Хроники бездны (СИ) - Глебов Виктор - Страница 24

- что это значит?

- Ну… гребок с одной стороны, потом - с другой.

- То есть, я один надрываться буду?

- А кто нас сюда притащил? - повысил голос Репников. - И, между прочим, если б не твоя ревность, моё весло сейчас было бы на месте. Я и так потерял за одну ночь и его, и якорь.

- Сказал же, что возмещу, - ответил Косыгин. - Ладно, доплывём. Сейчас погребу, а потом ты меня сменишь, - добавил он, обращаясь к Череневу.

Тот медленно кивнул, глядя на воду. Ему показалось, что ближе к поверхности промелькнуло что-то светлое.

Минуты три плыли молча.

До того места, где оставили машину, было метров пятьдесят, когда погрузивший весло в воду Косыгин вдруг резко качнулся влево, навалился боком на край лодки и окунулся с головой в реку. Его ноги взметнулись вверх, лодка, просев, зачерпнула бортом, и Косыгин с тяжёлым всплеском кувырнулся в воду. Черенев с Репниковым едва удержались, чтобы не последовать за ним. Секунды четыре они были в оцепенении, а потом кинулись вытаскивать товарища.

Косыгин барахтался изо всех сил и орал, как резаный. Ни о какой конспирации больше не могло быть и речи.

- Да заткнись ты! - хватая его за мокрую одежду, прошипел Репников. - Сейчас сюда все местные сбегутся, и Васька твой с ними!

Но Косыгин не слушал. Он лупил руками по воде, выпучив глаза и широко разинув рот.

Череневу удалось вцепиться в его рубашку. Вдвоём с Репниковым они потянули, но Косыгин был слишком тяжёл - он ушёл под воду, пуская пузыри.

- Держи! - крикнул Репников.

- Держу! Блии-и-ин! - Черенев чувствовал, как Косыгин неумолимо опускается на дно, и мокрая ткань выворачивается из пальцев. - Не могу больше!

Репников рядом закряхтел. Похоже, он тоже держал из последних сил.

- Да что такое! - вырвалось у него.

В этот миг Черенев почувствовал, что пальцы больше ничего не сжимают. Он взглянул на Репникова. На лице у того появилось испуганное выражение.

- Ты держишь? - спросил он, повернув голову.

- Нет.

Репников выругался. Тяжело дыша, оба приятеля опустились на дно лодки.

- Неужели утонул? - проговорил Черенев.

- Не знаю. Наверное. Не пойму только, почему. Он же умеет плавать.

- Может, приступ?

- Инфаркт?

- Ну, да.

- С чего бы?

- Откуда мне знать?

Приятели огляделись. У них больше не осталось вёсел, и они не могли управлять лодкой. С удивлением они обнаружили, что от воды поднимается туман - как раз в том месте, где полминуты назад исчез Косыгин.

- Смотри, - прошептал Репников. - Что это за фигня?

- Не знаю.

- Что будем делать? Руками грести?

Черенев с сомнением посмотрел на чёрную реку.

- Видел, как его дёрнуло? - спросил он.

- Ну, и?

- Похоже, его весло тоже за что-то зацепилось, - неуверенно произнёс Черенев.

Репников помолчал. Лодку начало закручивать течением. Её сносило на стремнину.

- Знаешь, честно говоря, у меня было ощущение, что весло у меня просто вырвали, - признался он вдруг. - Бред, конечно…

- Смотри на пар, - сказал Черенев.

Белые клубы окружали лодку, становясь всё гуще. Это уже было похоже на плотное кольцо, и оно всё увеличивалось в размерах.

- Я уже берега не вижу, - проговорил Репников. Голос у него предательски дрогнул. - Может, погребём, пока нас совсем на середину реки не унесло?

Черенев осторожно выглянул за борт, разогнал туман и всмотрелся в воду.

- Что ты там ищешь? - нервно спросил Репников.

- Не знаю…

Черенев склонялся всё ниже, не замечая этого. Вот он упёрся ладонями в упругий чёрный край лодки, голова его опустилась.

- Осторожно, - окликнул его Репников, сам не зная, почему испытав приступ страха.

- Холодно, - проговорил Черенев.

