Некого больше убивать (СИ) - Черноморский Владимир - Страница 19

— Вот только полиции не хватает, — спокойно отвечал Марти. — Ты уверен, что ее изнасиловали?… Или нам нужен этот скандал? Вот что, вызови Пола Келли. Пусть сделает ей успокаивающий укол; в конце концов, это его пациентка».

Келли прибыл буквально через десять минут. А еще через пять Мелинда уснула. «Оставайтесь с ней, — приказал Гарри. — На всякий случай… А завтра разберемся…»

Но назавтра Марти сообщил Гарри: «Я узнал, ее, на самом деле, изнасиловали. Но не дай тебе бог в это влезть!».

— А что же делать? — спросил Гарри.

— Да ничего. Как будто ей впервой… Успокоится… Доктор Келли ей поможет.

Как потом выяснилось, помощь этого доктора заключалась в том, что в доме Мелинды не переводилось спиртное и снотворное. Так продолжалось две недели, к исходу которых истощенная, на грани помешательства Мелинда позвонила доктору Мо Плоткину, чтобы тот приехал и спас ее. Доктор Плоткин был очень занят. Он посоветовал ей выпить снотворного. Мелинда выпила целую банку снотворного и уснула навсегда с телефонной трубкой в руках.

А ровно через две недели после ее похорон курьер из МСР-студии принес в «Стар Девелопмент» чек на сумму $3,000,000. Никогда в своей жизни Гарри не видел такого чека. «Здесь какая-то ошибка!» — сначала подумалось ему. Но на чеке было написано четко: «Выплатить Стар Девелопмент»; и сумма прописью — «Три Миллиона 00/100 долларов». Потрясенный, Гарри побежал в кабинет Марти.

— А что, собственно, тебя удивляет? — спокойно спросил Марти.

— Три миллиона! Такие деньги! За что? Они нам не должны ни цента…

— Должны. Я им продал все наши права на часть прибыли от проката фильмов Мелинды Монтрей.

— За три миллиона?!. Колоссально! Мы за все годы с ней больше миллиона не заработали…

— Не веришь? Вот контракт…

Гарри просто впился в эту бумагу. Все правильно: «…за сумму $3,000,000 агентство «Стар Девелопмент» отказывается от своих прав на прибыль с проката фильмов с участием Мелинды Монтрей, использования кадров из этих фильмов в рекламных целях, от продажи фотографий, открыток, плакатов, значков и другой продукции с изображением Мелинды Монтрей…».

— Ты — гений!.. — заорал Гарри и тут же заметил дату подписания контракта: «Ты подписал его еще полтора года назад?!. Ведь она тогда и гроша ломанного не стоила…»

— Ну, так теперь стоит? — то ли спросил, то ли подтвердил Марти. — И вот что… Ты, надеюсь, понимаешь, что этот контракт и деньги, полученные по нему, — целиком и полностью моя заслуга? И, я думаю, ты не возражаешь, — с нажимом произнес он, — если эти деньги мы разделим поровну…

Их синие глаза встретились, Щеки Гарри предательски, по-рыжему, запылали, и пробормотав «Да, да, конечно!», он вышел из комнаты.

Если кто-то считает, что лучшим местом для обдумывания конкретной проблемы является тихий кабинет или теплая постель, то он ошибается. Как раз там требуется особый настрой. В постели нужно в состоянии полудремы пустить все мысли по одному руслу, а в кабинете всегда обитает множество проблем, и, хотите вы того или нет, они напоминают о себе, общаются с вами. Лучшим местом для размышлений является то, где находится много людей, но вы никого не знаете и никому не нужны, и, если у вас нет желания общаться, вы немедленно уходите в себя. А люди вокруг подзаряжают вас энергией, особенно если они немножечко взволнованы, экзальтированы. Лучше всего думается в самолете.

