Испытательный срок. (СИ) - Гусина Дарья - Страница 12

— Эй! — рявкнула я. — Я все чувствую!

— Хватит! Достаточно, — быстро проговорил Ирэм. — Что тут у нас? Потерпи, Даша, может царапать.

— Так ты их различаешь или нет? — сердито поинтересовалась я, не видя, что он там делает. — Искры.

— Повторяю для тоц… для не очень сообразительных, — любезно объяснил маг. — Я не вижу других цветов, кроме белых. Я могу определять наличие небелого волшебства по разрывам ауры и искажениям в искрах пространства. Например, твоя нога. На ауре характерный разрыв слоя. Огунд сказал, что видел серое. Я сделал вывод. Все, готово. Опускай ее, Ниш.

Нога зудела. Я осмотрела лодыжку. На месте ловчей нити осталось лишь несколько серых искр. Я машинально смахнула их рукой. Ирэм проследил за этим жестом и покачал головой:

— Нам предстоит долгий и напряженный разговор.

— Я не против, — буркнула я.

Я показывала магу серые ловушки, а тот расстреливал их искрами из пальцев. Бруни скрипел зубами в углу. Плетения он поставил индивидуальные. Так в моем и том, что предназначался для Лим, были наши волоски. У Огунда бруни взял каплю пота, у Альда и Эгенда, метросексуалов и любителей ухоженных рук, – по крошке ногтя с пилки. Бородатый слуга даже на мага покусился – позаимствовал у того чуть-чуть крови с повязки. На Букашку бруни поставил сразу несколько Плетений, но тот, к огромному сожалению слуги, лестницей не воспользовался.

Повторив предупреждение насчет скорого разговора, маг ушел. Его позвали орки из подошедшего обоза. Я видела, как Ирэм говорит во дворе с тремя мужчинами, судя по виду, магами. Однако бородатого бруни никто к ответу не призвал. Зато я разглядела на его ноге белое Плетение. Ниш объяснил, что оно ограничивает магию охальника и колдовать он теперь не сможет долго, а если и решиться сделать пакость, получит в качестве привета от Ирэма почесуху и фурункулы. Не знаю насчет почесухи, но когда при виде меня бруни раскрыл рот, чтобы произнести ругательство, на него напала громкая икота. С этого момента он старался держаться от всех нас подальше.

Когда стемнело, я перебралась в телегу к Букашке. Баольбин тревожился, и даже вкусная еда не смогла отвлечь его от беспокойных мыслей:

— Хозяйка, черный маг был в лесах. Нечисть не может его описать, она страшно боится темного волшебника. Благодаря специям лесной народ смог устоять против плохой магии, но утверждает, что маг… некромант.

Последнее слово буккан произнес, трясясь.

— Тролль? — спросила я. — Мертвый тролль? Демон в обличие тролля?

— Демон? — жабеныш еще больше задрожал. — Нет, нет, слава Всепроникающему. Маг, еще живой. Дни его из-за использования запретного волшебства уже подходили бы к концу, но он напитался чужих искр, словно летучая мышь, что прилетает во тьме, усыпляет и лакает кровь из надреза.

— Один из нас? — с ужасом спросила я. — Все-таки один из нас?

— Да, хозяйка.

— Послушай, а если спросить слуг в доме? Бруни и этого… пака?

— Домашняя нечисть слишком давно живет под людской крышей. Шкодить они мастаки, но видеть столь тонкую магию… увы. Только Нии способны рассмотреть черного мага среди обычных.

Я задумалась, сидя на приступке кареты и поджидая, пока Букашка не доест рис с зайчатиной. Я вижу искры. Но почему не все время, а какими-то… приступами? Черные искры – самые сложные. Когда начинают мелькать перед глазами, меня всегда подташнивает. Голова больше не болит, а жаль, я могла бы вычислить черного мага, если бы то отвратительное состояние, что сопровождало первые дни поездки, сохранилось. Однако Ирэм сказал, что я каким-то образом отцепила Нить темного мага от себя, Лим и Огунда. Почему именно мы трое? Если бы я могла увидеть черные искры, если бы кто-нибудь меня научил!

— Ой, — сказал вдруг Баольбин и испарился вместе с тарелкой.

Через площадь шел Ирэм. Ну не то чтобы шел. Двигался зигзагами. Появился он со стороны нового обоза с орками. Из телег раздавались взрывы хохота и пьяный смех. Похоже, орки и мага напоили. Ирэму удалось приблизиться к нашей телеге. Он встал передо мной подбоченясь и щелкнул пальцами:

— Явись, нечисть! Я знаю, что ты там!

