Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 18

Она была странной девочкой. В чем-то невыносимо взрослой и самостоятельной, иногда до абсурда, а в чем-то ребенком. Она была невежественный. Она не умела себя вести за столом, никакие манеры ей не были привиты. Но когда я говорила с ней, мне казалось, будто Саша мудрее меня и Марата вместе взятых. Она была примитивно-простой, но тем не менее, мудрой. И иногда ее слова пугали этой мудрой простотой. Самые страшные вещи для нее были нормой.

Я много разговаривала с ней, рассказывая интересные истории и университетские байки. Она не знала ничего, поэтому мои истории слушала с удовольствием. Я рассказывала ей о Европе, и она слушала меня, раскрыв рот. Я рассказывала об истории нашей страны, и она слушала, раскрыв рот. Иногда Саша могла сказать:

— Я видела. Передачу показывали по телевизору недавно.

Все, что она знала - то, что показывали по телевизору. Когда папа поехал за границу, я заказала ему видеомагнитофон. Сама купила кассеты, оббегав весь город. Здесь были и документальные, и исторические фильмы. Просто кино, мультфильмы, сказки, которые я смотрела в раннем детстве. На сей раз Саша отреагировала на мой подарок по-другому - не так, как на ракушку. Девочка была счастлива и все вертелась у телевизора, еле дождавшись Марата, чтобы тот подключил магнитофон куда надо.

— Что надо сказать? - спросил Марат у Саши, которая с восторгом уселась прямо на палас и подняла голову вверх. И без того бледное острое личико стало голубоватого оттенка от отбрасываемого телевизором отсвета. - Саша!

Она недовольно повернулась.

— Что надо сказать? - еще раз повторил Марат.

Саша пожевала губу.

— Спасибо.

И хотя сейчас девочка стала спокойнее, я еще не хотела оставаться у Марата. Нам приходилось шифроваться, прятаться по чьим-то квартирам и урывать спокойные минуты. Даже в начале наших отношениях такого не было. Теперь же мы летели, сметая друг друга - яростно, жарко и быстро, и у меня кружилась голова от этой скорости.

Спустя какое-то время выяснилось, что Саша не умеет читать и писать. Для меня это было настолько диким и невероятным, что вначале я не поверила собственной догадке. Быть такого не может - мелькнула у меня мысль. И если бы не случай, на который я чисто случайно обратила внимание, мы могли еще долго не догадываться о Сашином недостатке.

Марат поехал в университет, а я осталась дома с Сашей и решила приготовить блинчики. Девочка сразу прибежала на запах, взобралась с ногами на табуретку и жадно принялась за мной наблюдать. Я не успевала выкладывать горячий кругляш на тарелку, как Саша тут же отправляла его в рот.

— Вкушно, - довольно прошамкал ребенок и с ожиданием на меня уставился.

— Сейчас еще сделаю.

Я не рассчитывала, что все уйдет так быстро, но попрекать никого не стала. Меня мама с детства учила, что чем-чем, а куском хлеба жадничать не надо.

— Саш, достань масло из холодильника, пожалуйста, - вежливо обратилась к девочке. - Оно в белой бумаге.

Марат не покупал масло в магазине. Откуда-то всегда привозил такое - на развес, но хорошее. Только он еще и маргарин покупал в такой же бумаге, а чтобы не путать, сверху все ручкой было подписано.

Саша, нараспашку открыв холодильник, долго рассматривала два куска и затем нерешительно протянула один мне. Маргарин.

— На.

— Другой, - мягко поправила я девочку, пристально наблюдая за ней. Она безразлично пожала плечами и протянула мне масло. - Спасибо, Саша.

Потом она ушла, а я еле дождалась прихода Марата, не находя себе места. Невозможно. Хотя что мы вообще о ней знаем? Как она жила? Где? С кем? Что она делала? Чем занималась? Мы не знаем о ней ничего, но…она же не животное. Она маленькая девочка.

Как только Марат вошел домой, я решительно потянула парня на кухню, забыв о блинчиках, которые хотела приготовить к его приходу. Не до них. Я все ему рассказала, с точностью до деталей. У меня до сих пор это не укладывалось в голове. Читать - это…это естественно, как…как дышать.

