Стерва для демона (СИ) - Железнова Мария - Страница 15

Я полетела вниз с широко распахнутыми глазами. По щекам текли слезы, перемешанные с кровью.

— Сеня…Лева…Вы здесь? Вы где-то здесь! Вы!

И я услышала скрипку…Вивальди…Ами так сумашедше играл на скрипке…

Осколки зеркала осыпались трухой

Как те мечты, что звали нас с тобой

Их звон затих в той черной пустоте

Но даже там мы помним о тебе

Кого ты любишь, рядом навсегда,

Не плачь о нас, любимая сестра…

Эти строки, точно ветер налетели, обняли и разбежались по зеркалам тихим переливчатым звоном. Я ослепла, я не видела ничего, кроме черной пустоты. Я ничего не чувствовала, кроме пустоты. Точно камень, Раш налетел сбоку. Я перевернулась в пустоте. Рука демона снова легла на лицо. Рука была холодной. Боль в глазах притупилась.

Но сердце защемило сильней.

Меня вздернули, и мы куда понеслись.

— Пусти! Пусти! Пусти! Я хочу остаться здесь!

Я кусалась и царапалась. Я так ненавидела демона, зеркала, звуки. Я ненавидела себя. Зачем я открыла переход. Зачем? Если бы… если бы…если бы…

— Оля, — зашептал демон над ухом.

Его ладонь уже не закрывала глаз, но я все равно ничего не видела — пустота. Мы уже не летели, и демон меня не держал. Я сидела на чем-то мягком. Я опять осталась одна.

— Почему, ну почему все, кого я люблю умирают? — то ли подумала, то ли прошептала я.

— Выпей! — в нос ударил резкий запах чего-то алкогольного. Я выпила, не чувствуя вкуса. Демон тут же сунул в руку следующий.

— Я сожалею, что так получилось, но может быть, так даже лучше…

— Лучше? Лучше кому? Мне? Или братьям?

— Оля, — сказал демон очень мягко, — Оля, малышка, они тебе не братья. Никогда не были ими!

— Они меня любили! Понимаешь, любили!

Я вскочила на ноги, скидывая стакан на пол. Осколки, звеня, разбежались по полу, и я вздрогнула. Также звенели осколки ослепшего зеркала.

— Оля, послушай, они…

— Они были теми для кого я значила хоть что-то! Они не дали мне сдохнуть на том вонючем вокзале! Не дали замерзнуть! Подобрали, как бродячую собачонку! Научили чему-то! Они заботились! Они любили меня! А теперь их нет! И ты! Ты, чертов демон! Говоришь, что это к лучшему! Не смей! НЕ смей, слышишь! Они — были моими братьями! Они остались моими братьями! Они были единственными, для кого мне еще стоило продолжать эту нелепую жизнь! А теперь я хочу сдохнуть, демон! Потому что не осталось никого и ничего…

— Оля, Арсений и Лев или Ами и Людви…Они тебя использовали. И это была вовсе не любовь.

— Они? Меня? Что? Да как ты, кровосос недорезанный смеешь рассуждать о любви! Да кто ты такой? Жалкий зомби! Падальщик! Не смей! Слышишь, не смей даже произносить слово любовь!

Я крутилась на месте, сжав кулаки. Мне очень хотелось наброситься на демона и ударить его побольнее. Так больно, как только смогу, но я ничего не видела. А демон вдруг сам оказался рядом. От него шел жар, как от кипящего чайника.

— Замолчи! Достаточно! Возьми себя в руки! Я не предупреждаю дважды!

— О, мне так страшно! Я испугалась пожирателя трупов! Но мне нечего бояться, я еще живая! Давай убей меня, демон! Принеси меня в жертву! Я ведь девственница — ценный расходный материал! Я…

— Ты- глупая девочка, которая возомнила себя звездой, роковой сердцеедкой, такой крутой и умной, что не видит дальше собственного носа. Ты — дешевая певичка, которую приглашают, чтобы не так воняли просроченные устрицы и ошалевшим от жары клиентам, которые щиплют тебя за задницу, можно было подсунуть дешевое пойло по цене дорогого коньяка. Веришь всякому сброду, типа Роберта, который готов подложить тебя под любого, лишь бы на выпивку хватило! И под меня положит, лишь бы шкуру свою спасти!

— Да пошел ты, демон…

— НЕ нравится слышать правду, да? Мне вот тоже не нравится, когда меня обвиняет в том, что я не знаю, что такое любовь, дешевая лицемерная кукла!

Демон не говорил — кричал. И в словах его была такая отчаянная ярость и горечь, что воздух вокруг раскалился до предела. Я не видела — я чувствовала, что демон горит — в прямом смысле этого слова. Я сделала шаг назад и буквально рухнула в кресло. Что-то с грохотом врезалось в стену и с глухим стуком полетело на пол.

