Пойманный (ЛП) - Кендалл Беверли - Страница 28

— Всё сложно, — отвечает она, уклоняясь от ответа.

— Мам…

— Пейдж, всё кончено, и я не хочу об этом говорить. — Тон её бескомпромиссен.

Когда она такая — что случается нечасто, — с ней невозможно поговорить. Но если она думает, что это конец, то это не так. Если ей не хочется говорить, мне придётся обратиться непосредственно к другому источнику.

* * *

Мама уходит на показ дома с одиннадцати до четырёх. Пять минут спустя после того, как она отъезжает от дома, я нахожу в контактах Рэнди.

Проходит три гудка, прежде чем он отвечает.

— Пейдж? — кажется, он удивлён меня слышать.

— Привет, Рэнди. — Будет сложно. Я обожаю Рэнди, но мы никогда раньше не разговаривали на такие темы. О личном между ним и мамой.

— Пейдж, что-то случилось? — его удивление быстро сменяется тревогой.

— Нет… то есть, никто не болен и ничего такого, — спешу уверить его. Надо дать ему знать, что у всех конечности на месте, чтобы он не свихнулся.

— Какое облегчение, — коротко хохочет он, но звучит это вынужденно. Уверен, он так же несчастен из-за разрыва, как и моя мама.

— Причина, из-за которой я звоню… То есть, я звоню, потому что… Я поговорила с мамой и она сказала, что вы расстались. — Господи, это как зуб вырвать.

Рэнди так долго не отвечает, что мне становится страшно, что я совершила огромную ошибку. Может быть, это и вправду не моё дело, и мне следует прервать вызов и вести себя так, будто этого звонка никогда не случалось.

Он, наконец, рушит тишину, отвечая напряжённым голосом.

— Да, так и есть.

— Но почему? — Теперь я похожу на десятилетку, спрашивающую, почему её родители разводятся.

Тяжело вздохнув, он произносит:

— Пейдж, возможно, тебе стоит поговорить с матерью.

— Поверь мне, Рэнди, я пыталась. Она… она не хочет об этом говорить. И единственная причина, из-за которой я спрашиваю тебя, заключается в том, что, на мой взгляд, ей не хочется, чтобы вы расходились. Она тебя любит.

— Она больше не хочет меня видеть, и я тут ничего не могу сделать.

От боли разбитого сердца, прорезавшейся в его голосе, у меня сжимается горло. Не может всё так кончится.

— Послушай, мне кажется, твоё предложение просто застало её врасплох. Вы же так долго встречались, я уверена, она думала, будто ты только этого и хочешь. Если ты только дашь ей немного больше времени свыкнуться с этой мыслью, она наверняка вернётся.

— Нет, всё не так.

— Откуда ты можешь знать? Это же первый раз, когда ты сделал ей предложение, и…

— Это не первый раз, Пейдж, — изрекает он и это звучит до жуткого смиренно.

Я ошеломлена его откровением. Опускаюсь на кровать, сжимая в руке телефон. Несколько секунд я вывожу себя из потрясённой тишины, в которую погрузилась.

— Ты уже просил её выйти за тебя? — Мы с мамой были очень близки. Я думала, что о таком бы она мне рассказала.

— Да, в прошлом году.

— И она отказала?

Он невесело хмыкает.

— На самом деле, согласилась. Но потом разорвала помолвку и сказала, что ей нужно больше времени. А когда я снова сделал предложение прошлой ночью, она ответила, что не хочет меня больше видеть.

Что?

— Вы были помолвлены? — шок овладевает моим языком, и у меня едва получается задать вопрос.

— Очень недолго.

— Когда ты сделал предложение? — Такое интуитивное чувство, будто мне нужно подтверждение.

— На её день рождения в прошлом году.

Мамин день рождения пятого июня, значит это было где-то за две недели до того, как я сказала ей о своей беременности.

— Когда она порвала помолвку?

— Пейдж, я знаю о чём ты думаешь, но она порвала её до того, как ты сказала, что беременна. Поверь, я уже её спрашивал. И дал ей ясно понять, что буду более чем счастлив разделить заботу о тебе и твоём ребёнке.

— Но когда это было?

— В начале июля. Я не помню число.

