Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 61

— Все правильно сделала, - с непередаваемой гордостью отметил мужчина.

Марат из путешествия приехал раньше срока на два дня. Загорелый, с блестевшими от сдерживаемых эмоций глазами, и весь такой…Взбудораженный, взъерошенный. Казалось, еще минута, и он кричать начнет, прыгать…ну, я не знаю. Весь на эмоциях.

Увидеть Марата в тот день на пороге дома я не ожидала. Сидела, читала книгу, грызла яблоко, а когда его заметила, всё прямо на ковер уронила и с радостным визгом ему на шею бросилась, обвив талию ногами. Он моей реакции только засмеялся, но рад был, и свое удовольствие скрывать даже не собирался.

— Ты чего так рано приехал? - и не дожидаясь ответа, отрывисто его поцеловала, почти укусила. Отстранилась, и снова, словно оторваться не могла, начала целовать, только уже мягче, нежнее, сплетая языки и чувствуя, как нарастает знакомое томление, заставив сжать мужскую талию крепче.

— А ты не рада, что ли? - поддразнил Марат, кое-как неразборчиво пробормотав между поцелуями.

— Рада. Ну что ты? Конечно, рада.

Я застонала, когда наши губы снова встретились, и томно выдохнула, потеревшись об его пресс бедрами. Я поддразнивала Марата, наступала и ускользала, заставляя его окончательно терять голову. То гладила его слегка отросшие волосы, то путалась в них, сжимая в горсти. И первой не выдержала, с умоляющим всхлипом дернула его черную футболку вверх, чтобы она не мешалась.

Он весь был такой горячий, такой сильный, что я с ума сходила под его руками. Марат без труда донес меня до кровати, не удосужившись даже обхватить за бедра для поддержки, вместо этого скользнул под мою свободную футболку, вызвав дрожь своими прикосновениями.

Это было очень долго, очень жарко и почти грязно. Мы полностью забывались, отбрасывая сдержанность и хлипкие, ненастоящие, выдуманные только для других моральные ценности. Я пошевелиться не могла. Хотелось лечь, уснуть и чтобы ни одна живая душа меня не трогала.

— Тебе ехать надо? - даже язык заплетался, с трудом позволяя облечь мысли в слова.

— Да. Поздно уже.

Судя по Марату, ему тоже лень двигаться и думать. Тем более, куда-то ехать.

— Придумай что-нибудь.

— Нет, она ждет.

— Ладно, черт с тобой, - на дрожащих руках слегка привстала, сглотнула тяжело, чувствуя неприятную сухость во рту, и попыталась через Марата перелезть. Тому пришлось меня за талию поддерживать, чтобы не завалилась никуда. Стояла я очень неуверенно, мне казалось, еще минута и я просто рухну. - Вставай, чего лежишь? Пойду тебя в подобающий вид приведу и провожу. А то выглядишь ты… - я взглядом окинула взъерошенные волосы, расцарапанные плечи, покрасневшую кожу на груди и животе. - Мда. Куда ты ехал, кстати?

— Куда надо.

— В любом случае, ты не выглядишь как человек, приехавший из “куда надо”.

— Утихни, - Марат значительно бодрее с кровати встал, по покрасневшим ягодицам меня слегка хлопнул и умотал в душ.

Я же как-то подозрительно нахмурилась, в сторону влажное одеяло откинула и рукой надавила на матрас.

— Молодец, - язвительно улыбнулась посвежевшему мужчине, когда через полчаса он вышел из душа. - Ты кровать мне сломал.

— Я сломал?

— А кто, я, что ли?

— Да, - с наглым, непроницаемым лицом кивнул Марат. - Это ты на мне скакала.

— Напомнить, что делал ты? - выразительно бровь изогнула, игнорируя теплую волну мурашек, пробежавших по пояснице. - Мне спать теперь негде.

Чечен повздыхал, но пошел в спальню смотреть на причиненный ущерб. В общем, как он мне сказал, мы ее немного проломили. Настолько немного, что я теперь на ней спать боялась.

— Ты все равно хотела ремонт.

— И где он?

— Сказал - сделаю. Я уже давно договорился, между прочим, - он барином на стуле развалился и лениво потягивал кофе. - Завтра к тебе приедет человек, и ты ему все расскажешь.

А вот здесь я впала в ступор.

— Что расскажу?

— Расскажешь, что хочешь здесь сделать. Он все твои пожелания учтет.

Только я не знала, что хотела. Знала только, что не как у Ксюши, но это не то, что захочет услышать дизайнер.

