Выбери любимый жанр

На кладбище Невинных (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

Аньес де Шерубен не любила Розалин. Та, по её мнению, заманивала в сети брата, была гордячкой и задавакой. Если же говорить о подлинной причине неприязни, то Аньес понимала, что Розалин превосходит её красотой. Кого же это обрадует? Но сообщённое подругой заинтриговало. Подумать только! Лицемерная ханжа! Строила из себя такую скромницу и смиренницу…

— Но кому же могла принадлежать карета?

Этого Лаура не знала, и оттого события выглядели ещё более интригующими.

Тибальдо ди Гримальди, оставив игру, подошёл к своей воспитаннице Люсиль де Валье. Он что-то тихо сказал ей, она же, передёрнув плечами, односложно ответила и отошла, окинув опекуна недовольным взглядом и игриво улыбнувшись аббату. Отец Жоэль не мог понять причин столь навязчивого внимания молодой особы. Уже больше месяца назойливая девица, будучи официально просватанной, буквально не давала ему прохода, досаждала непонятным вниманием, причём в эти последние перед свадьбой дни утроив свою докучливую настойчивость.

Что ей нужно, силы небесные?

Люсиль же нежно спросила его, какой, по его мнению, аромат будет самым уместным в день свадьбы? Аббат смутился. Это дело вкуса и личных пристрастий, пояснил он.

— Ароматическая формула рыцарского изящества — ирисы, мускус и миртовая вода. Мирра и ладан, властные и мистические, имитируют возвышенное красноречие Боссюэ, а в сочетании лимона, гвоздики и нероли слышится благоуханье магнолий. Выберите то, что нравится вам, мадемуазель.

— А что выбрали бы вы?

Аббат вздохнул. Он — священник, напомнил он навязчивой особе, и любит аромат ладана. По душе ему и запах лимона. Мадемуазель ещё несколько минут пытала его, он отделывался односложными ответами и был рад, когда Люсиль вместе с несколькими девицами наконец покинула гостиную.

Шарль де Руайан между тем долго обсуждал с Реми де Шатегонтье насущнейший для себя вопрос, потом воззвал к присутствующим. Фирмы Бланше и Такенов предлагали прекрасные клавесины. Он проверял, звук отрывистый, но гулкий, обертоны звучат свободно, серебристо-звонкие тембры в верхнем регистре очень красивы, а в басах «наплывы» обертонов создают колорит церковных звонниц. Чудесные инструменты.

— Ну, так что же, покупайте, Лоло, — зевнул герцог де Конти, который не отличал мажорного трезвучия от минорного.

Шарло ответил, что всё не так просто. Сложность была в том, что граф де Реналь продаёт инструмент Дени прошлого века — и великолепный! Воплощение сверкающей лёгкости и изящества!

— Ну, так покупайте инструмент Дени, — равнодушно почесал макушку герцог и вытащил из кармана часы.

Не тут-то было! Оказалось, что, несмотря великолепные качества клавесина Дени, он вступил в противоречие с проповедуемым Лоло принципом «гармоничной прелести»! А именно, его строгое и тяжеловесное обрамление и крыловидная форма не сочетаются по цвету с обоями от братьев Раше в его доме на улице Сен-Жак, корпуса же инструментов Бланше и Такенов прекрасно инкрустированы модными китайскими узорами и идеально вписываются в интерьер его музыкального зала.

Герцог был невозмутим.

— Так купите оба, Шарло. Инструмент Бланше поставьте в музыкальном зале, а клавесин Дени — в вашем новом доме. Там под него и интерьер закажете.

Шарло задумался. Возразить было нечего.

— Простите, Жоэль, — неожиданно услышал аббат голос Бриана де Шомона. — Нам Камиль д'Авранж как-то сказал, что вы в колледже сочиняли стихи и их хвалили.

Вообще-то Брибри лгал. На самом деле Камиль сказал ему, что аббат был борзым стихоплётом, и тон, каким это изрёк д'Авранж, не оставлял сомнений в том, что сам Камиль считает аббата бездарностью. Но Брибри знал недоброжелательность Камиля к аббату, и потому был преисполнен чистого любопытства, ибо любил поэзию.

