История Аба (В дали времен. Том VI) - Ватерлоо Стенли - Страница 27

В ту эпоху и в такой местности человеку, бежавшему ночью по лесу, неизбежно грозила встреча с каким-нибудь голодным хищником, готовым поживиться его телом. Ослепленный своим настроением Аб не заботился о том, чтобы избежать возможной борьбы, хотя бы даже с чудовищным медведем или даже свирепым тигром. Он потерял всякую способность рассуждать и, не сознавая этого, чувствовал себя, как самоубийца, желающий умереть в битве. Зачем ему теперь осторожность? Что для него теперь значила встреча с каким-нибудь голодным животным? Борьба с хищником, защищая свою жизнь, была бы для него спасением.

Казалось, жизнь настолько потеряла для него всякую цену, что ему было безразлично, кто выйдет победителем из этой борьбы, — и в этом проявилось великолепное чувство презрения к смерти пещерного человека. Но все это рисовалось неясно в голове беглеца и представляло лишь малую долю занимавших его мыслей.

Иногда, как бы призывая к себе смерть, он громко кричал на бегу; это было всякий раз, когда среди мелькавших в его воображении видений он видел снова лежавшего мертвым Ока. Так бежал человек, убивший другого.

Впереди послышалось рычание; внезапно раздвинулись кусты, и человек был отброшен назад, оглушенный, окровавленный и пораженный ударом громадной лапой. Безразлично, какое это было животное, но оно было голодно и, по-видимому, нашло подходящую добычу. Но существовала громадная разница между добычей, составлявшей обычное меню хищника (это был медведь) и тем животным, на которое он теперь напал; но медведь не понял этой разницы и, не рассуждая, бросился, чтобы окончательно убить свою жертву, отброшенную назад, на землю, его громадной лапой, — и потом наслаждаться ее мясом.

Человек был ранен лишь слегка: его несколько защитила меховая одежда, а мускулистое тело было так крепко, так закалено, что, отлетев на несколько шагов назад, он не получил серьезного повреждения. Теперь ему угрожала серьезная опасность; необходимо было защищать свою жизнь, и это прояснило его мысли, подействовало отрезвляюще на полупомешанного беглеца. Но и в данную минуту его не покидало настроение отчаяния и презрения к жизни. С силой, на которую способны только маньяки, он бросился навстречу животному, от которого в другое время, не рассуждая, бросился бы бежать; с быстротой молнии взвился его топор и со страшной силой опустился на громадную голову угрожавшего зверя. Почувствовав, как камень врезался в кость, он испустил крик, но в то же мгновение снова был отброшен в кусты ударом в бок громадной лапы. Вскочив на ноги, он увидел большую черную массу, барахтавшуюся на тропинке при последнем издыхании. Не задумываясь, он снова бросился в быстрое бегство. Благодаря странному капризу счастья, потерявшему рассудок человеку удалось чуть не наполовину вогнать свой топор в громадный череп противника; быть может, никому еще до тех пор не случалось этого сделать так удачно. Убийца дико бежал вперед, но теперь он был безоружен.

Скоро вся сцена вокруг него изменилась. Деревья понемногу редели, и тропинка была уже не так ясна. Начинался подъем, и он бросился на него, хотя уже и с меньшей быстротой, потому что, несмотря на гнавшую его силу, природа предъявляла свои права, и мускулы были истощены от страшных усилий. Деревья же все редели. Он знал, что теперь пробежал скалистое плоскогорье, недалеко от Огненной долины, о которой ему так часто говорил старый Мок. Выскочив из леса на открытую поляну, он увидел над собой звездное небо и в то же время услышал очень близко визг, а вдалеке — вой: за ним гналась стая волков.

Продолжая бежать, он почувствовал охватившую его дрожь. Теперь в нем уже совершенно проснулся инстинкт жизни, так как страшное деяние, заставлявшее бежать, осталось далеко позади. Он сообразил, что стая волков скоро достигнет поляны, и ему уже не удастся вернуться в лес и там спастись на деревьях. Теперь было слишком поздно; необходимо было, не рассуждая, бежать через открытое поле, пока не встретится какое-нибудь дерево. Далеко впереди светился огонек, достигавший до него среди темноты. Он был уже утомлен, задыхался, но звуки сзади него способны были поднять на ноги человека, готовящегося к смерти. Нагнув голову, он понесся с такой быстротой вперед, как никогда еще до той поры во всю свою отважную и дикую жизнь.