Рядом со мной из воздуха со вздохом соткался Баольбин. Кивнул магу виновато.

— О, кого я вижу! — оживился тот. — Какие нелюди!

— Вы знакомы? — удивилась я.

— Я когда-то имел честь общаться с Хозяином Баольбина, — пьяненько улыбаясь, подтвердил маг. — Это было дав-в-вно. Хорошие были времена!

— С Нием? Хозяином Тонких Озер?

— Да. С этим земляным красавчиком. Милая у тебя зверушка, Даша. Кто же ты такая, Да-а-аша? — маг попытался глубокомысленным жестом подпереть подбородок ладонью, но покачнулся и чуть не упал.

— Давай обсудим это позже, — предложила я. – Когда ты протрезвеешь.

— Я трезв как стеклышко, — возразил Ирэм, — сейчас, подкреплюсь…

Попав с третьего раза рукой в карман на рабочих штанах, Ирэм достал оттуда флягу, хлебнул из нее, закатил глаза… и рухнул в пыль с отпечатками тележных колес.

— Вот и поговорили, — сказала я разочарованно. — Надеюсь, он живой.

К Ирэму осторожно, на четырех лапках, приблизился Букашка. Похлопал мага лапкой по щеке. Тот недовольно что-то пробурчал, мотнув головой.

— Жив.

Баольбин принюхался к лужице, растекшейся вокруг упавшей в пыль фляги, пробормотал удивленно:

— Зелье? Магическое? Если пил он орочье вино, тогда понятно, от чего развезло его так – не сочетаются вино и зелья. Нужно отнести его в дом. Ночи холодные.

— Приведу Ниша, — вздохнула я.

Ниш тусовался в нашей компании на заднем дворе. Эгенд как раз допевал печальную песню о деве, похищенной драконом. Все сидели, пригорюнившись, и я сделала вывод, что в версии Эгенда рыцарь-спаситель так и не появился и хэппи-энд не состоялся. Затем челлу взял Альд. Репертуар у него несколько отличался от академической программы брата.

— Песня про заек! — громогласно объявил он.

Все зашевелились. Лим вытерла слезы, а Ниш чуть слышно хохотнул. Видимо, был с песней знаком.

— И про инкуба, — добавил Альд, «не заметив» возмущенного оха Лим и и трогая струны. Голос у него был чудесный, мягкий, завораживающий. Вот только смысл песни подкачал.

Пойдем в лесок, красавица,

Тебе со мной понравится.

В чащобе прогуляемся,

Медовые уста.

Приляжем на лужайке,

Там, где резвятся зайки…

Тема зайцев ограничилась лишь одним упоминанием. Далее все было совсем не про них. Инкуб оказался очень настойчивым, красавица уступила и не пожалела. Остались у нее после встречи лишь приятные воспоминания, вот только муж, заподозрив нехорошее, повесил ей на шею защитное Плетение. С тех пор инкуб к ней в сон больше не приходил и в лес не звал. В общем, повезло даме во всех отношениях: Кесса рассказывала, что инкубы, души мужчин, не насытившихся при жизни плотской любовью, приходя к жертве во сне, неотличимом от реальности и очень… приятном, могли высосать объект вожделения до смерти.

Я отозвала Ниша в сторонку. Тот, разобравшись, в чем дело, покачал головой и пошел на площадь с обозами. Ирэм крепко спал, положив ладони под щеку. Тролль взвалил друга на плечо и двинулся с ним в дом. Я с удовольствием наблюдала, как на этот раз беспомощный  куль изображает заносчивый маг. Жаль, здесь сотовые не работают. Какое бы селфи получилось!

Глава 7. В которой находится пропажа

Глава 7. В которой находится пропажа

На следующий день перед уходом на праздник я зашла к учителю, которому стало заметно легче. Служанка варила на кухне успокаивающий напиток из трав. Сонтэн пожелал мне хорошо провести время. Я ушла, немного пристыженная тем, что мы с Лим оставляем учителя в компании пожилой глуховатой горничной.

Праздник действительно был орочий, какой-то знаменательный, отмечаемый лишь раз в десять лет на особую Слабую луну. И город, в котором каждый второй был полукровкой и где, в отличие от эльфийских городов, не слишком заморачивались по поводу чистоты крови, радостно присоединился к празднованию, благо погода не подвела. Имбирные дома снизили цену на эль, и пряный напиток в буквальном смысле тек рекой. На улицы выставлялись жаровни и лавки, лотки ломились от еды. Звучала музыка. Даже вездесущие эльфийские патрули, казалось, просто охраняли веселящийся народ.