Укрощение огня (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 44

— Ну, что… Условие выполнено? — высокомерно дернув губами поинтересовался юноша, глядя прямо в глаза подходившему Джавдату.

Прежде, чем пауза стала неприлично долгой, навстречу выступил юноша одних лет с ним, но в отличие от блистательного Аленького цветочка, выражение надменной снисходительности у него не получилось, да и вообще не шло к лицу:

— Не слишком ли долго тебя не было, о несравненная звезда пустыни?!

Аман пренебрежительно фыркнул, поглаживая рукой с переливающимся на солнце алмазом шею согласно пофыркивающего жеребца и густую гриву. Иблис стоял как вкопанный.

— Тот, кто слышал начало спора и видел его конец, подтвердит, если дорожит правдой и своей честью, что условия о времени — не было сказано… И тем более, кто ты такой, о достойнейший, чьего имени не могу назвать, что говоришь тогда, когда молчит твой… отец(?), заключавший само пари?

Звонкий голос юноши отразился от стен и сводов, вслед тускло звякнула сбруя скакуна, и неторопливо спешивавшийся Амир бросил поводья метнувшемуся подростку.

— Шафик! — раздался негромкий оклик будто очнувшегося Фархада. — Действительно, помолчал бы вперед отца!

И без того омраченный возвращением «звезды», Джавдат резко выпрямился. Еще раз обежал взглядом застывшие в напряжении лица, и неохотно процедил:

— Конь действительно твой… Если путь по ущелью был завершен!

— Да я отыскал его уже у Наш» вуа! — небрежно, но веско прервал жесткую дискуссию Амир, потрепав на прощание своего Ахасифа.

Аман слету подхватил игру, подбавив во вспыхнувшую улыбку толику смущения:

— Я увлекся, и слишком поздно вспомнил, что не знаю окрестностей… Если бы не ваше благородство, мой повелитель, я искал бы обратную дорогу до заката, если не дольше!

Влекуще-дерзкие алые уста щедро сыпали жемчугом слов, обильно лили густую патоку и тягучий мед, а черные очи говорили в жгуче карие глаза господина другое, иначе… и смысл против гордой воли упрямца оставался тем же, что и звучал.

Да уж, Амани был не из тех, кто теряется в тени или безвольно бредет на поводу у событий! Но сейчас был не тот случай, чтобы спокойно отойти в сторону и любоваться как молодой зверь точит когти и сверкает клыками в свое удовольствие, и Амир в несколько весомых коротких фраз поумерил кипевшие страсти. Хватит на сегодня споров и скачек, а триумфальное возвращение юноши в очередной раз опрокинуло в пыль все пренебрежительные домыслы и сплетни на его счет.

Аман добился своей цели и не уронил себя ни в чьих глазах, и теперь следовало разобраться с тем, чьи цели были прямо противоположными, для начала удалив юношу с линии огня, потому что каждый удар по нему без промаха бил в сердце. Отдав несколько тихих распоряжений Издихару, мужчина приблизился к кривившему губы «брату», с нажимом поинтересовавшись:

— Что скажешь, брат? Хотя, понимаю — расставаться с таким красавцем жаль…

Джавдат явственно скрипнул зубами, окатив ненавистью дожидавшегося его ответа Амани, и процедил:

— Он твой! — он тоже не мог себе позволить терять лицо, даже если хотелось вместо того сбить нахального мальчишку наземь и заставить вымаливать о порке, как о милости и спасении, чтобы накрепко заучил свое место. И тем более, не смел вмешиваться в расстановку сил.

Такие взгляды не проходят даром, заставляя спать с кинжалом под подушкой, но Аману было не до того, и Амир беспокоился о нем не зря. Выдержки юноши еще хватило на изысканную благодарность и удержать в себе крик, когда спешиваясь снова побеспокоил пострадавшие от падения колено и бедро, однако и она не была безграничной.

— Вы позволите мне удалиться, не отвлекая вас дольше? К тому же, хотелось бы смыть с себя пот и пыль, — Аман склонил голову перед князем, будто нарочно подчеркивая кого здесь считает господином.

— Ступай, — тепло улыбнулся мужчина, — о твоем подарке позаботятся.

Их глаза опять встретились на миг, и юношу словно омыло мягкой согревающей волной от того, что он успел уловить и прочесть в их глубине, прежде чем князь обернулся к брату. Тугой клубок из нервов разгладился, распрямляясь и отпуская сжатую пружину внутри, стало чуть легче дышать… С облегчением подчиняясь невысказанному приказу, Аман развернулся и, больше не произнеся ни слова, удалился в сторону своих покоев.

Как видно, что-то было такое в лице Амани, взгляде, что никто не решился обратиться к нему с вопросом или замечанием, и даже догнавший его Тарик, все еще бледный как полотно, кусал губы, но молчал. Пока они шли, спина юноши оставалась прямой, однако едва оказавшись у себя Аман буквально рухнул на низкий диванчик: падение было серьезным и по большому счету ему вообще не стоило садиться в седло, а на обратной дороге пришлось не только бороться с дурнотой и болью, но и запоминать советы Амира, чтобы не повторить свой плачевный «полет» и не ударить в грязь лицом перед всеми. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.

Только от последствий никакие умные соображения не избавляли, да и радость от своего успеха не пробивалась сквозь нарастающее недомогание. При попытке встать тошнота усилилась, юношу скрутило, и Тарик едва успел подскочить к нему, поддерживая и подставляя ведерко, в котором таскал воду для предполагавшегося умывания.

Как ни странно, стало чуть легче. Аман взглянул на вернувшегося с новой порцией воды мальчика, на тяжеловатое для него ведро и произнес хрипло:

— Молодец. И не вздумай никого звать!

Он отослал бы и его, но теперь опасался, что не сможет вымыться сам, а вымыться было нужно. Тихий вскрик за спиной, когда он кое-как стянул с себя одежду, заставил юношу поморщиться и добавить резче:

— Никому об этом не рассказывай! Вообще забудь, что у тебя есть язык!!!

Князь и так все видел, а прочим знать не зачем, не зачем портить лишними подробностями такую красивую историю с черным бесом в образе скакуна и его укрощении, и вводить Джавдата во искушение. Аман подумал и добавил к тону грозный взгляд, добившись от мальчишки неуверенного кивка.

— Я все сделаю сам, — тихо пообещал мальчик, с надеждой вскидывая глаза на обожаемого Ас-саталь, — я умею, я знаю…

Юноша усмехнулся его порыву одними губами, но спорить не стал — сил не было, как впрочем и желания. В четыре руки удалось избавить волосы от набившегося песка, уже тщательнее промыть и обработать ссадины, да и вода немного уняла ноющую боль в мышцах и царапинах. Как всегда чувствуя себя несколько лучше после купания, Аман лег, понадеявшись, что вечера в постели и сна будет достаточно, чтобы вернуться в норму и не придется придумывать никаких отговорок для внезапной болезни.

Он на самом деле довольно быстро заснул, выпив принесенное мальчиком снадобье, и проснулся лишь от приглушенных звуков голосов рядом. Чтобы узнать их не понадобилось утруждать себя, так что Амани даже не открывал глаз. Все еще находясь на грани яви и сна, и плавно покачиваясь на волнах дремы, он слышал, как Тарик сбивчиво и торопливо рассказывает князю то, о чем кажется обещал молчать, и усталый ответ Амира:

— Хорошо, ты правильно все сделал.

— Мне сказать, что вы пришли?

— Нет, — почему-то юноша точно знал, что князь улыбнулся в этот момент, а кофейные взгляд затянула нежная дымка, — не тревожь его, пусть отдыхает…

Звука шагов и всего остального Аман уже не слышал, ошеломленно распахнув глаза в ночь… Потому что пять простых слов — независимо от чьей бы то ни было воли — вдруг, внезапно и неожиданно, своим существованием перевернули весь мир в душе бывшего наложника, достойно завершая более чем бурный день!

«Не тревожь его…» — Аман со вздохом прикрыл лицо рукой и отвернулся к стене, кусая губы.

Не помогло. Мягкий голос, звучавший в ушах, как и теплые нотки в нем — никуда не исчезли… Сердце в который раз сжало на мгновение и, заставив перед тем предельно остро ощутить свою уязвимость, отпустило почти сразу же. Как и Амир его в оазисе…