История Аба (В дали времен. Том VI) - Ватерлоо Стенли - Страница 2

Деревья, стоявшие по берегу великой реки, а также и те, которые можно было разглядеть вдалеке за болотами и лугами, не все походили на ныне существующие породы. Еще среди них можно было ясно различить хвойные деревья огромной высоты вроде тех, что растут теперь среди краснолесья Калифорнии, и другие, несколько иного рода, составляющие теперь леса Австралии. Присутствие этих пород объясняется исключительным господством папоротниковидной растительности в еще более отдаленном прошлом Земли, когда ее поверхность была еще тепла, а воздух был полон испарениями, и когда растительный мир представлял такую мощь, в сравнении с которой флора той же географической полосы в наше время является бледной тенью прежнего величия. Однако, в эпоху пещерного человека, столько десятков тысяч лет тому назад, к нашему удивлению, мы уже встречаем деревья, сходные с теми, которые обычны в полосе умеренного климата и в наши дни. Торфяники, каменноугольные шахты, пещеры и рассеянные повсюду осадочные пласты правдиво рассказывают о существовавших тогда деревьях. Дуб, бук и разные виды орешника уже поднимали свои грациозные кроны в воздухе, а под широко раскинувшимися их ветвями земля была усыпана густым слоем орехов, служивших пищей множеству животных, а также и человеку. Между деревьями встречался также и тис, плотной и волокнистой древесине которого в далеком будущем суждено было прославиться в песнях и сказаниях: он доставлял материал для оружия стрелков. Росли тогда и полный симметрии клен, и выносливый вяз, упорно выживающий даже в нездоровых условиях наших больших городов и дающий своим присутствием привлекательность этим человеческим муравейникам. Были тогда и сосны, и тополя, и ивы, и дикие яблони и другие плодовые породы, так распространившийся с тех пор, что они в настоящее время играют значительную роль в хозяйстве человека. Природа в ту эпоху поражала своим обилием. Еще существовали остатки животного и растительного мира предыдущей эпохи. Еще жили удивительные, чудовищные существа, поднимавшийся из океана вверх по течению реки; их появление было уже и для предков Аба предметом любопытства, не говоря уже об опасности.

Дитя, лежавшее среди буковых листьев, утомилось наконец играть и заснуло сном младенца, без всяких грез. Оно спало, безмолвное и счастливое, а когда наконец проснулось, то в его настроении настала перемена. Ему нечем было более забавляться, кроме все того же переламывания веток. И вот, чувствуя голод, оно начало кричать. Всегда так было и будет, что голодное дитя плачет, и немедленно же около него появляется женщина — его мать. Мать Аба легко и быстро взбежала от берега реки к тому месту, где лежало дитя. Во всех отношениях она была достойна внимания, и дальше будет сделана посильная попытка описать ее и ее костюм.

Здесь следует пояснить, что мать Аба вращалась в лучшем и отборнейшем кругу общества того времени. Она принадлежала к аристократии и, кроме того, эта красивая дама имела слабость уделять слишком много времени своему костюму. Она была, что называется, дамой во главе общества, хотя общество того времени было очень немногочисленно: отдельные семьи жили на расстоянии нескольких верст одна от другой, и различные препятствия, главным образом громадные хищники, нападавшие на человека, затрудняли отдавание визитов. Что касается посещений, то их делали одинаково часто с целью нападения и из побуждений общительности, а дурное обыкновение пускать в ход кремневые топоры — совсем иное дело, чем оставлять свои визитные карточки вежливому лакею. Но как бы то ни было, мать Аба принадлежала к сливкам отборного общества и одевалась соответственно своему положению. Костюм ее был изящен, но прост, и первое большое удобство его состояло в том, что он легко снимался и надевался. Он держался при помощи единственного узла, а в каменный век было уже известно искусство завязывать самые разнообразные узлы; вследствие большей гибкости пальцев от неизбежной ручной работы, люди того времени были искуснее нас в завязывании узлов, а описываемая нами дама завязывала их так, что ее в этом отношении не могла превзойти ни одна женщина во всей этой богатой дикими животными стране.

