Не сахарные (СИ) - Пузыренко Оксана - Страница 28

Сэми задумчиво пожевала губу и посмотрела на люстру. Оставшаяся от предыдущих хозяев дома, она была из белого пластика с яркими брызгами пятен. По мне такая больше подходила для кухни. Но Сэм нравилась.

— То есть когда я пыталась до тебя дозвониться…

Я кивнула, толку отрицать очевидное?

— Ага, я была немного занята, а точнее, прижата к стене Питером, а еще точнее…

— Блин, стоп, хватит! — Саманта прикрыла лицо руками. Видели бы сейчас эту помидорку в академии! Вот она — гроза всех маньяков-извращенцев академии stART. Краснеет от рассказов. — Питер хороший. — Сделала заявление подруга.

— Спасибо за экспертное мнение. По мне, так такой лоботряс способен понравится только девушке, у которой в голове вместо мозгов тараканы.

— Оу, например тебе?

— Ага… Что?! Самантуй!

— Лизабелла!

— Сэмюэль!

— Элайза!

— Семьон!

— Елизаветта!

— Офигеть, ты готовилась!

Мы дружно рассмеялись. Я посмотрела на грустно и бесхозно лежавшее на кровати мороженное. Пластиковые бока баночки, украшенные инеем, уже подтаяли. Кажется, у Сэми будет мокрое одеяло.

— Знаешь. — Сэм поднялась и потянулась вверх. — Давно мы не говорили по душам за стопочкой текилы.

— Это намек?

— Ты за кого меня принимаешь? Это конкретное предложение!

— В таком случае: полностью поддерживаю. Только сдай сим-карту, чтобы спьяну не названивать Поэту.

— А ты Рыжему.

— Зараза…

Питер

Я стоял в комнате друга и кидал об стену маленький мячик. Сам Дэниэл пытался объяснить маме, всеми доступными способами, что заказывать еще больше цветов — нецелесообразно. Соглашусь, еще немного стараний миссис Маккарти и Дэниэл будет спать на цветочных лепестках, и в этом не будет ни черта романтичного.

Вернувшись в комнату, как с поля боя, Поэт упал ничком на свою кровать, заставив пружины жалобно заскрипеть.

— Как все непросто. — Пробубнел он в подушку. Лишь годы и годы дружбы помогли мне разобрать его речь.

— Что, битва за оранжерею проиграна?

— Я не о маме…

— Шот?

— Она самая. — Дэн соизволил наконец оторвать свое чело от подушки, за тем, чтобы снять линзы и поменять их на очки.

— Ну, а ты что хотел? Сам виноват, нашел в кого втюриться. Столько в мире адекватных девушек. Милых, добрых, обаятельных. Нет же, тебя потянула на хардкор.

— Ты так говоришь, будто она тебе не нравится.

— Она мне очень нравится. Но смотреть, как тобой крутят и вгоняют тебя в депрессию — не входит в круг моих интересов и удовольствий. Даже самых извращенных.

Поэт не стал со мной спорить, как обычно. Странно. Вместо этого, он сел на компьютерный стул, и, взяв со стола тетрадь, стал переворачивать листы.

— Это что, опять стихи? — Я заглянул другу за плечо. — Нет, это не стихи.

— Поразительная дедукция. Это ноты. Я должен сочинить песню для концерта.

— Должен? Леди-босс приказала? Наказывать будет отжиманиями, или вы наконец решите заняться чем-то более интересным? Ну, или теми же отжиманиями, только, например, под одеялом. — Я поиграл бровями, но Поэт мою шутку в стиле «Американского пирога» не оценил. Он вообще не любил подзаборного юмора. Скажем так, парень обладал чисто английским юморком, так что употреблять его следовало исключительно за чашечкой крепкого чая, оттопырив мизинчик.

— Что с Лиз? — О, перевод темы. Отличный ход. Я пожал плечами. Хотя толку растрачивать на друга телодвижения, если он уткнулся в свою тетрадь и едва ли носом по строчкам не водит?

— Ничего нового. Ссоры — секс, ссоры — секс. И все это за пару дней. Иногда кажется, будто мы знакомы вечность и встречаемся лет пять. Я в ауте. — Я с силой кинул мячик о стену и он, срикошетив, с большой скоростью пронесся в противоположную стену, ударившись об нее — нашел свое упокоение где-то на полу друга. Теперь пришла моя очередь опускаться на кровать, что я и сделал. — Она тут заявила недавно, что у нас свободные отношения. Точнее, погоди… Вообще не отношения. Типа «Питер, это секс, он полезен для здоровья, не больше, не меньше». Девушки вообще так говорят? Это же должна быть моя цитата, нет?!