Так бы и Стивену, если бы не серый двубортный костюм, при красном галстуке от Валентино, отсутствие кепки и 70 процентов оставленной у вашингтонского парикмахера былой прически. Стивен летел над Атлантикой, совершенно не понимая, зачем. В конце концов, Пельца можно было найти в США и спросить: «Что ты делал в Ливерпуле во время убийства Вейна, кем тебе доводился убитый, откуда у тебя просьба семьи о выдаче тела убитого, когда семья и сейчас не знает, что с ним, и, наконец, куда ты это тело девал?». Никакой такой уж сложности — просканировать несколько десятков Пельцев, найти именно этого и прижать. Но Джим настоял на поездке. Или это у него чутье, или… хочет таким образом поставить жирную точку в этом деле. Вполне, кстати, естественную. Ничего цельного не раскапывается — только подозрительные детальки. Слишком их много? Ну так что? Кого тут удивить, что ничего чистого в этой жизни нет. А детальки, глядишь, паруются, друг друга поясняют, и уже надо забыть о крутых версиях — получается естественная бытовуха, как у Фрэнка Марлоу, прикрывшего ресторанного братца. Джим прав: наше дело — говно разгребать, а нам с подачи паршивца Кэрригана захотелось романтики. Надо же, какая машина раскручивается — Верховный суд, ФБР, полиция… А обороты холостые. Немедленно нужен Артур Патти — и дело с концом.

В аэропорту Стивена встретил тот самый Пол Майлс, что вел дело об убийстве Вейна. Уже лейтенант, лет пятидесяти, грузный с красным лицом и, видимо, окаменевшими за годы неприкосновенности черными угрями на висках. Он еле влез в зеленую спичечную коробку своего автомобиля, и Стивену пришлось совершить тот же акробатический этюд.

— Странные вы ребята, — сразу пошел Майлс в атаку. — Ну, убили здесь 20 лет назад какого-то панка. Так их каждый день пачками убивают. Чего вспомнили? Чтобы лейтенанта Майлса на жопу посадить? А вот не было на месте убийства никаких следов, и свидетелей не было… Вчера специально снова все дело просмотрел… И не ссорился он здесь ни с кем, ни с кем не общался, кроме дружка своего, который его хоронить повез.

— К вам нет никаких претензий, — заговорил Стивен. — Мы просто проводим рутинную проверку дела Кевина Кэрригана, убившего Леклесса, а теперь подавшего на помилование. Руперт Вейн был его другом.

— Господи Иисусе! — воскликнул Майлс. — Мы и понятия не имели!..

— Мы тоже. Это только сейчас всплыло.

— Если бы мы знали, весь Ливерпуль работал бы с этим делом.

— Может и не надо было. Кто знает?… Скорее всего, убийство Вейна — совпадение. Но проверить мы должны.

— Мы, кстати, сейчас будем проезжать мимо места убийства. Хотите взглянуть?

— Отчего нет.

Пирс N8 был грузовым и представлял собой довольно грязную площадку, вокруг которой стояли только два крана. Они не работали, несмотря на будний день, да и у причала находился только один видавший виды сухогруз. У ветхозаветных складов тоже никакой работы не замечалось: копошились несколько человек чисто для проформы. Стайка бездомных грелась у огня из разрезанной бочки.

— Глуховатое место, — констатировал Стивен. — Здесь и днем кого угодно прикончить можно, а уж ночью… И давно здесь такое запустение?

— Сколько себя помню. Здесь ничего не изменилось. Во время войны, я знаю, на этом пирсе принимали продовольствие из Канады, в пятидесятых-шестидесятых он был довольно загружен, а потом сник. Вон, видите склад? Там зимой вот эти ребята обитают, — Майлс указал на бездомных. — Все уже к этому привыкли… Нет, они тут ни при чем, — поймал Майлс взгляд Стивена. — Я, правда, тогда прошерстил их всех, хотя никакой логики в этом не было. Его даже не ограбили, не избили… И вообще, судя по ранам, с ним разобрался кто-то опытный, ударил точно в сердце и для контроля артерию перерезал… Он наркобизнесом не занимался?

— Кажется, нет.

— А нам показалось, что да. Здесь случаются разборки драг-дилеров. Именно здесь, на Восьмом пирсе.

— Если вам так показалось, так что ж вы не копали глубже? Друга его могли пошерстить…

— У того было абсолютное алиби. И не помню уже почему, но было ясно, что к наркоторговле он никакого отношения не имеет… Не помню… Ладно, приедем в архив — посмотрим.

Архив полицейского управления Ливерпуля размещался в большом старинном доме, еще из тесаного камня, со створчатыми окнами и коваными решетками на них. «Видимо, здесь хранятся дела еще со времен Кромвеля», — подумал Стивен. Но изнутри все выглядело вполне по-современному: в большом читальном зале ослепительный неоновый свет, компьютеры, копировальные машины. И хотя на входе полицейский, помахав старому знакомому Майлсу, проверил документы Стивена, все здесь смотрелось, как в Нью-Йоркской библиотеке. Да и народец подобрался интеллигентный, с виду — адвокатура, студенты, журналисты.