Ее костюм мог понравиться самому требовательному зрителю. Он был сделан из шкуры росомахи и свободно облегал вокруг талии, поддерживаемый завязанным шнуром; в действительности же он держался весь на левом плече, которое, равно как спину и грудь, обхватывал кусок меха в виде клина из той же шкуры. Таким образом, правая рука оставалась совершенно свободной при движении, что представляло большую важность для пещерного человека, так как и он, подобно нам, пользовался предпочтительно правой рукой.

Вся одежда молодой матери была сделана из шкуры росомахи, сшитой очень тщательно посредством сухих жил. Спускаясь описанным образом с левого плеча, она вполне облегала ее стан и оканчивалась несколько выше колен. Это был столь же восхитительный костюм, как и те, что в настоящее время придумываются честолюбивыми портнихами и жеманными рисовальщиками мод. Он был удобен и свободен, как раз впору и по своему цвету очень шел его собственнице. Мех росомахи представлял смесь белого и черного цветов, но оба эти цвета были очень смягчены: черный был скорее очень темным, а белый так темен, что лишь мягко, в виде контраста отделялся от черного. Вообще комбинация цветов представлялась очень приятной: было достаточно разнообразия и ничего резкого, кричащего. Знаток, несомненно, сказал бы, что мать Аба обладает большим вкусом. Но костюм — не столь важный предмет, и нам еще немало остается сказать об этой пещерной женщине.

Из простого чувства справедливости следует сказать, что движения пещерной женщины отличались такой свободой, которой часто недостает современной женщине. Ничуть не помрачая ореола этой последней, можно смело утверждать, что ей никогда не удалось бы преодолеть такое препятствие, как ручей или поваленное большое дерево, через которые надо перепрыгнуть, и она не выдержала бы сравнения в легкости и грации с этой матерью, которая, прыгая, бежала теперь через лес. В ее движениях не было ничего нерешительного, ни признака колебаний. Она бежала быстро и прыгала легко, была гибка, как пантера и мало заботилась о том, куда ступала на бегу ее смуглая нога.

Эта женщина была среднего женского роста, подобно большинству наших современниц; она обладала физической красотой, но ее стан не имел угловатого перехвата наших женщин, и по его очертаниям она очень походила на Венеру Милосскую, этот поразительный образец здоровой и красивой соразмерности. Ее темные и длинные волосы, не знавшие ни косичек, ни опасного частокола шпилек, целиком, не деленные на части, откидывались через голову назад и свешивались далеко между смуглыми плечами и по спине. Блестящие и красивого цвета, они, без сомнения, составляли прекрасное головное украшение. Придирчивый критик, с точки зрения другой эпохи, пожалуй, нашел бы, что их необходимо привести в порядок, причесать; но это зависит от понимания красоты. Они лежали плотной пушистой массой и не лезли в глаза, что составляло важное удобство в то тревожное время, когда необходимы были острые глаза и свободное от помех зрение.

С одного взгляда можно было убедиться, что эта дама не прибегала к косметике для придания своему лицу искусственной прелести. И, действительно, трудно было бы украшать нашим способом такое лицо, на котором растительность представляла нечто большее, чем простой пушок, и где неправильности в чертах были так заметны, что вопрос о косметике являлся бы незначительной мелочью. Глаза были малы и глубоко посажены, нос был толст, короток и очень неопределенной, трудно поддающейся описанию формы. Верхняя губа была очень длинна, а нижняя сильно выдавалась вперед. Широкий и твердый подбородок был очень хорошо обрисован. Рот следовало назвать скорее большим, а крепкие и ровные зубы белели, как лучшая слоновая кость. К этому описанию остается лишь прибавить несколько заслуживающих внимания подробностей относительно ее фигуры. Смуглая, как ореховая скорлупа, от загара под лучами полутропического солнца, от головы до загнутых вниз пят она выглядела воплощением такого здоровья, каким вряд ли обладали героини, когда-либо выступавшие на страницах мировой истории. Такова была внешность этой женщины, так спешившей с целью узнать причину беспокойства своего дитяти. Дамы этой эпохи сами ухаживали за своими детьми, что было общим правилом; наемные кормилицы были неизвестны, да не являлось и самой мысли о них. Такой порядок вещей был очень благоприятен для детей.