Марат тоже не поверил. Первой его реакцией был ироничный смешок и слова “это она наверняка специально”. Но потом, подумав о чем-то, он рывком встал и широкими шагами прошел в зал. Я поспешила следом.

Марат стащил с полки первую попавшуюся книгу, которая оказалась романом Диккенса. Какая ирония. На Оливера Саша не тянула. Но тогда я об этом не думала. Тогда я взволнованно наблюдала за тем, как парень приближается к девочке и сует ей под нос увесистый том.

— Читай.

Саша медленно подняла глаза и оторвалась от рассматривания собственных рук.

— Всю?

— Только название, - Марат почти ткнул книгой ей в лицо. - Читай. Что здесь написано?

На обложку девочка даже не взглянула. Но мятежно сжала тонкие губы. И не отрываясь, снизу вверх смотрела на Марата.

— Не знаю.

Парень ничего ей не ответил, лишь отшвырнул от себя книгу и ушел на кухню. Я молчаливой тенью следовала за его спиной.

— Что ты теперь будешь делать? - подавленным голосом поинтересовалась я.

Марат беспомощно развел руками.

— Понятия не имею.

Я никогда не сталкивалась с этой стороной жизни. С самого раннего детства вращаясь среди образованных и интеллигентных знакомых родителей, я не представляла, как можно жить настолько невежественно. Сейчас конец двадцатого века, время темного средневековья давно миновало. К тому же мне казалось, что Саша не всю жизнь жила на улице. Разве детей без родителей не отправляют в интернаты и детские дома? Там же учат - читать, писать.

Что делать со взрослой, упрямой девочкой? Как ее учить? Как первоклашку, покупая прописи? Да и кто возьмется ее учить?

— Наймем учителей, - вечером решительно подытожил Марат, кивая сам себе. - Пока по русскому и математике, а там посмотрим.

— Ты смеешься? Где ты их найдешь? Тем более, кто согласится ее учить?

— Согласятся. Деньги всем нужны. Особенно сейчас.

— И где ты их собрался искать? - я обеспокоенно ходила из угла в угол, меряя шагами тесный коридор. - Ты же не здесь учился.

— Буду думать.

В итоге я договорилась с собственными учителями. С одной, точнее, - математичкой. Это была сухонькая старушка, сколько я ее помню, всегда в туфлях с аккуратным каблучком, ниткой жемчуга на шее и строгом платьице. Говорила Татьяна Митрофановна тихо, но преподавателем была очень умным.

Сначала женщину испугало мое предложение. Пришлось обрисовывать детали. И сумму, которую я планировала предложить, увеличить вдвое.

— Боже, Ксюшенька, да причем здесь деньги? - прижав руки к впалой груди, воскликнула Татьяна Митрофановна. - Я просто не знаю, получится ли у нас что-нибудь…Она трудный ребенок, подросток…Не лучше ли тебе обратиться в специальные школы?

Я тоже об этом думала, но идти к знакомому человеку было как-то проще. В итоге, окончательно убедив пожилую женщину, вечером приготовила ждать ее в нашем доме. Марат обещал подъехать позже.

— Саша, к тебе учитель сегодня придет. По математике, - уточнила я. - Вы будете считать…

— Я знаю, что такое математика, - мрачно раздвинула губы в ухмылке девочка. - Не дура.

— Никто не говорит, что ты дура. Просто я тебя хочу попросить. Саша, пожалуйста, пойми, что это делается ради тебя. Во благо.

— Угу.

Она меня не слушала. Иногда обливая таким презрением и насмешкой, что я не знала, куда деваться. И не понимала, что делаю не так. Саша меня не трогала, но слушала меня очень часто снисходительно, как будто я бред натуральный несу. Мне становилось очень обидно и неприятно, хотя многое я старалась списать на ее непростой характер. И непростую жизнь.

Татьяна Митрофановна пришла за пять минут до назначенного времени, прижимая к боку сумочку и опасливо оглядываясь по сторонам. Завидев Сашу, развязно развалившуюся на стуле и поигрывавшую ручкой, женщина судорожно сглотнула и неуверенно сделала шаг вперед.

— Добрый день, Александра, - вежливо поздоровалась она.

— Уже стемнело, - перебила Саша, - Глаза разуйте. Какой, нахрен, день?