Жертва для магистра (СИ) - Питерский Ярослав Михайлович - Страница 25

— А вот брать трубку, я не буду.

Стас, только тяжело вздохнул и поднявшись из кресла, махнул рукой:

— Ладно, мне пора, а то уже поздно. Прошу вас — не кому дверь не открывайте и если, что звоните мне, на мобильный, вот номер, — Андреев протянул Нине визитку.

Та взяла ее и тихо спросила:

— Стас, а я могу вас попросить вас остаться у меня?

— Меня? — Стас смутился.

Так он не смущался уже давно, со времен своей студенческой юности, когда пытался пригласить понравившуюся ему девчонку в кино.

Нина, видя его нерешительность, медленно подошла и обхватив его голову руками, поцеловала. Это был не просто поцелуй, а поцелуй призыв. Призыв — о помощи. Призыв к уничтожению — ее одиночества:

— Мне страшно! Страшно Стас! Я одна! Совсем одна! Не уходи! Прошу тебя! Все вокруг так мерзко и противно! Помоги мне! Я совсем одна! — прошептала она ему.

Стас сомкнул руки на ее талии, он понял, что ни куда сегодня уже из этой квартиры не пойдет…

Отец Михаил закончив службу, вышел из церкви и традиционно перекрестился на икону, висевшую на входе. Мерзкий холодный ветерок — резал щеки, словно тупая бритва. Священник поежился и пошел к выходу. Проходя, мимо крестильного дома он вдруг услышал кошачье мяуканье. Отец Михаил остановился и оглянулся на узкий проход. Тихий шорох и еле слышная возня привлекли его внимание. Священник двинулся к темному углу. Кошка, услышав приближающие шаги, затихла. Отец Михаил наклонился и позвал:

— Кис, кис!

Но животное не отозвалось. Священник, посмотрев по сторонам — шагнул в темный проем. Неожиданный удар обрушился ему на голову. Отец Михаил повалился на землю. Резкая боль из головы отозвалась в позвоночник. Он слабо застонал. Чьи то сильные руки перевернули его на живот и ловко скрутили локти веревкой. Отец Михаил попытался вырваться, но еще одна пара рук придавила ему голову и напялила на нее мешок. Священник почувствовал, что его поволокли по земле. Он попытался сопротивляться, но получил больной удар в живот и отключился.

Очнулся он на холодном металлическом полу от тряски. Судя по урчанию двигателя, его везли в автомобиле. Одетый, на голову мешок, не ничего позволял рассмотреть. Тряска по дороге продолжалась минут двадцать. Отец Михаил попытался считать повороты, но их автомобиль делал так много, что священник сбился. Неожиданно автомобиль остановился.

Металлическим скрежетом, раскрылись дверки и его выволокли, словно куль с картошкой на улицу. Вновь, чьи то руки подхватили его под локти и повели в неизвестность. Ноги заплетались, отец Михаил, пару раз чуть не упал, но его вовремя поддерживали. По звукам он понял, что его завели в огромное пустое и холодное помещение. Эхо от шуршания ботинок и мелких камушек, вылетаемых из — под каблуков громко отражалась от стен. Священника поставили на колени, не позволяя поднять головы. Неожиданно сверху прозвучал низкий мужской голос. Эхо и объем помещения не позволяли определить — где находится человек:

— Святой отец! Мы рады, что вы согласились посетить наше мероприятие.

Отец Михаил покорно слушал неизвестного. Острые камешки впились ему в коленки, но он понимал, что делать какие либо движения бесполезно.

— Святой отец, скажите — ваша, вера призывает к терпимости?

— Думаю да! — ответил сам себе неизвестный. — И вы не хотите мериться с тем, что есть и другие веры?! А как же тогда ваши заповеди?! Значит, ваша вера лжива?! Она не позволяет разнообразия мнений! Она тиранична, как всякая власть Бога, сатаны, Христа, Магомета, Аллаха!!! Вы сами понимаете это?! Нет, вы этого не понимаете!! Потому как, вам не дано понять! Вы! Все верующие — боитесь боли! А сами тем временем причиняете эту боль друг другу! Так, что это?! Не есть ли самый страшный грех?! Врать самому себе и делать вид, что ты веришь?

