Не сахарные (СИ) - Пузыренко Оксана - Страница 37

Она красивая девушка.

Она такая одна.

Никому не раскрывает свои карты.

Она отлично с этим справляется.

Невероятная любовница,

Закрывшая сердце.

Каждым вздохом

Она играет свою роль.

От всей души я отдал ей

Всю свою любовь.*

В очередной раз я изумленно вслушивалась в текст и осознавала, насколько сильно его слова попадают в цель.

Точка невозврата тобой уже пройдена.

Дурачила меня, лживая притворщица,

Как плотоядный цветок, заманивающий мух.

Его голос в темном помещении зала звучал хрипло, романтично, надрывно. Он, как и Поэт, не открывал глаза. Он отдался музыке и тексту.

Мне нужно, чтобы ты сходила с ума, твой поцелуй, от которого кружится голова,

Ты нужна мне в постели, я сорву тебе башню,

Мне нужна твоя любовь, а вся твоя любовь — месть,

Ты и я могли бы написать порочный роман.

Оу, я поглощён идеей порочного романа.

Просто танцуй!

Каждое его слово будто залепляло мне звонкую пощечину. Слова «месть, ложь, притворство», кружили голову. Наконец он открыл глаза, и посмотрел перед собой, из под полуопущенных ресниц.

Мне нужна твоя любовь и твоя месть,

Мне нужна твоя любовь.

Я не хочу быть тебе другом!

Я не хочу быть тебе другом!

— Святое дерьмо. — Проговорила Элизабет слева от меня. Да, подруга думала о том же, о чем и я.

***

После концерта я сразу нашла Кейна. Это было несложно сделать: где наибольшее скопление полоумных девиц, там и мой парень. Мой парень. Сердце опять сжалось. Даже если я выберусь из всей этой истории целой и невредимой, то мое сердце за этот месяц явно состариться на лет пятьдесят. Каждый раз, когда я смотрела на зеленоглазого солиста, меня захлестывала жалость, обида, злость на себя и, черт возьми, коварная сволочь — совесть. Да, я знала, что такое совесть. И даже не по словарю, а по опыту.

Если вы думаете, что я бесчувственная мразь, то, во-первых, в чем-то вы правы. А во-вторых, в чем-то нет. Я долгое время вычитывала новости желтой и не желтой прессы о знаменитом певце, смотрела интервью идеальной семьи Кейнов, и училась его ненавидеть. И я бы смогла испытывать к нему ненависть и дальше, хотя бы потому, что у него-то была семья. Что он называл отцом того, кого я мечтала уничтожить. Но отцов не выбирают… И то, что Томас оказался одним из самых замечательных людей в моей жизни, ситуацию только усугубило. Мне было беспредельно больно за Томаса и то, что я делала. Он не заслуживал этого. Но по-другому я не могла.

Заметив мою персону, прислонившуюся к стене, Томас бросил еще что-то фанаткам, и, к огромному разочарованию на лицах последних, пробил себе дорогу ко мне.

— Привет. — Произнес он, следя за мной внимательным взглядом зеленых глаз.

— Виделись. — Ответила я. — Хорошая песня. Намек был более чем прозрачен.

— Я рад, что тебе понравилось.

— Проблемы с девушкой?

— Есть такое.

— Это тот самый черновик?

— Нет. Тот я берегу как тяжелое оружие на случай, если ты выберешь хорошего парня. — Говоря это, Беркут явно почувствовал себя некомфортно. Он неуверенно скользнул взглядом по голой светло-бежевой стене за моим плечом.

Ясно, под «хорошим парнем» он имел в виду не себя, а Поэта. Ох, Томас, знал бы ты, как бы было проще, если бы роль злого героя досталась именно тебе. Но, увы, наша пьеса идет в разрез с каноном. И главные герои здесь: два добрых парня, и злая девушка. Спешите занять места в ложе.

— Черновик. Сожги его. — Бросила я.

— Почему? — С надеждой посмотрели на меня зеленые глаза.

Я оттолкнулась от стены и, не смотря на взгляды окружающих людей и вспышки фотокамер, надеющихся заполучить эксклюзив, вплотную приблизилась к Кейну.

— Он тебе не понадобится. Мне нравятся плохие мальчики. — Прошептала я прежде, чем приникнуть к нему в поцелуе.

У журналистов сегодня счастливый день. Не стоит благодарности.

*Игра Поэта — творение композитора — Nathan Lanier. Называется — Torn.