— Пусть я кукла! Да, я не могу похвастаться великими карьерными достижениями! Я выживала, как могла, и мои друзья не принадлежат к высшему обществу, но Роберт — он…

— Дебил!

— Возможно, — на столике рядом я неожиданно обнаружила пачку сигарет и закурила. Демон ее почему-то не затушил, а я почему-то почувствовала себя спокойно, убийственно спокойно. — Но он — живой дебил.

— Пока живой…

— Есть люди — такие правильные, умные, ходят в костюмах на работу, рассуждают о процентах-дивидендах, а в голове у них цифры, цифры, цифры, а вместо сердца — калькулятор. А Роберт — он живет, как дышит, как хочет, как чувствует. Сеня и Лева — тоже. Ты говоришь, что они мне не братья, что они использовали меня…Мы все друг друга используем в какой-то мере…Люди любят то, что приносит им пользу. А они были людьми…Какое тебе, демон дело, как и почему они меня любили. Я знаю, что любили. И я знаю, и ты можешь здесь сжечь все к чертовой матери, что демоны не способны любить. Ты, демон, жалкий энергетический глист, продавший душу, за возможность пососать в сторонке, когда кому-то плохо!

— Заткнись! — проревел демон

— Не нравиться слышать правду? — спокойно ответили я, похлопав ресницами над слепыми глазами. Вокруг снова стало жарко, и я порадовалась. Что ничего не вижу. Я была уверенна, что демон сейчас представляет собой не самое приятное зрелище. Может быть, даже принимает свой истинный облик. У дяди Миши была такая папка с рисунками, Сашка любил меня попугать. Вот придет за тобой ночью этот демон, если ты случайно произнесешь его имя вслух. Я боялась, хотя имена у них были плохо произносимыми.

— Любовь — не вспоминать тех, кто умер, а любить тех, кто жив. Любовь — это когда ради того, кого любишь, готов на все. Даже на то, чтобы «пососать в сторонке».

Голос демона прозвучал тихо, как-то отстраненно и очень знакомо. Но я злилась, мне было больно, и я не могла остановиться.

— Угу, шлюхи именно так и описывают свою профессиональную деятельность.

— Ты хорошо знакома со шлюхами?

— Конечно, я же ресторанная певичка. Я им, можно сказать, поставляла клиентуру.

— Братья хорошо заботились о тебе, я смотрю, учитывая в каком обществе ты общалась. Сами в Прагу отправились на медовый месяц, а тебя оставили с этим…Сержиком.

— Оставь моих братьев в покое. Их уже нет. Ты не изменишь к ним мое отношение. Я их любила и люблю! И не надо мне рассказывать, что это ненастоящая любовь.

И тут раздался писк, но тут же смолк. О стену снова что-то ударилось — небольшое, размером с телефон. И этот писк вдруг все поставил на свои места.

— Ты! — вдруг завопила я, и мое спокойствие испарилось. — Ты! Это все ты! Ты виноват в их смерти! Ты! Там погибли люди — целый автобус! А ты мне говорил «проконтролирую заправку»! Это ты их убил! Или будешь отрицать?

— Не буду…

— Не будешь!

Я вскочила на ноги, заметалась, выставив перед собой руки, шаря по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, не важно, чтобы ударить, убить его или себя.

— Так это был план? Ты знал? Знал с самого начала? Это вы, демоны, подстроили все, убили тех людей!

— Тех людей убили другие люди.

— Но ты знал! Знал! Ты контролировал тех людей с автоматами!

— Я не знал, что там окажутся твои братья. Иначе бы я не взял тебя с собой!

— Гадкий клещ! Убийца! Червяк! Ты мне еще что-то говорил чувствах! Ты — пустой, гнилой, вонючий трупосос….

Заткнись, стерва…

— Я ненавижу тебя!

Тяжелая ладонь демона обожгла щеку. Удар был сильный, я не устояла и полетела на холодный пол.

Той весной все и всё вокруг сходило с ума. Сумасшедшая черемуха заставляла остановиться, сорвать ветку и, вдыхая сладкий аромат, томительно вздыхать о чем-то, что пронзительно пело внутри, крутилось в груди, как волчок, мешало спать. Я сидела на скамейке, окруженная этим душистым безобразием, с учебником по физике в руках. Учебник был открыт, а глаза закрыты, кроссовки сняты, голые пятки грелись на солнце. Я ждала Сашку. Он заканчивал одиннадцатый класс, я — шестой. Мы всегда возвращались вместе — ехали на автобусе, потом шли через лес. Сейчас лес распускался и зеленел. Я норовила взять Сашку за руку, прижаться, но он был последнее время отстранен и молчалив. Я связывала это с тем, что по вечерам он часто закрывался с отцом и дядей Мишей в лаборатории.