В помещении воцарилась тишина. Отец Михаил. Слышал лишь удары своего сердца. Но вдруг голос вновь зазвучал, но теперь совсем близко и более громко:

— Снимите ему мешок! Пусть он вздохнет — это освобождение ему даст не его бог, а я! Наместник другого правителя! Правителя, тьмы! Вот она! Правда жизни все подчиняется не только его богу, а и правителю тьмы!

Стоящие рядом похитители, стянули мешок, с головы священника. Отец Михаил глубоко вздохнул и осмотрелся. Прямо пред ним стоял человек в черной накидке на голове. Остроконечный капюшон скрывал его лицо. Незнакомец был коренастый и маленького роста. Его белые пухлые руки как нелепые кляксы выделялись на черном фоне. Рядом с ним стояли еще трое. Высокие, крепкие мужчины, на головах которых, были одеты — черные маски с прорезями для глаз. По бокам отца Михаила стояли два парня в таком же наряде. Все внимательно смотрели белыми пятнами овалов глаз на него. Отец Михаил поежился и попытался пошевелить руками. Но крепкие путы веревок сковали его движения. Коренастый в капюшоне, покачал головой:

— Ну! Святой отец? Как вам наша обитель?

Отец Михаил обвел взглядом помещение. Это была огромная комната с бетонными стенами. Отсутствие штукатурки на них говорило о том, что это скорее всего какая то незавершенная стройка. Священник вновь посмотрел на человека в капюшоне и тихо ответил:

— Вижу, местечко такое же мрачное как ваши дела.

— А откуда вы можете знать про наши дела?!

— Судя по тому — как вы меня к себе пригласили — ничего хорошего вы в жизни не сделали.

— Не судите — да не судимы будите! Это вам то должно быть знакомо…

Отец Михаил посмотрел на свои колени и сказал:

— Поставьте меня на ноги.

— Это еще зачем?

— Я хочу быть с вами равным, поскольку вы пытаетесь спрашивать меня. Если же вы просто читаете мне свои убеждения, тогда я не буду с вами разговаривать!

— Нет, святой отец, я не пытаюсь спрашивать вас, я говорю за вас!

— Никто не может не за кого говорить, кроме господа, а вы вовсе не господь и даже не апостол, как вы говорите вашего повелителя, поскольку апостолы не боятся смертных!

Коренастый, покачал головой и задумался. Помолчав несколько секунд, он тихо ответил:

— Я не считаю себя апостолом — я магистр, что — то вроде вас, но в нашей вере.

— Значит, тем более, мы с вами равны. И поэтому не гоже говорить равному, пусть и врагу — с высока! — дерзко ответил отец Михаил.

Назвавшийся магистром вновь задумался, а отец Михаил, видя — его замешательство добавил:

— Я стою на коленях — только перед ликом божьим, а лжепророк и насильственный властитель не может меня заставить стоять на коленях, поэтому — если вы считаете, меня равным и хотите со мной поспорить в открытую, то поднимите меня с колен! Я ведь не куда не денусь! Или вы боитесь, что ваш повелитель так слаб? Что не может меня удержать? — отец Михаил неожиданно почувствовал внутреннюю силу и уверенность. Он понял, что не боится незнакомца и его подручных.

Между тем магистр, вновь покачав головой, и с усмешкой сказал:

— А, что вас бояться. Вы ведь сами боитесь и не в силах с этим совладать. Страх скует вас и вы — безропотно умрете!

— Ну, так поднимите меня с колен и развяжите руки, если вы такой уверенный!

Магистр дернулся, священник увидел, что он занервничал.

— Поднимите его. И развяжите руки. Он не куда не денется! — бросил он зло.

Помощники стоявшие по бокам подняли отца Михаила и освободили от пут. Священник потер затекшие от веревок локти и спросил:

— Значит. Вы привезли меня, что бы убить?

— А вы догадливый! — ответил магистр с ехидством.

— Чем же я вас так прогневил?

— А вы не догадываетесь?!

— Нет, я стараюсь не делать людям зла.

— Вы суете нос, куда вам не надо.

— Куда это?

— Зачем вы тревожите, людей, которые вам не мешают? Зачем вы заступаетесь за то, что вам не принадлежит?

— Вы имеете в виду разоренные вашими людьми могилы?

— И не только.

— Что же еще?

— Зачем вы пускаете к себе этого человека? Этого выскочку телевизионщика? И зачем послали следить за нами этого, вашего мальчишку? Он, вернее его смерть, будет на вашей совести!