Аня из Шумящих Тополей - Батищева Марина Юрьевна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/66
• Следующая

Домой Аня шла, чувствуя себя постаревшей на много лет.

«И подумать только, что я когда-то считала озорным нашего Дэви!» — размышляла она по дороге.

Она застала Ребекку собирающей поздние анютины глазки в сумраке вечернего сада.

— Знаете, Ребекка Дью, раньше я думала, что пословица «Дети должны быть видны, но не слышны» является чересчур суровым предписанием. Но теперь я вижу ее достоинства.

— Бедняжечка вы моя! Я приготовлю вам вкусный ужин, — сказала Ребекка Дью. И не добавила: «Я же вам говорила».

Отрывок из письма Гилберту

Миссис Раймонд пришла вчера вечером в Шумящие Тополя и со слезами на глазах умоляла меня простить ее за необдуманное поведение. «Если бы вы, мисс Ширли, знали, что такое сердце матери, то не нашли бы трудным простить».

Но я и так не нашла трудным простить. Право, есть в миссис Раймонд что-то, что не может не нравиться; к тому же она так помогла нам тогда с нашим драматическим клубом. И все же я не сказала: «В любой субботний день, когда вам потребуется куда-нибудь уехать, я пригляжу за вашими отпрысками». Человек учится на опыте, даже если это такая неисправимо оптимистичная и доверчивая особа, как я.

Я нахожу, что определенную часть саммерсайдского общества в настоящее время очень волнует любовная история Джарвиса Морроу и Дови Уэсткотт, которые, как говорит Ребекка Дью, «помолвлены больше года, но дальше помолвки продвинуться не могут». Тетушка Кейт, которая приходится Дови дальней родственницей — — точнее говоря, она тетя троюродной сестры Дови с материнской стороны, — очень интересуется этим делом, поскольку считает Джарвиса отличной партией для Дови, а также, как я подозреваю, потому, что терпеть не может Франклина Уэсткотта, отца Дови, и хотела бы видеть его потерпевшим сокрушительное поражение. Не то чтобы тетушка Кейт согласилась признать, что кого-то «терпеть не может», но в юности миссис Уэсткотт была ее близкой подругой, и тетушка Кейт утверждает, что муж вогнал ее в могилу.

Меня же эта история интересует отчасти потому, что мне очень нравится Джарвис и умеренно нравится Дови, а отчасти, как я начинаю и подозревать, потому, что я закоренелая охотница вмешиваться в дела других людей — всегда, разумеется, из наилучших побуждений.

Вкратце ситуация такова. Франклин Уэсткотт — высокий, угрюмый, без всяких сантиментов торговец, очень скупой и необщительный. Он живет в большом старинном доме, который носит название Вязы и стоит на самой окраине городка близ дороги, ведущей в гавань. Раз или два я встречала его, но не знаю о нем почти ничего, кроме того, что он имеет пугающую привычку — сказать что-нибудь, а затем разразиться долгим беззвучным смехом. Он никогда не ходит в церковь, с тех пор как в моду вошло пение гимнов, и настаивает на том, чтобы все окна в его доме были приоткрыты даже в зимние бури. Признаюсь, что в связи с последним обстоятельством испытываю к нему тайную симпатию, но я, по всей вероятности, единственная такая в Саммерсайде. Его привыкли считать влиятельным лицом, и городские власти не осмеливаются принять ни одного решения, не заручившись его согласием.

Его жена умерла. По слухам, это была настоящая рабыня, не имевшая права распоряжаться собой. Говорят, Франклин, когда ввел ее в свой дом, сразу заявил, что главой семьи будет он.

Других детей, кроме Дови[69] (ее настоящее имя — Сибилла), у Франклина Уэсткотта нет. Дови — очень хорошенькая, полненькая, привлекательная девятнадцатилетняя девушка, с красным ротиком, всегда немного приоткрытым, так что видны маленькие белые зубки, с рыжеватыми проблесками в темных волосах и с манящими голубыми глазами, обрамленными темно-коричневыми ресницами, такими длинными, что даже сомневаешься, могут ли они быть настоящими. Джен Прингль говорит, что именно в эти глаза и влюблен Джарвис. Мы с Джен уже все это обсудили. Джарвис — ее любимый кузен.

(Между прочим, ты не поверил бы, до чего Джен любит меня, а я Джен. Она поистине смышленейшее создание!)