Камиль д'Авранж, услышав своё имя, подошёл ближе. Сен-Северен поморщился: уж больно неприятным было неожиданное внимание Брибри. Барон не нравился Жоэлю до отвращения, а фамильярность обращения и вовсе претила. Нашёл себе дружка, ничего не скажешь.

— Это были не стихи, а метрические упражнения, дорогой барон. Нам давали задания, и я их выполнял, — неохотно ответил он.

— То есть вы способны написать по заказу?

Аббат пожал плечами.

— Писать можно о том, что испытано или осмысленно. И лишь талант от Господа делает возможным озарения. Я лишён озарений, но в колледже отмечали мои способности к стихосложению. Это не одно и то же, мсье де Шомон.

— Но на заданную тему вы напишете?

Аббат вздохнул.

— Если тема близка — да, — Сен-Северен стал уставать от пустого разговора.

Силы небесные, что этому чёртовому мужеложцу от него надо?

— Ну, попробуйте. Вам близка тема античности?

— Не во всем.

— Напишите о Греции.

Аббат вздохнул и хотел было отказаться, но Брибри поддержала маркиза. Она тоже обожала стихи.

Сен-Северен подлинно не чувствовал в себе поэтической одарённости, точнее, иногда, ощущая вдохновение, что-то рифмовал, но серьёзно к этим опытам не относился. Сейчас, желая навсегда отучить барона обращаться к нему с подобными глупостями, торопливо срифмовал свои мысли, но не об античности, а о Лоло и Брибри, обрядив их в античные одежды, искренне стараясь, чтобы, прочтя стихотворение, Бриан де Шомон почувствовал себя уязвлённым и отстал бы от него навсегда.

Закончив в считанные минуты, он протянул листок Брибри. Тут же подошли Лоло, д'Авранж и Реми де Шатегонтье, и заглянули в написанное.

Не бери канфар, виночерпий, не пои черни, —
она болтлива. Но ни мрамор Гиметта в молчании мертвенном,
ни мрамор пентелейский не проговорятся ненароком,
почему семикратно воет, бедра обняв Менетида Патрокла,
Ахилл Пелид, из мужей первый?
Не гадай по ветвям лавровым. Не ищи прорицаний священного леса.
Промолчат монеты многовесные кипрской меди.
Мрамор Пафоса тайны той не поведает:
что влечёт страстью беззаконною Зевеса
к юному красавцу Ганимеду?
Не пытайте, друиды, зелень кипариса.
Мрамор Каристии молчалив. Не болтливы нарциссы.
Не слушай шёпот жимолости, не узнаешь из шелеста маслины, —
зачем обнимается сук древесный ягодицами Диониса
у могилы Просимна?
Пока кифары звук из струн не исторгнут,
и не надорван
пергамента истончённого край, —
не заглядывай в ящик Пандоры,
тайны скверной
не открывай

.

Увы, цель, которой добивался де Сен-Северен, оказалась недостижимой. Он обомлел, когда Лоло прочитал стихотворение вслух. Брибри, то ли не поняв насмешки, то ли игнорируя её, восторженно взвизгнул. Реми ухмыльнулся, но ничего не сказал. Камиль странно потемнел лицом. Тибальдо ди Гримальди удивлённо поднял кверху брови, но в глазах его блестело восхищение.

Маркиза же заявила, что это просто божественно.

Аббат вздохнул и подумал, что с него на сегодня вполне довольно, и уже собрался уходить, но тут в гостиную торопливо влетел Одилон де Витри и, заметив в углу залы Тибальдо ди Гримальди, облегчённо вздохнул.

— Вы здесь, Тибальдо, как я рад! У вас найдётся минутка для меня?

Банкир недоумённо поднял полукруглые тёмные брови и кивнул. Мсье де Витри кликнул лакея, который через несколько минут поспешно внёс в зал две упакованные в бархатные чехлы картины.

— Бога ради, помогите, Тибальдо. За эту просят восемьдесят тысяч, а эта продаётся за шестьдесят. Это подарок супруге на тридцатую годовщину свадьбы. Но что я в этом понимаю, Господи? Вы же, дорогой Тибальдо, признанный знаток. Стоит ли брать?

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело