Некого больше убивать (СИ) - Черноморский Владимир - Страница 10

Когда он к ней пришел, сухонькая седая женщина как раз раскупоривала бутылку брэнди.

— Выпьешь?

— Ну, налейте чуток.

Стивен, скосив брови, обвел взглядом комнату. Было чисто, но так, как будто уже много лет здесь ничего не менялось. Неудобная старая мебель, телевизор с закругленными углами, настенные часы с неподвижным маятником.

— Ты не подумай, что я алкоголичка. Просто мне одиноко. У меня нет родных, у меня нет друзей, у меня нет сына. Ты хочешь мне его вернуть?

— Не знаю, — честно сказал Стивен. — Я пришел, чтобы это узнать.

Никаких вопросов специально Стивен не задавал. Миссис Кэрриган сама рассказывала все о своем сыне, о его увлечениях, его болезни, его друзьях.

— А что это за доктор Плоткин? — улучшил момент Стивен.

— О, это замечательный доктор! — с жаром заговорила миссис Кэрриган. — Он раньше жил в Калифорнии — все великие актеры у него лечились. Он психолог и психиатр. К нему так трудно было попасть и это поначалу так дорого стоило…

— Поначалу?…

— Да, он брал 300 долларов за визит. Это тогда, в 72-м, когда у Кевина был этот ужасный срыв. А потом консультировал бесплатно; по телефону, конечно. Меня всегда с ним соединяли, а порой он сам звонил, узнавал, как Кевин себя ведет, нет ли чего настораживающего. Иногда, когда я говорила, что Кевин как-то напряжен, он просил подозвать его к телефону, говорил с ним, и напряжение как рукой снимало.

— А Кевин когда-нибудь сам звонил доктору?

— Нет, не помню. Хотя у него был его телефон, на всякий случай.

Уходя, Стивен спросил об Артуре и Вейне.

— Сын много о них рассказывал, но я их никогда не видела.

Через час к Стивену в участок привезли желтого и морщинистого человечка, лет на вид 55 в грязной бежевой водолазке, рваных джинсах и с серебряной серьгой в правом ухе. Он поминутно вздрагивал, по лбу у него растекались капельки пота. Это был Айк Крейц, бывший бас-гитарист бывших «Лунных мальчиков», и у него была ломка.

— Значит так, — с ходу начал он, — я не знаю, кто мне подсунул эту «геру», и Гарси тут ни при чем. Если его замели на том же углу, еще не значит, что он мне ее продавал…

Стивену пришлось трижды его «сшарапать», прежде чем Айк заткнулся и тускло посмотрел ему в лицо.

— Тебя не с этим сюда привели. Это — отдел убийств, — заявил он обалдевшему Айку. — А привезли потому, что сам не пришел по повестке.

— Никакой повестки я не видел и ни о каких убийствах не знаю…

— Знаешь. Дэна Леклесса, — сказал Стивен, и у Айка округлились глаза.

— Я его не убивал, его Кэрриган шлепнул. Это точно, его прямо на месте повязали. Сейчас срок волокет.

— Помолчи. Я хотел бы встретиться с Рупертом Вейном. Ты не знаешь, как его найти?

Глаза у Айка чуть не вышли из орбит.

— Ты что, не знаешь, что его кокнули через месяц после Леклесса?

— Ты откуда знаешь?! — в свою очередь взвился Стивен.

— Ребята говорили…

— Какие ребята?

— Ну, хрен я тебе сейчас вспомню… Говорили… Мол, Вейн сошел с катушек и стал везде трепать, что это он придумал кокнуть Леклесса и пистолет Кэрригану дал. И что Артур знал об этом. А потом Руперт уехал в Ливерпуль грехи замаливать. Там его и кончили.

— И ты в это веришь?

— А я всегда знал, что дело тут темное. А Кэрриган — парень хороший.

Утром инспектора Стивена Киршона ждал сюрприз: по всей стране насчитывалось только двадцать Артуров Патти и они так же были похожи на его героя, как Брайтон-бич на Гарлем.

— Может, мисспелинг, — усомнился Стивен. — Попробуй через «U».

— Пробовала, — отвечала Марша, — таких вообще нет.

«Так не бывает! — возмущался про себя Стивен по дороге к лендлорду. — Клуб существовал три года, платил рент, проходил санитарную и пожарную инспекцию, имел лайсенс на спиртное, страховку, отчитывался перед IRS, наконец… Почему не бывает? Это же — Нью-йорк, гребаное царство «кеша»…».

