, что в школе, что во дворах. Давно забытые названия ласкали слух. Горелки, царь горы, уголки, лапта, городки, нагонялы, вышибалы, ножички, казаки-разбойники, войнушка, чехарда, футбол. Велосипед! Да-а! Было бы совсем не плохо пожить обычной жизнью «рядового» десятиклассника. Почитать художественную литературу, пригласить в кино подружку, посидеть в тесном кругу сверстников. Только это все не реально. Он — другой! В смысле, нынешнего Каретникова, с грузом полтинника лет за плечами, это не торкало, не могло дать выхода эмоций и морального удовлетворения.

Между тем, среди четырех фигурантов, по ряду признаков подходивших на роль потенциального маньяка, путем размышлений, общения с их соседями, сопоставлений временного ограничения и поведения в привычной для них среде — отмел троих. Те либо никак «не тянули» примеряемую на них роль, либо находились на глазах у кого-то из свидетелей. Только один подпадал под «выставленные» Михаилом рамки. Теперь следовало еще раз перепроверить полученную информацию и собственные выводы, а затем… Затем кардинально решить проблему съехавшего с катушек человека.

Вернувшийся с работы отец выглядел не лучшим образом. Бледность на лице не добавляла оптимизма в понимании о состоянии здоровья родителя.

— Что-то желудок подводит. Наверное, рыба в столовке не совсем свежей была. Ведь чувствовал, не стоило есть…

Увидав сына, бабуля засуетилась, озабоченно «кудахтая», выразила неудовольствие задержкой с работы невестки.

— Витенька, может старого позвать? — предложила сыну.

— Не нужно, мама.

К занятиям отца, к приходам болящих людей к старому знахарю, коммунист и просто гражданин Союза, Виктор Каретников, относился отрицательно, но поделать с этим ничего не мог, а потому «отворачивался от проблемы и молчал в тряпочку».

— Тогда, давай «скорую» вызову.

— Не бери в голову, мать. Отлежусь, само пройдет.

— О-хо-хо!

Михаил не стал дожидаться продолжения причитаний старушки, двинулся в зал, где в это время дед смотрел телевизор. Еще в прихожей услышал веселый дедов смех и смутно знакомые голоса из динамика цветного «Горизонта». Войдя в комнату, хмыкнул. Точно! «Кабачок 13 стульев», старая как мир передача. Ольга Аросева — совсем еще не в преклонном возрасте. Сейчас вспомнишь, советский народ вечно интриговала странная дружба пани Моники с паном Профессором. Что-то между ними было?! Не зря же он ее так слушался.

— Слышь, дед! Там батя прихворнул.

— Чего случилось?

— Кажись в столовке рыбой траванулся.

— Жрут все, что непопадя! Пускай бабка марганцовки разведет и желудок своему чадушке промоет. А-ха-ха! Смотри, как ловко Гималайский пана Спортсмена поддел! Ха-ха!

Не! Дед по поводу батиной болячки палец о палец не ударит. Придется самому идти промывать «предку» желудок, бабулька в этом плане не справится…

«Скорая» приехала еще до прихода матери. Батяню увозили с подозрением на аппендицит. Уже у открытой задней двери самой «таблетки», отец протянул Михаилу связку ключей.

— Миша, сгоняй на завод. Полчаса назад позвонили, из-за проклятой боли толком не понял, но зачем-то они потребовались. Странно, скоро ночь… Может комиссия из главка ожидается? Ой! Больно-то как!

— Больной, не задерживайте! Себе ведь плохо делаете! — поторопила врач в белом халате, приехавшая на вызов.

Крикнул из-за спины санитара, почти в закрытую дверь:

— Батя! Не волнуйся, ключи передам!

Погода мерзопакостная, на дворе считай ночь, а отцову машину не возьмешь, появившаяся мать не поймет. Придется на трамвайчике добираться, а потом еще и ножками пройтись.

Что за время? Ни тебе «сотовых», ни вызова такси на дом! Можно конечно «забить на все» и отнести ключи завтра, так ведь обещал… Мать помчалась в больницу к отцу и тоже «своим ходом», так что, контроля над ним никакого. Дед и бабка не в счет! Они всегда на его стороне. Поставил деда в известность:

— Сгоняю, ключи отдам.

В ответ услышал.

— Сходи.

В частном секторе никакого освещения. Вышел к пустырю, издали увидел сияние проспекта. Вон и кинотеатр освещен, как новогодняя елка. Миновав ограду школьного парка, уже хотел пересечь дорогу. Скрип тормозов заставил приставить занесенную над дорожным полотном ногу. Как черт из коробочки, прямо перед ним затормозил «Жигуленок». Из темени открытого окошка, мужской голос окликнул:

— Михаил!

И кто это у нас нарисовался? Склонился к окну, пытаясь рассмотреть водителя. Потолочный плафон салона зажегся. Ба-а! Знакомое лицо. Вот уж кого не ожидал увидеть! Чего это ради? Ты ведь насколько известно, «специализируешься» на девочках. Или?..

— На завод?

— Да.

— Садись подвезу. Я туда же. Утром комиссия из Киева приезжает, директор собирает всех начальников и их замов.

Чего ж не воспользоваться, коль предлагают. Тем более наспела нужда познакомиться поближе. Плюхнулся на сидение, рядом с водителем. Пока не выключил освещение, провел банальное прощупывание фигуранта. Не лишне.

Визуальный мониторинг о человеке «рассказывает многое. Одежда и ее стиль, морщины на лице, аксессуары, манера поведения, диалект, употребляемый жаргон. Да, еще много нюансов, которым учился когда-то. Свет в салоне погас. О-о-о! Мила-ай! А ведь ты в спортивный костюм облачился. Так в советское время на совещание приходить моветон! Ни директор, ни коллеги не поймут такого разгильдяйского вида. А почему при маске улыбки на лице, такая несдержанность дрожи нижней губы? Нетерпеливое предвкушение. Чего?