Франклин Уэсткотт никогда не позволял Дови иметь кавалеров. Когда на нее начал обращать внимание Джарвис Морроу, Франклин отказал ему от дома и предупредил дочь, что «беготни с этим парнем» больше быть не должно. Но худшее уже произошло. Дови и Джарвис успели без памяти влюбиться друг в друга.

Все в городке сочувствуют влюбленным. Франклин Уэсткотт, право же, неразумен. Джарвис — преуспевающий молодой адвокат, из хорошей семьи, с прекрасными видами на будущее, да и сам по себе очень милый, порядочный юноша.

— Более подходящего жениха быть не может, — утверждает Ребекка Дью. — Джарвис Морроу мог бы жениться налюбой саммерсайдской девушке, на какой только захотел бы. Просто Франклин Уэсткотт решил, что Дови должна остаться старой девой. Он хочет, чтобы, когда умрет тетка Мэгги, у него по-прежнему была надежная экономка.

— Неужели нет никого, кто имел бы какое-то влияние на этого человека? — спросила я.

— Никто не может спорить с Франклином Уэсткоттом. Слишком уж он язвителен. А если вы берете над ним верх, он выходит из себя. Я никогда не видела его во время такого приступа раздражения, но слышала, как мисс Праути рассказывала, что он вытворял однажды, когда она шила у них. Разозлился вдруг из-за чего-то — никто не знал, из-за чего — и принялся хватать все, что было под рукой, и швырять из окна. Поэмы Мильтона полетели прямо через забор в маленький пруд, где у Джорджа Кларка растут лилии. И всегда-то он вроде как недоволен жизнью. Мисс Праути говорит, будто ее мать рассказывала ей, что его вопли, когда он родился, превосходили все, что она когда-либо слышала. Вероятно, у Бога есть какие-то причины создавать подобных людей, но трудно не удивляться этому. Нет, я не вижу никакого выхода для Джарвиса и Дови, кроме как убежать и обвенчаться тайно. Конечно, такое бегство — дело скверное, хоть и болтают на этот счет много всякой романтической чепухи. Однако здесь тот случай, когда любой их оправдает.

Я не знаю, что делать, но чувствую, что должна чем-то помочь. Я просто не могу спокойно сидеть и смотреть, как под самым моим носом люди губят свою жизнь, и мне нет дела до того, сколько приступов раздражения будет у мистера Уэсткотта. Джарвис Морроу не собирается ждать вечно. Ходят слухи, что он уже теряет терпение, и кто-то видел, как он яростно кромсал ножом ствол дерева в том месте, где прежде вырезал имя Дови. Говорят также, что какая-то хорошенькая дочка Палмеров давно вешается ему на шею и что его мать сказала, будто ее сыну нет необходимости годами сидеть на привязи возле одной девушки.

Право, Гилберт, все это меня очень огорчает.

Сегодня светит луна, любимый: лунный свет лежит на тополях во дворе, серебристая рябь покрывает всю гавань, откуда медленно выплывает корабль-призрак, лунный свет заливает старое кладбище и мою личную потайную лощинку в кленовой роще и Короля Бурь. И наверное, он заливает сейчас и Тропинку Влюбленных, и Озеро Сверкающих Вод, и Лес Призраков, и Долину Фиалок. В такой вечер на холмах должны танцевать феи. Но, Гилберт, дорогой, лунный свет, когда рядом нет никого, с кем можно было бы им любоваться, — это всего лишь лунный свет.

Жаль, что я не могу взять сегодня на прогулку маленькую Элизабет. Она любит прогулки под луной. У нас было несколько таких прогулок, когда она гостила в Зеленых Мезонинах. Но дома маленькая Элизабет видит лунный свет только из окна.

Я начинаю немного тревожиться за нее. Ей скоро десять, а эти две старые леди не имеют ни малейшего понятия о ее потребностях, духовных и эмоциональных. Пока она хорошо накормлена и хорошо одета, им и в голову не придет, что ей нужно что-то еще. И с каждым годом положение будет только ухудшаться. Какое девичество ждет этого бедного ребенка?

После большого школьного праздника, где вручались награды за успехи в учебе и где присутствовал чуть ли не весь Саммерсайд, Джарвис Морроу провожал Аню домой и рассказывал ей о своих горестях.

• Предыдущая
• 54/66
• Следующая