В крошечной конторке риал-эстейта пожимали плечами.

— Двадцать лет назад… За двадцать лет чего там только не сменилось на втором этаже 63-й и 10-й…

— Ищите! — умоляюще приказал Стивен.

— Да искать особенно не надо. Все здание арендовала «K amp;M Clothes», а уж кому сдавала второй этаж?…

— Она все еще арендует?

— Что вы! Давно вышли из бизнеса. В 1986-м.

И Стивен почувствовал, что попал в тупик. «Так и есть, — размышлял он, сидя на скамеечке в Централ-парке, — единственная реальная ниточка оборвана. Правда, есть, все-таки есть Фрэнк Марлоу, но на своем уровне он его не раскрутит… Еще этот доктор-фрейдист. Похоже, он мог бы кое-что сказать, но он, конечно, уже умер… Тупик…».

Стивен вернулся в участок и с тяжелым сердцем стал набирать телефон Кальвареса.

— Мне нужна федеральная помощь, — сообщил он помощнику Верховного судьи.

— Уверены, что нужна?

— Да, — ответил Стивен и стал рассказывать все, что ему удалось выяснить.

Разговаривали они около часа. Наконец, после долгой паузы Кальварес спросил: «И вы думаете, что Кэрриган прав?»

— Я думаю, что дело не окончено, а человек уже 20 лет сидит.

— Да… Вот что, Киршон, составьте подробный доклад обо всем, что мы сейчас обсуждали, и пришлите побыстрее. Суток вам хватит?

— А что так срочно? 20 лет не торопились…

— Верховный суд не может задержать решение по петиции.

Рано утром мистера Пельца поджидал заказанный «лимо». Это был ежемесячный ритуал, когда Гарри одевался как турист и отправлялся на Великий Каньон. Раньше он чаще всего брал вертолет, но сейчас боялся — то ли высоты, то ли перепада давления. В общем, летать ему уже было не по возрасту. И все же не побывать на Великом Каньоне он не мог.

Восемь часов пути туда и назад не останавливали старика. Обычно он добирался до Боулдер-сити, устраивал себе и шоферу бранч в мексиканском ресторане, затем еще часок пути — и он мог сидеть на скамеечке у южной смотровой площадки, всматриваясь в бездну, пытаясь найти хоть какие-то перемены в разорванных породах гигантских стен, мрачных в любую погоду, хоть и многоцветных.

Раньше Гарри брал сюда бинокль и даже подзорную трубу, теперь перестал. Зачем, если за 25 лет ничего не изменилось. И, наверное, за 250, и за 2500… Разве может уследить человек за переменами вечного? Когда понимаешь эту, в общем-то, банальную истину, на душе становится спокойнее. Иное дело, что понимать ее нужно каждый раз заново — каждый раз бередя себе душу, расковыривая раны, убеждаться, что вечность к тебе безразлична.

Раньше Гарри любил ездить сюда вместе с Рэйчел. Часто, особенно, когда облетали Великий Каньон на вертолете, они спорили о его происхождении. То ли это царапина от метеора, утонувшего затем в Тихом океане, то ли морщина от сдвижки материков. Но больше нравились космогонические объяснения, в которых супруги всегда занимали полярные позиции. Гарри, упирая на похожесть вытянутого каньона на вагину, утверждал, что это как раз то место, откуда у Земли рождались титаны. Для Рэйчел, наоборот, каньон был местом, где Господь Бог сбрасывал в преисподню демонов зла. Впрочем, как это часто бывает при полярных позициях, они, на самом деле, не противоречили друг другу…

Известие о смерти Джозефа Марчика застало молодоженов в Ницце. В длительное свадебное путешествие по Европе повез жену Гарри, испуганный традиционной хупой, рабаями, лапсердаками, париками и раздельными столами. Его благословил Джозеф, раздосадованный, что ему снова довелось столкнуться, как он сказал, со штеттлом 17 века и тягостной атмосферой неприязни к привезенным из Голливуда гоям.

Все выглядело на грани скандала, когда некий рабай решительно потребовал удалить из-за «мужского» стола кино-красоток, а на «женском» вокруг их голых спин образовалась широкая зона безопасности. Киношников все это, тем не менее, развлекало, да и принесло немалую рекламу: вокруг сновала орда фотокорреспондентов, которые только и делали, что выхватывали пейсатые головы на фоне этих высоких голых спин.