Зеркало грядущего - Савин Владислав - Страница 59

Три года назад удалось договориться о выходе Франции из военной организации Атлантического Союза. Что позволило выгнать из французских штабов заокеанских генералов — но остались их "офицеры связи". И войска США не имели права теперь размещаться во Франции на постоянной основе — но могли, на время учений, следуя транзитом, или "при иных чрезвычайных обстоятельствах". И сейчас здесь были четырнадцать американских дивизий, а также авиация на десятке аэродромов и эскадра в Бресте. Для отражения коммунистической агрессии — поскольку, по мнению Вашингтона, русские могут подкрепить свою позицию на Конференции, угрозой применения силы.

А пока — надо выйти на площадь перед последними ветеранами Марны, Вердена, Соммы. Это их право, слышать поздравления от своего Президента. Все годы после войны, это мероприятие не отменялось никогда.

Хотя служба безопасности добыла очень тревожную информацию. Но никто не может назвать его, генерала Де Голля — трусом.

И к тому же, всякий гнойник надо вскрыть, пока он не дал заражения. Что советовал еще давно этот русский, Смоленцев? Посмотрим. А когда-нибудь после хотелось бы снова видеть его в Париже — и вместе с его очаровательной супругой.

Вставайте, эрцгерцог, вам пора в Сараево.

Через час на площади Бастилии собрался народ. Все было как прежде — трибуна под флагом-триколором, места для ветеранов, для журналистов, для всех прочих. Наличествовали все положенные меры безопасности. Каждый метр на площади, и даже под ней (канализация и катакомбы) был тщательно обследован саперами на предмет взрывных устройств. С ночи было выставлено оцепление, в три ряда — снаружи армия (причем командир полка получил приказ за два часа до времени исполнения — а до того никто не знал, какой воинской части будет поручена столь высокая честь), затем жандармерия и "роты республиканской безопасности", и наконец самый внутренний круг, личная охрана Президента. Все ведущие на площадь улицы и бульвары были перекрыты не только барьерами, но и армейскими броневиками, в то же время президентская охрана была вооружена не только автоматами, но и базуками — на случай, если кто-то из армейцев окажется в заговоре и развернет башню в сторону трибуны. Каждому подразделению (и опять же, в последний момент) были выданы особые нагрудные жетоны, а командиры были обязаны знать всех своих подчиненных в лицо. Всю публику при входе на площадь через любой из десятка проходов пропускали через металлоискатели, а любого, кто показался подозрительным, подвергали досмотру, проносить любое оружие было категорически запрещено. Жандармы заняли посты на чердаках и в мансардах всех выходящих на площадь домов, обошли с проверкой все квартиры, где теоретически мог бы засесть снайпер, жильцам дозволялось выходить на балконы и смотреть из окон — но строжайше было предупреждено, что если у кого-то в руках заметят что-то похожее на винтовку, то пулеметчики с броневиков будут стрелять без всякого предупреждения. Были рассмотрены даже самые экзотические версии, как например летчик-камикадзе — для чего все самолетам в это время категорически запрещалось находиться в небе над Парижем, единственное исключение было сделано для тех, кто должен был это обеспечить, реактивным истребителям "дассо-450", пилотам которых было приказано принудить любого нарушителя к посадке, а при неподчинении сбивать — или минометного обстрела, как было в сорок четвертом в Неаполе с главарем сицилийской мафии "доном" Кало, когда тот перешел дорогу советским, решили что накрыть цель с первого залпа навесным огнем, шансов нет, и охрана успеет затолкнуть своего подопечного в броневик. Трибуна стояла на том же месте, что и в прошлые годы (традиция, публика привыкла) — но в этот раз стенки кафедры оратора были сделаны из броневой стали, способной выдержать снайперскую пулю. Наконец, было заготовлено множество трехцветных французских флагов — развеваясь над толпой, они закрывали обзор возможному стрелку. И конечно, вся полиция Парижа была приведена в повышенную готовность, как и парижский гарнизон. Терпите некоторые неудобства, добрые парижане — ведь вы любите своего Президента, освободителя Отечества от нацистов и защитника от коммунистов?

Без пяти одиннадцать на площадь въехали четыре абсолютно одинаковых черных лимузина с затемненными стеклами — выехавшие из внутреннего двора Елисейского дворца, и по пути несколько раз менявшие места в колонне. Показалась знакомая длинная фигура Президента, в неизменном генеральском мундире — вот он поднялся на трибуну, публика приветствовала восторженными криками, аплодисментами, засверкали вспышки фотоаппаратов. И Президент начал свою речь.