*Возможно, вы слышали эту песню в исполнении королевы эпатажа — Lady Gaga. Но группа «Шторм» исполняется версию группы 30 seconds to mars. Трек называется — Bad romance.

Глава 13. Месть. Акт первый. Сцена первая.

Томас

— Привет, Томми!

— Привет, Барбара.

— Нашей семье тоже прислали приглашение, представляешь? — Я вежливо улыбнулся девушке. Нет, блин, не представляю. Мэр прислал приглашение заместителю главы администрации? Вау! Зовите СМИ! Собирайте собрание!

— Здорово. — Проговорил я тоном, скорее обозначающим: «Мне фиолетово тем же оттенком, как у этих салфеток».

Весь зал в этом году действительно был убран в фиолетовом цвете. Вообще, он назывался как-то по-другому, но если вы не женщина — в жизни не вспомните название. Но, если верить моей маме, полутона важны. Она чуть ли не убила бедного доставщика, когда он привез ей эти самые салфетки на тон светлее. Именно она организовывала прием и порхала больше месяца, выверяя все до мелочей.

Я поймал пролетающего мимо официанта и взял с подноса бокал с шампанским. Барби последовала моему примеру, продолжая болтать:

— Раз уж мы оба тут, проведем вечер вместе?

— Не думаю. — Я залпом осушил бокал этой алкогольной шипучки. Вообще-то я думал посмаковать сие удовольствие (Louis Roederer — 1000 баксов за бутылку, мои родители сбрендили!), но присутствие блондинки сделало свое дело.

— Почему? — Она выпятила нижнюю губу, надувшись от обиды.

— Я здесь ни один.

— С кем же?

— С Самантой Хэйс. И, думаю, тебе не стоит показываться рядом со мной, когда она придет. Она не то чтобы злопамятная, но кто знает…

— Хэйс?! Этот Джеки Чан? Ты пригласил ее на такой прием?! Ты спятил, она опозорит тебя!

— Это чем же?

— Отсутствием манер и армейскими ботинками.

— Манеры у Сэм прекрасные, если в нее не кидаться горячими напитками. — При упоминании инцидента девушка покраснела и закусила губу. — А армейские ботинки я как-нибудь переживу.

С этими словами я бросил еще один ожидающий взгляд на главную лестницу и обомлел. Они пришли. Саманта и ее подруга, Элизабет, под руку с Ведьмой (Пришлось выписать и им два приглашения, иначе Шот наотрез отказывалась присутствовать здесь).

— Это… Она?..

Я не смог ответить на вопрос Барбары. Если даже она была озадачена и поражена, то каково было мне?

Она была в облегающем ее точеную фигуру платье в пол, восхитительного цвета, который даже моя мама не могла бы описать словами. То ли серое, то ли лиловое, оно будто сияло холодным светом в ярком освещении зала. Ее плечи были великолепно обнажены.

Девушка двигалась изящно, как принцесса, воспитанная в королевской семье. Ее осанка, походка, нежная улыбка… Она была прекрасна.

Тяжелые локоны девушки, в которые я так любил погружаться пальцами во время поцелуев, были собраны в высокую прическу, обнажающую ее красивую шею и какие-то заколки сверкали в них как яркие драгоценности. Подумав о поцелуях, я еле сдержался, чтобы, наплевав на приличия, не подбежать к моей девушке и впиться в ее сладкие губы самым долгим и страстным поцелуем.

Когда они подошли к нам, она мягко улыбнулась мне:

— Привет. — А я молчал, как последний идиот. Застыл как истукан и смотрел, как прекрасно цвет ее наряда сочетается с глубокими, серыми глазами. Они как будто отливали серебром, и таким же, невероятным лиловым оттенком. А может, я уже схожу с ума.

Саманта

— У меня от этого костюма все чешется.

— Мыться не пробовал?

— А что, так тоже можно? Ай, черт!

— Ну что ты опять натворил?

— Нет чтобы спросить, Питти, родненький, что с тобой случилось? Нет же, сразу предъявы!

Питер и Лизабет, объявившие себя парой на удивление и страх всех окружающих, переругивались всю дорогу. Я отказалась ехать раньше с Томасом, ссылаясь на то, что сама должна привести своих друзей. Ведьма вообще не желал сюда ехать, но, как оказалось, у Лизабет есть дар убеждения. Красивый такой дар, сейчас он накрашен розовым блеском. Парочка выглядела прелестно, с яркими волосами и в классических нарядах: белое платье Лиз отлично гармонировала с классическим черным костюмом парня. Я выбрала платье серо-лилового цвета… Даже не знаю, почему.