Желудок ухает в пятки. Мама солгала ему. Я сказала ей о ребёнке спустя всего два дня после возвращения Митча в июне. Но я ни за что не скажу об этом Рэнди. Сейчас знаю только, что мне нужно всё как-то исправить. И сделать это быстро.

Митч

Оглядывая комнату отдыха в подвале, на украшение которой моя сестра и шурин не пожалели ни денег, ни сил, трудясь до трех ночи, я всё ещё не могу поверить, что куча пятилетних и шестилетних девочек могут производить столько шума.

Но моя дочь в своей стихии, девочки радостно борются за неё. Она переходит с рук на руки чаще, чем ей меняли подгузник за последние два дня, и с лица у неё ни на секунду не сходит улыбка.

На празднике наступает тишина, когда моя сестра, Дэн и сестра Дэна начинают собирать девочек, а Даг и пара его друзей уходят поплавать. Сейчас я держу Бри, но моя цель — ухватить пару минуток на разговор с Пейдж, которого было невозможно добиться за последний час. Она была занята, помогая на вечеринке, и всякий раз, как я пытался завязать с ней разговор, находилось дело, которым ей нужно заняться.

— Возьми её на пару минут. Мне нужно поговорить с Пейдж, — говорю Джошу, стоящему рядом со мной.

Несмотря на опоздание на полчаса, мой лучший друг в конце концов оказался главной звездой шоу. Я рассказал ему о любви Тэсс к «Американской девочке», и он купил ей ещё одну куклу из этой линии, которую она хотела с Рождества. Его подарок, «Американская девочка» с набором автомойки — включая миниатюрный «Фольксваген Жук» — теперь лежали в патио.

Клянусь, когда Тэсс увидела машину, она завизжала так громко, что я удивился, как соседи ещё не вызвали полицию. Она совсем забыла, что «Дядя Джош» опоздал, и принялась чуть ли не истерически обнимать и целовать его.

Джош беспрекословно принимает Бри, и выражение его лица не выказывает удивление моей просьбой. А мою дочь, кажется, не волнует кто её держит, пока она в гуще событий.

Я иду туда, где Пейдж собирает оставшиеся использованные бумажные тарелки и кружки в мусорный пакет.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я.

Её взгляд устремляется к двери патио, за которой все исчезают, и вновь возвращается ко мне.

— Сейчас?

— Да, сейчас. Это займёт всего секунду. — Или пятнадцать минут, плюс-минус.

Выражение её лица становится настороженным.

— О чём ты хочешь поговорить?

Я смеюсь над подозрительностью в её глазах

— Не беспокойся. Я не собираюсь тащить тебя в свою пещеру, чтобы с тобой разделаться.

Она корчит рожицу.

— Очень смешно.

— По крайней мере, не сегодня, — говорю я без намёка на улыбку.

В её глазах вспыхивает паника, и, возможно, я выдаю желаемое за действительное, но в них есть кое-что другое. Я вижу то ли похоть, то ли что-то ещё в том же духе.

— Пойдём в парадную. И не волнуйся за Бри, она у Джоша.

По выражению её лица видно, что она, как будто пытается решить, в безопасности со мной или нет. Мне хочется сказать ей, что она со мной в безопасности, пока сама того хочет.

— Хорошо, — вдруг произносит она, расправляя плечи.

— Слава Богу.

Я молча следую за ней через дом, вглядываясь в юбку, которая она надела поверх купальника. Господи, люблю лето. Чем меньше на ней одежды, тем она горячее, и тем больше мне это нравится. Но с такими мыслями, кружащими в голове, мне приходится вынужденно отвести взгляд от её задницы, рискуя опозориться.

Перед домой имеется крыльцо с деревянными качелями и двумя мягкими стульями.

— Садись. — Я показываю на то, что побольше справа.

Она выглядит так, будто собирается отказаться, но удивляет меня, сев туда, куда я показал. Мне предстаёт великолепное зрелище её загорелого бедра, когда она закидывает ногу на ногу.

Смотрю, чтобы не сесть к ней слишком близко. И так вдоволь нервная.

Подавшись вперёд, я упираюсь предплечьями в бёдра.

— Что случилось? Ты вела себя странно с тех пор, как приехала сюда. — И под «странно» я имею в виду «обеспокоенно». Рассеяно. Я не спрашиваю, выведена ли она из строя сказанным мной вчера. Сперва хочется увидеть, куда она ведёт.