Марат без слов мои опасения понял, залпом кофе допил и лениво поднялся.

— Не паникуй. Завтра после пар к нам на квартиру заедешь, возьмешь журналы. Они у Ксюхи где-то лежат вроде.

— И что с ними делать?

— Возьмешь и привезешь сюда. А вечером я приеду, и мы все выберем. Идет?

— Идет, - с неимоверным облегчением кивнула. - Но только я хочу…

— Я помню, что ты хочешь, - он двумя руками обхватил мои щеки, улыбнулся и напоследок уверенно, властно поцеловал. - У тебя все будет.

Я действительно взяла специальные журналы у Ксюши - даже врать не пришлось - и Марат действительно приехал вечером, помогая мне выбрать. По большей части, выбирал именно он. Я не умела, не знала, что красиво, а что нет. Ну, знала, но в общих чертах. Ремонт в моем понимании - это обои переклеить, потолки красивые сделать. А Марат к вопросу с размахом подошел, так сказать, творчески.

Чечен волей-неволей сделал дом для себя, под себя, пусть большую роль и сыграло мое невежество. Но эта квартира на целый год стала его прибежищем, его пристанищем, местом, где Марат расслаблялся, отдыхал и решал важные вопросы. Я осталась только в плюсе.

После Нового Года, когда строительная бригада начала основательно делать мой дом, Марат с Оксаной настоятельно рекомендовали и даже настаивали на том, чтобы это время я пожила с ними. Особенно Ксюша настаивала, так что я еле удерживала маску ледяного спокойствия. Так и прорывалась циничная усмешка, которую я старательно гасила под предупреждающим взглядом темно-серых глаз.

— Нет, Саш, как ты там будешь жить? Грязь, пыль, мусор этот…А у тебя сессия, готовиться нужно. Не глупи. У нас большая квартира, - убеждала Оксана так, словно боялась, что я откажусь. Марат молчаливой могучей скалой с невозмутимым бесстрастным лицом стоял позади нее. - Ты нам нисколько не помешаешь.

Это я знаю.

В общем, через полчаса подобных разговоров я милостиво позволила себя убедить, и Марат повез меня домой за вещами.

Но по сути, те несколько месяцев, что я жила у них, не принесли ничего нового. Лично мы с чеченом были очень заняты и приходили домой поздно вечером. Он активно исследовал и развивал открывшиеся возможности, отрываясь на полную катушку, я с усердием училась, чувствуя, как безбожно отстаю от остальных. Ксюша же помогала Маше со свадьбой, гуляла, развлекалась и есть готовила. В общем и целом Марат это называл “ведением домашнего хозяйства”. Я же выражалась значительно грубее, обзывая ее лентяйкой и царевной.

У меня после первой сессии начались проблемы. Не потому что я не училась - училась. Но первый курс - это остаточные знания, полученные в школе. Так Марат говорил. А какая у меня школа, особенно по сравнению с остальными? Особенно с языками было сложно, точнее, совсем никак. Я их просто не знала. Куда мне, если я только пару-тройку лет назад научилась нормально по-русски говорить?

У меня было отвратительное произношение, отсутствие память и абсолютная тупость. Так преподша говорила, не стесняясь кричать об этом на всю аудиторию. Сухая такая бабенка со слишком тонкими губами и выдающимся подбородком. Каждое занятие на меня сыпались разные эпитеты, и я с трудом сдерживалась, чтобы не ответить в обратную. Скрипела зубами, сжимала руки в кулаки до онемения, но сдерживалась. А благодаря маске снежной королевы и тяжелому взгляду исподлобья, который я у Марата переняла, ни одна сволочь не смеялась. В лицо.

Для меня это было болезненным и отвратительным унижением. Я штудировала чертовы учебники, сама учила алфавит, какие-то правила, слова, но ничего не выходило. Марат же дневал и ночевал на работе, что-то постоянно вычисляя, считая, прикидывая и изредка перекидываясь гневными фразами на повышенных тонах с Трофимом и Колькой. Правда, только когда Ксюши рядом не было. А я бессильно кипела от ярости, приближаясь к точке невозврата.

Сорвалась я аж в конце марта. Пришла домой после очередной головомойки, со всего размаху кинула рюкзак в стену и, громко топая, прошла на кухню. Марат снова с кем-то говорил, предупреждающе руку поднял, попросив меня не шуметь, а я назло стала посудой греметь, холодильником хлопать и вообще, бесилась, не находя выхода клокотавшей обиде.