Он увидел, как из глубины проступает нечто белёсое, расплывчатое. Оно всплывало, становясь всё чётче, и, наконец, стало ясно, что это мужское лицо. Черенев почувствовал, как тело его леденеет, а сердце начинает биться сильно и гулко. Он не мог оторвать взгляда от уставившегося на него человека, как не мог произнести ни одного слова.

- Ладно, хватит пялиться в реку, - вздохнул Репников. - Давай грести, пока…

Он не договорил, потому что увидел, как из воды высунулась голова с короткими мокрыми волосами, а вслед за ней показались руки со скрюченными пальцами. Кожа была бледная и казалась полупрозрачной. Немигающий взгляд был направлен на склонившегося над лодкой Черенева. Бровей не было, а по лбу шла вертикальная рана - словно человека ударили топором.

Синие губы скривились в торжествующей усмешке, а затем руки метнулись к Череневу, схватили и потащили вниз. Тот не издал ни звука и через пару секунд исчез в воде.

Репников вскочил и закричал. Он не орал так никогда в жизни. Его трясло, и он чувствовал, как холод стремительно проникает в него, лишая мышцы подвижности. Туман поднимался вокруг лодки сплошной белой стеной, клубился и казался живым…

Репникову мучительно захотелось, чтобы всё это было сном - просто привиделось ему -и он очнулся прямо сейчас в своей квартире и понял, что никуда они не ездили и не плавали, а напились и заснули в…

Дно лодки качнулось, вода вокруг забурлила и начала заливаться через борта - кто-то невидимый тянул лодку вниз! Так ребёнок, играя в ванне, топит пластмассовые корабли, заставляя их постепенно заполняться водой и опускаться на дно.

Репников покачнулся, взмахнул руками, но не удержался и упал плашмя, но не в реку, а на лодку. Он лежал, не в силах пошевелиться, скованный холодом, понимая, что тонет.

Когда река сомкнулась над ним, он увидел приближающееся белое лицо с синими губами, на которых змеилась зловещая улыбка. Остекленевшие глаза заглянули ему в душу, а затем ледяные пальцы сомкнулись на шее, и дышать стало нечем…

***

Андреев бодро шлёпал в резиновых тапках по деревянным мосткам. На шее у него висело полосатое полотенце, на запястье тикали водонепроницаемые пластиковые часы.

Вот уже почти год он был счастливо женат. Правда, это стоило ему дружбы с Косыгиным, но, в конце концов, друзей можно и новых завести, а настоящую любовь, бывает, и за всю жизнь не встретишь.

Андреев остановился на краю мостков, снял с шеи полотенце, повесил его на специальные перила, расправил. Несколько раз вдохнул полной грудью, покрутил руками, глядя вдаль, на островок, торчавший ближе к середине реки. Этот пейзаж вызывал у Андреева смешанные чувства - злобу и удовлетворение. Хотя в последнее время второе преобладало.

Когда он застукал свою жену с любовником - он подозревал эту стерву, но не мог до последнего поверить, что она с кем-то трахается у него за спиной! - что-то затмило его разум. Он схватил топор и ударил гада прямо в лоб! Тот рухнул замертво.

Жену Андреев утопил. Оставил её вещи на берегу, чтобы казалось, будто она утонула, когда купалась.

Труп любовника он расчленил, отвёз на остров и закопал вместе с одеждой, сверху настелил аккуратно срезанный дёрн. Потом он однажды сплавал туда, чтобы посмотреть, всё ли в порядке. Трава прижилась, пустила корни и сцепила дёрн с почвой.

Как его звали…? Андреев не помнил. А может, никогда и не знал. Этот парень просто приезжал время от времени в соседний дом - одноэтажный, деревянный - и бегал по округе, а потом плавал, сильными гребками пересекая реку в обе стороны. Наверное, Марина наблюдала за ним…

Андреев обвёл взглядом речную гладь. Когда-то он купался каждый день, но после смерти жены долго не приезжал на дачу - не хотел сыпать соль на рану. Потом затеял перестройку дома. Дело шло медленно, да он и не торопился: это был повод не проводить время здесь. Однако новая супруга изъявила желание отдыхать на природе, и вот они приехали. Мансарду достроили ещё полтора месяца назад, так что дом был готов.

В это утро воспоминания о той ночи оставили Андреева равнодушным. Похоже, вместе с ревностью к мёртвой жене, вместе со злостью на неё, прошли и все остальные чувства, связанные с событиями той ночи и с островом. Теперь, начав новую жизнь, он был счастлив.