Не сахарные (СИ) - Пузыренко Оксана - Страница 42

В несколько широких шагов я пересек расстояние, разделяющее нас, и рывком прижал ее к своей груди.

— Тише, Сэм.

— Ну нет, нет! Ты хотел слушать! Так послушай же! — Девушка пыталась толкнуть меня в грудь, вырваться из рук, била по предплечьям, пока не устала от своей же истерики.

Я не расцепил рук, крепко прижимая ее подрагивающее маленькое тело. Моя хрупкая девочка. Она издала какой-то невнятный звук. Был бы похож на всхлип, но она не плакала. Сэм легла щекой на мое плечо и шумной дышала. Я стал гладить ее по спине. Дальше ее слова были тихими и монотонными, сказанными в мою шею.

— Я сходила с ума. Да я все еще сумасшедшая. Жизнь не приносит мне радости, если я не чувствую эмоций. Хоть какого-то всплеска адреналина… Это может быть ерунда. Например, стащить тележку из супермаркета. Или прыгнуть с тарзанки. А может быть и что-то более серьезное. Я думаю. Я надеюсь. Что все это закончится, когда я доведу дело до конца. Я отомщу. Увижу его падение. И тогда все станет на свои места.

Произошедшее с девушкой, ее слова, все это с каким-то трудом доходило до меня. Но решимость в ее голосе заставила меня действительно испугаться. За нее.

— Сэм. Месть еще никому ничего хорошего не приносила. Ты ввязалась в очень опасную игру.

— Думаешь, я не знаю этого? — Она отстранилась и посмотрела на меня. В ее глазах был какой-то фанатичный блеск. — Я все рассчитала, Дэниэл. Я шла к этому слишком давно. И чувства к тебе не остановят меня на финишной прямой.

— Нельзя искать себя в мести, ты сама себя разрушишь раньше, чем Кейна. И это сильный человек, какая бы ты не была, ты всего лишь девушка…

Ее глаза сверкнули почти яростно:

— Ты зря в меня не веришь…

— Не верю в тебя?! Я верю в тебя, ты не представляешь насколько! Я верю во все хорошее, что в тебе есть. Ты — самое прекрасное, что случалось со мной. Ты — моя страсть, мое вдохновение, мое безумие, моя надежда, моя вера в мечту. У тебя же тоже есть мечты, я не верю, что нет. И нельзя мечтать о возмездии, даже не заикайся опять об этом! Ты… Ну, например, ты великолепный танцор. Ты растворяешься в танцах, и если бы ты…

— Я не могу думать о таком, Дэниэл! Мои мысли, они… Ай, да что тебе объяснять. Твоя жизнь — это мюзикл, а моя — хоррор. Там не танцуют. Вот и все.

Я смотрел в ее серые глаза. Глаза юной девушки. Наполненные такой болью, как будто на ее хрупких плечах лежала ответственность за целый мир. Похоже, так она и думала. Боль ее брата, сестры, родителей. Тех, кто составлял весь ее мир. Все это скопилось в ней.

Я дотронулся до ее щеки. Погладил скулу большим пальцем.

— Я люблю тебя. — Проговорил я, глядя на девушку.

Саманта шумно выдохнула.

— Не надо.

— Останься со мной. — Не сдавался я. — Останься со мной навсегда. Я сделаю для тебя все. Ты будешь счастлива. Я обещаю тебе, Саманта.

Она отчаянно зажмурилась и замотала головой:

— Дэниэл, хватит! Со мной не получится нормально, понимаешь?! Я не смогу, как твоя мама, следить за цветами и ждать с работы, разогревая теплый ужин. Мне не интересно дожить до золотой свадьбы или носить одежду в одинаковом цвете. Ты же знаешь, я безумна, и любовь моя, столько же больная, как я сама. Моя любовь к тебе — это не сердечки. Это страсть, драйв и полный экстаз. И я не та, кого вы себе выдумали. Я не хорошая.

— А может, это ты выдумала плохую себя?

— Нет, нет. Это твой удел — выдумывать мне оправдания и доброе альтер-эго. Хватит. Смирись и взгляни правде в глаза: я не славная девушка Сэми. И не была такой. Никогда. А сейчас, прошу тебя: УХОДИ!

Саманта

Я была близка к истерике. Я была буквально в полушаге, полувздохе, в одном лишнем слове от нее.

Парень, не говоря ни слова, встал, подошел к креслу, взял с него свою куртку, и выудил что-то из ее кармана. Подойдя ко мне, он протянул мне маленькую коробочку из серого бархата. Я неуверенно взяла подарок из его рук.