Волк той эпохи, по сравнению с населяющим в наше время северные страны, был больше ростом, сильнее и кровожаднее, и теперь быстро преследовал человека; но пещерный человек бегал с такой же быстротой, и погоня была не из легких. Спасая свою жизнь, Аб, с трудом переводя дыхание, несся по скалистой почве с быстротой, порожденной последними еще остававшимися силами, и направлялся к свету, когда стая волков, теперь соединившаяся, выскочила из леса на поляну и следовала за ним быстро и безостановочно. Свет впереди человека делался все ярче и ярче, но в то же время постепенно делались слышнее и звуки преследовавшей стаи. Это была тяжелая борьба для бежавшего человека; он уже совершенно забыл о своем недавно совершенном поступке и спасался.

Огонь понемногу, по мере приближения, увеличивался в виде стены, пересекавшей его путь; кой-где, местами эта огненная стена, хотя и сплошная, была ниже, чем на остальном протяжении. Беглец, не колеблясь, направлялся к огню, а за ним теснее и теснее толпились гнавшиеся волки.

Представлялся единственный выход, и он без колебаний схватился за него. Впереди, совсем близко подымалась теперь огненная стена, а сзади уже слышалось щелканье покрытых пеной челюстей в предвкушении добычи. Напряжение дошло до крайности. Не видя другого исхода, Аб несся прямо к тому месту, где огненная стена была ниже, и громадным прыжком перескочил через крутившиеся спиралью гребни желтого пламени.

Человек спасся; одно мгновенье он был охвачен жаром и потом лежал на траве. Обладая еще остатком силы, вызванной отчаянием, он вскочил и оглянулся. Волки исчезли. Взобравшись на лежавший рядом большой плоский камень, он поверх огней ясно видел блестящие глаза своих недавних преследователей. Свирепо жаждая крови и мяса, они бегали взад и вперед, — но, боясь огня, к которому не смели приблизиться, держались от него на далеком расстоянии. Аб вскочил на скалу, задохнувшийся, едва веривший в свое спасение, и представлял прекрасное зрелище, освещенный огнем…

Скоро к этому человеку вернулось сознание безопасности. Обратившись к сновавшим и рычавшим животным, теперь для него не опасным, он громко закричал; потом нагнулся, набрал острых камней и с силой стал бросать их в стаю, чувствуя в этом дикое удовлетворение.

Внезапно он упал на землю, издавая стоны от истощения; теперь настал момент для восстановления потраченных сил. Измученный беглец лежал, тяжело дыша, и скоро впал в тяжелый сон. Огонь, давший ему безопасность, дал также и благодетельное тепло в студеную ночь, и едва только тело коснулось земли, как все было забыто, и только поднимание и опускание широкой груди показывало, что лежавший на свету человек был жив. Ветер менялся, причем иногда огненные языки вытягивались по направлению спавшего человека, и жар около него делался напряженным; то ветер повертывал в другую сторону, и тогда над спавшим пробегала струя холодного воздуха. Привычный одинаково к теплу и холоду Аб продолжал спать целые часы подряд сном, следующим за крайним утомлением у здорового человека, и ничто не могло его разбудить. Иногда лежавшая на земле масса беспокойно шевелилась, и с уст спавшего срывались неясные восклицания: его беспокоили сновидения.

Когда он так лежал, погруженный в глубокий сон, подобно ему, перепрыгнул через пламя Ок и скоро лежал около него, с трудом переводя дыхание. Аб вспомнил об этом, когда проснулся, и потом в течение долгих лет много раз вспоминал с удивлением. Вспышки огня, рычавшие голодные волки и знакомый голос Ока, все неясно мешалось в его ушах; он снова бегал с Оком, боролся, играл, как они боролись, бились и играли раньше целые годы. Время бежало, ветер изменился, пламя почти опаляло его, и Аб вскочил, оглядываясь кругом на дикую картину Огненной долины. Ночь прошла, солнце стояло наверху и уже снова садилось с тех пор, как истощенный человек упал на землю и потерял сознание.