Я вытащил из-за поясницы пару сморщенных бумажек, хотел раскрыть их, но Поэт моментом их зацапал своими загребущими ручонками. Опять стихи прячет. Комната Поэта всегда была в образцовом порядке, за исключением этих самых бумажек, периодически, в момент вдохновения, появляющихся на любой поверхности. После знакомства с Шот его комната буквально утонула в измятых листах. Наверное, он пишет о ней пьесу в двух действиях.

— Ну, поговори с ней. Объясни, что…

— Парень, ты что, вчера родился? С женскими закидонами не спорят! Их надо либо принять, либо…

— Либо?

— Хм.

— Хм?

— Хватит меня парадировать!

— Хватит делать задумчивое лицо, меня это пугает! Создается впечатление, что ты умеешь думать!

— Ого, Поэт шутить изволил! Открывайте шампанское, несите бокалы!

— Отстань…

— В общем, есть у меня одна мыслишка… Если она хочет свободных отношений, то почему бы и нет?

Саманта

Когда я в последний раз засыпала "сегодня"? Лиз, после изливания душевных мук и порции алкоголя уже дрыхла без задних ног. Я же лежала и боялась закрыть глаза, потому что каждый раз, когда я закрывала их, передо мной появлялось лицо Поэта. Так близко. И так далеко. А воспоминания о миге, когда его губы дотронулись до моего лба, и вовсе сделали невозможным погрузиться в сон.

Слишком поздно, Саманта…

Господи, что же я делаю.

Глава 9. Один латте, пожалуйста. Взболтать, но не смешивать.

Саманта

Понедельник был тяжелым днем, да. Но он ничто по сравнению со средой. Кейн оказывал мне столько внимания, что, чувствую, к концу недели я буду стоять в очереди вылетающих из страны, судорожно сжимая билет до Антарктиды и поставив на своей кровной мести жирный крест. Нет, этот парень действительно был вездесущ! И чем больше его было в моей жизни, тем меньше у меня было поводов ненавидеть этого человека. Разве только один: он мешал мне общаться с Поэтом. Потому что, когда Кейн появлялся на горизонте, Дэниэл каждый раз самым таинственным образом растворялся в воздухе. Копперфильд фигов… А его взгляд зачастую был таким, что я даже радовалась тому, что он исчезал. В противном случае, на одного участника группы «Шторм» явно стало бы меньше.

Итак, вернемся к Академии. Ведь уроки никто не отменял. И пользуясь тем, что я с Лизабет и Китти, с которой у нас было несколько совместных занятий, пытались переговариваться на уроке истории, а затем перекидываться записками, а затем обмениваться жестами… Ну, вы поняли суть… Так вот, пользуясь этим наборов доводов о нашей «незаинтересованности славной историей своих предков и вопиющей необразованности (Это потому что попавшая под горячую руку Лизабет не ответила на заданный вопрос.)» Мистер Грэмс задал нам огромный реферат. Каждой — свой. И каждой — огромный. Он что, не в курсе, что я нахожусь под психологическим прессом? Тоже мне, воспитатель.

Именно поэтому я пребывала последние полтора часа в библиотеке, желая разобраться с этим как можно скорее. Надо сказать, что поработала я знатно! Мистер Грэмс будет доволен. Возможно, у него даже стекла очков запотеют от восторга.

Я уже собирала книги в сумку, когда по обеим сторонам от меня очутились две мужские руки. Упираясь крупными ладонями в стол они закрыли меня в ловушке. Замерев на секунду, я сделал короткий вдох, прежде чем положить последний учебник и закрыть молнию. Затем я обернулась, упираясь на максимум бедрами в библиотечный стол.

— Томас. — Вежливо и спокойно произнесла я вместо приветствия. — Ты заблудился? Спортзал на этаж ниже. Здесь книги, никаких мячей.

Я сладко улыбнулась парню, спокойно смотря в его глаза. А затем подхватила внушительную стопку книг, намереваясь расставить их по местам. Пришлось толкнуть парня плечом, что поделать.