— Что это?

— Пока что я не могу подарить тебе оригинал. Так что пусть он станет заменой.

Я открыла коробочку и мои руки задрожали еще сильнее.

— Уйди… — Прошептала я…

— Саманта, я…

— УЙДИ! УХОДИ! УМОЛЯЮ ТЕБЯ, УХОДИ! Я прошу тебя, ради меня… Если ты и правда меня… — Слово застряло в горле.

Я не поднимала глаз до тех пор, пока дверь за ним не закрылась.

Глава 15. Хедшот

Саманта

Две недели. Четырнадцать дней я провела в квартире Кейнов. Центр города, двадцатый этаж, панорамные окна. Вид за ними я ненавидела. Или я просто ненавидела себя?

Сюда Томас переехал вместе с матерью. Скандал в городе разгорался с каждым днем все сильнее и сильнее. Я жадно следила за новостями, когда мне предоставлялась такая возможность.

В один из таких моментов я чуть ли не сорвалась. Репортаж о падении мэра был таким ярким, что чувство торжества во мне поднялось откуда-то изнутри, из живота. Оно разрасталось во мне теплом, распирало грудную клетку. Оно заставило меня улыбаться, а затем и вовсе вырвалось наружу безудержным смехом. Не в силах стоять на ногах, задыхаясь от счастья, злого, обжигающего, но все же — счастья, я упала перед экраном на колени. Плечи сотрясались. Тогда я почти попалась на глаза пришедшему раньше с репетиции домой Томасу. Это было опасно.

Самого мэра я видела лишь раз, неделю назад. Мы приехали за вещами Томаса (А я приехала угостить Джеймса Кейна решающим зарядом таблеток).

Отец и сын поругались, что было мне только на руку.

Правда утешать его тоже пришлось. И наверное это я ненавижу больше, чем блеск высоток и звуки автомобилей в центре Броудер-Сити.

Неделей раньше

Я зашла в дом и скинула обувь. Отдала Томасу куртку, которую тот повесил на вешалку. Парень был взвинчен.

— Ты как? Том?

— А? Нормально. Нормально.

Беркут был погружен в себя. Он явно обдумывал ссору с отцом. Брошенные друг другу в запале фразы и слова. «Неблагодарный». Этим эпитетом наградил его отец. Может над ним он и думает?

Лаванды не было дома. Она вообще мало появлялась. Мы прошли в спальню парня, тот поставил вещи и лег на кровать.

Я присела рядом и погладила его по волосам.

— Может, тебе что-нибудь принести? Сделать чай? Расслабляющий?

Томас медленно покачал головой. Он стянул мою руку со своей головы и нежно поцеловав, притянул к себе.

— Полежи рядом, пожалуйста.

Я забралась с ногами на кровать и устроилась на груди Томаса. Тот обнял меня и стал выводить рукой узоры на моей спине. Минут десять мы лежали в молчании, каждый в своих мыслях.

— Саманта. — Нарушил тишину парень.

— Да?

— Я до сих пор не могу в это поверить. Мой отец… Он действительно был хорошим, понимаешь? И как я могу ненавидеть человека, который лично мне не сделал ничего плохого?

Я приподнялась на локте и посмотрела в лицо парня:

— Ты и не должен, Томас. Для тебя он все равно остается отцом.

— Но мама…

— А мама — всегда останется мамой. Ты не должен выбирать одну сторону, когда оба твоих родителя — живы и любят тебя. — Я снова легла парню на грудь. — Поговори с отцом. Кем бы он ни был, что бы он не сказал сегодня, ты ему нужен.

Томас молчал на этот раз еще дольше.

— Саманта?

— Да.

— Я люблю тебя.

Я замерла на мгновение в его руках. Плечи напряглись, руки перестали рисовать на его груди странные символы. И я не стала отвечать. Я просто не могла этого сказать.

Я снова приподнялась, опираясь на грудь парня. Посмотрела в его глубокие, зеленые глаза, бесконечно печальные прямо сейчас. Наклонилась, не отрывая от него взгляда, и нежно поцеловала. Пусть это сойдет для него за ответ. Лживый ответ, сладкий, как любая ложь.

Сегодня

Я лежала и смотрела в потолок. Сон не шел ко мне, совершенно. Я чувствовала себя… Толку объяснять, как я себя чувствовала? Опустошенной — самое легкое определение.

Справа от меня спал Томас. Тихо, мирно. Его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. А я слушала его и пыталась не сойти с ума.