К площади Бастилии сходятся с десяток улиц и бульваров. На северо-восток отходит бульвар Ришар-Ленуар, на протяжении восьмисот метров прямой как стрела, а затем загибающийся влево, к северу. Оттого, из окон дома, углового с бульваром Вольтера открывается вид вдоль, прямо до площади Бастилии. Квартиру под номером 30 на пятом этаже снимал месье Лекур, крепкий мужчина лет пятидесяти, отрекомендовавшийся пришедшим с проверкой жандармам как "человек искусства, скульптор и художник". В самой большой комнате — как раз той, окна которой выходили на бульвар и площадь Бастилии вдали — полицейские увидели массивный станок, на котором возвышалась незаконченная гипсовая статуя, еще в комнате наличествовали необходимые принадлежности, вроде ящиков с глиной, гипсом, цементом, стеллажа с инструментами, полок с книгами и журналами по искусству. Отчего студия в этой комнате — ну вы ж понимаете, мне нужно больше света, а тут окно как раз на юг. Еще в квартире был молодой человек — "это Поль, племянник, помогает мне, хотя у него душа больше к технике лежит", в одной из комнат стоял верстак, рядом в беспорядке валялись какие-то железки, детали, инструменты, стоял полуразобранный мотоцикл — "временно, пока не удастся недорого снять что-то на первом этаже или в подвале, но чтобы обязательно неподалеку, дяде приходить помогать". Полицейские сунулись было в ванную комнату, тут же раздался женский визг — "там Адель, с которой мы уже здесь в Париже познакомились, господа ажаны, ну будьте же деликатны". Документы у всех троих оказались в полном порядке — девушка из ванны не выходила, ее сумочку с паспортом нашел Поль — и в квартире не было абсолютно ничего похожего на оружие. К тому же, как подумал многоопытный сержант, отвоевавший в Индокитае и уволенный из армии по ранению, из этого окна при желании не попадешь, слишком далеко. Нет, на войне бывало всякое, и ходили легенды о стрелках-виртуозах, кто могли попасть в тебя из русской винтовки с расстояния в километр — но террористу, в отличие от военного снайпера, надо убить гарантированно, и не случайного вражеского солдата, а конкретную фигуру, то есть стрелять в голову, а не в корпус — потому, все известные на этот день случаи политических убийств, совершенные стрелками, были с дистанции не более двухсот-трехсот метров. Домам в этом радиусе от площади Бастилии и уделялось самое пристальное внимание в этот раз — ну а подозревать в злоумышлении всех мирных парижан, живущих ближе километра к охраняемому объекту, это уже паранойя, мы ж не каратели нациста Достлера и не агенты гестапо или НКВД?

Было без четверти одиннадцать, когда месье Лекур сказал — начинаем. Снять со станка статую было нетрудным делом для двоих мужчин — можно было просто спихнуть на пол, но тогда будет шум, привлечет внимание соседей снизу, пожилой супружеской пары месье и мадам Кантен, а они могут тогда сюда подняться, или в полицию позвонить. Так что потратили на пятнадцать секунд дольше — все действия были хронометрированы, не раз уже тренировались, засекая время — понятно, не в этой квартире. Закрепить на станке сложного вида конструкцию, прихватить струбцинами. На расстеленном брезенте из комнаты Поля появляются детали, длинная труба оказывается стволом, к ней присоединяется затвор, газоотводный механизм, и вот, уже в сборе пушка "испано-сюиза" калибром двадцать миллиметров, какие в недавнюю войну ставились на английских, американских, французских истребителях — да и сейчас стоят на реактивных "дассо" что над крышами летают. Всего сорок три кило веса — вдвоем легко поднять и закрепить на станке, в той самой конструкции, как на лафете. Теперь барабан с патронами, шестьдесят снарядов, вылетят все за пять-шесть секунд, еще двадцать восемь кило. И самое сложное, установить оптический прицел, чтобы без малейшего рассогласования даже в доли градуса, ведь пристрелки не будет — в вертикали можно по уровню с пузырьком установить, а по горизонтальной наводке, вся надежда на вот этот узел сверхточного изготовления, кронштейн для прицела. Теперь навести и закрепить жестко, чтобы вибрация от стрельбы не сбила прицел — у "испано" сила отдачи четыреста килограмм. Если бы полицейские попробовали сдвинуть станок с места, то удивились бы его тяжести. Быстросхватывающийся цемент на все винты наводки. Проверить электроспуск, присоединить хитрый прибор. Теперь пушка начнет стрелять после того, как будет нажата эта кнопка и отработает часовой механизм. Время — без двух одиннадцать. Нет, Поль, ставь на пять минут, раньше Генерал не закончит. А у нас будет лишнее время, чтобы уйти.