Рекуперация (СИ) - Яловецкий Вадим Викторович - Страница 45

   - Значит больной скорей жив, чем мёртв?

   - Где-то так, хорошо сказал, Витя. Как там мама?

   - Нормально. По прежнему преподаёт у себя в Высшей партийной школе. Встретила хорошо, прошлым не стыдит. А от вас позвонить можно?

   - Чистякову? Звони конечно, на меня не ссылайся через кучу проводов, понял?

   Соболев согласно кивнул и стал набирать номер с клочка бумаги, подсунутому полковником.

   Разговор занял не больше минуты, с довольным видом взглянул на Серебрякова.

   - Он уже подсуетился, вопрос за малым: пройти собеседование, получить добро и допуск. И ещё Федя сказал, что в кадрах новый особист, вы его не знаете?

   Серебряков хмыкнул:

   - Если бы и знал, чтобы изменилось, за тебя хлопотал Доос с подачи Чистякова. Правда знаю нового куратора, сам передавал ему дела. Помнишь подполковника Зинчука, Евгения Анатольевича? Если что-то пойдёт не так, свяжусь и попробую помочь. В свою очередь, хочу спросить тебя о майоре Березовском.

   - Так вы и его знаете? У меня с ним сложились дружеские отношения, я в его бригаде работал, в столярке. Был один эпизод странный: он интересовался возможностью покинуть зону по воздуху. Потом нашёлся один смельчак из другого отряда, конечно задержали и добавили срок. Гена на эту тему говорить запретил.Собственно всё. Майор хороший товарищ, опытный опер, отомстил за жену и потерю ребёнка. Два трупа и десять лет за превышение. Печальная история.

   Поболтали на общие темы. Договорились держать связь, с тем и расстались. Соболев не знал, что это последняя встреча. Через месяц Николая Трофимовича дома хватил удар, позвонить в скорую было некому. Милицию вызвали соседи, почувствовавшие трупный запах. Соболев, к тому времени восстановленный на работе, вместе с начальником лаборатории, Чистяковым и парой сотрудников, пришли на Серафимовское кладбище. Поодаль стояла сутулясь и сдерживая слезы Нина Георгиевна.

   Гроб с телом полковника опустили в могилу рядом с женой. Пришло несколько чекистов, но воинских почестей и залпа холостыми руководство Большого дома решило не проводить. Тихо спровадили на пенсию и забыли про ветерана. Соболев думал об этом, ясно осознавая, что является одной из причин такого отношения. Вновь всколыхнулась ярость на предателя Петрушевского и стоящего рядом с красным глазами Чистякова. Вида не подал. Сейчас он искренне переживал, ведь относился к дяде Коле как родному человеку. Могильщики водрузили на холмик деревянную колонку, увенчанную красной звездой. На табличке выведено "Серебряков Николай Трофимович, 10.09.1911 - 10.01.1978". Пара венков от дочери и коллег по работе. Всё, нет больше человека, сгорел на пенсии без дела.

   На поминки Соболев не поехал, провожал домой маму, с ужасом отгоняя от себя мысли, что вот так же когда-то расстанется с самым близким человеком. Дома налил себе и Нине Георгиевне коньяка, молча выпили. Мать ушла в свою комнату, до сына донеслись сдержанные рыдания. Любила своего полковника всю жизнь, может и жалела, что не связала свою жизнь после войны с Николаем Трофимовичем. Да разве спросишь. И никакая машина времени тут не поможет. Стоп, стоп! Соболев замер, ведь достаточно кому-то находиться рядом и вызвать врачей, да отправить в Военно-медицинскую академию или в больницу прикреплённую к Большому дому. И как знать, ведь сейчас инфаркт лечат. В который раз задумался о таких разовых акциях с использованием прототипа.

   Дела в лаборатории шли не шатко не валко. Всё упиралось в отдельные узлы, которые заказать ОЛИБ не могла из-за дороговизны. Несмотря на прежние холодные отношения с Генрихом Ивановичем Доосом, Соболев успешно сотрудничал и дополнял творческий треугольник "ДЧС", как в шутку окрестили их коллеги. Коля со своими идеями оказался весьма кстати. Но картина прошлых лет повторялась - не хватает финансирования, из-за чего круг смежников сузился. Задания НИИ тяжёлой промышленности, военной отрасли затягивались или откладывались на неопределённый срок. Требовалась перестройка, и она уже не за горами. Чистяков в приватной обстановке нашёптывал:

   - Витя, потерпи, ведь я практически всё знаю. Дело в новых технологиях, скоро появится оптоволокно, представляешь одномодовое волокно на до 100 терабит в секунду. Многократно вырастет производительность ЭВМ, в смысле компьютеров. Я тебе такие фокусы покажу, ахнешь! Даже название для будущей машины придумал - "Клото".

   - Это что-то из греческой мифологии?

   - Ну да! Дама, что пряла нить жизни. Непонятно для непосвящённых и загадочно.

   "Давай, давай! - мысленно подгонял Чистякова. - Что Клото, что Хронос или Кала, важен результат, который перевернёт науку и поможет мне решить накопившиеся вопросы".

   30. Соболев. И грянул гром

   "Протокол общего собрания особой лаборатории исследования будущего (ОЛИБ). Секретно. 19.08.1998 г.

   Выступил начальник лаборатории Чистяков Н.Ф:

   "Коллеги, друзья. Сегодня, наконец, мы закончили предварительные испытания нашего образца. Понадобилось свыше тридцати лет, чтобы ответственно заявить - российская наука сделала шаг в будущее. Грандиозное открытие, о котором скоро заговорят во всём мире, начиналось здесь в 1967 году. Благодаря стараниям и организаторскому таланту Генриху Ивановича Дооса, мы создали наш опытный образец "Клото". Мы подчинили время и научились им управлять. Генриха Ивановича уже нет с нами, но всегда будем вспоминать его добрыми словами, как и нашего куратора от спецслужб полковника Серебрякова Николая Трофимовича. Их и других товарищей, которые внесли вклад в общее дело..."

   Соболев не стал читать дальше собственное выступление, почти повторяющее суконные формулировки Чистякова, здравицы и речёвки "товарищей" из Москвы, а также резюме собственного начальства, генерал-лейтенанта ФСБ, Евгения Анатольевича Зинчука. Повертел в руках несколько листков со штампами и сунул обратно в папку. Вот и дожил до реального результата, Виктор Сергеевич, действительный член Российской академии наук, доктор физико-математических наук. Дело всей жизни к пятидесяти двум годам почти закончено, осталось внести коррективы в прошлое и кое-что исправить в сегодняшнем дне. Он окинул взглядом свой кабинет, переделанный из бывшей вотчины Дооса. После реконструкции, он из небольшой каморки, в которой ютился до ареста и после восстановления, получил вполне сносное помещение. Не такое большое, как у Витьки, там и приёмная и комната для отдыха, но всё же.

   Вспомнил, как ОЛИБ, поменявший название на "Центр изучения природы времени и пространства при ФТИ им. Иоффе РАН", реформировали несколько лет назад, когда наконец нашлись заинтересованные люди, появились средства и лаборатория заняла целый этаж. Прежний начальник этого не застал - Доос повторил судьбу полковника Серебрякова, инфаркт и не первый, спасти учёного не смогли. Чистяков занял место ведущего, а битый жизнью Соболев превратился в заместителя, где исправно участвовал во всех проектах и заслужил доверие. Вряд ли, увлечённый работой Чистяков, вспоминал прошлые грехи своего зама. Человеческая память, у большинства, отправляет прошлые знания на дальнюю полку сознания, они тускнут под спудом новых проблем и забот.