Наслѣдство (СИ) - Чепъ Инна Рудольфовна - Страница 16

— Вы злитесь из-за Марии?

— Из-за этой подлой женщины? О, нет! Я негодую от осознания женского лицемерия и коварства!

Екатерина остановилась. Щеки ее заалели.

— Я была о вас лучшего мнения! Чтобы не случилось в прошлом, не думаю, что мужчина и дворянин может так вести себя по отношению к женщине только потому, что она ему отказала!

— Отказала? Мы были помолвлены! Отказала не она, а ваш отец!

— Это не дает вам право оскорблять нас!

— И чем же я вас оскорбил? Не вы ли собираетесь воевать за мужнино наследство? Вы, только недавно мне расписывающая, каким он был хорошим человеком? А теперь что? Воля покойного — не закон, если это не в ваших интересах?

— Во-первых, что вы можете знать о моих интересах, планах и желаниях? А во-вторых, кто вам дал право судить меня, даже если бы вы были правы?

— Никто. Но это знаете ли не меняет того факта, что вы, как и все женщины, лицемерна!

— А вы, как все мужчины, эгоист!

Михаил даже поперхнулся воздухом от такого заявления.

— Это мужчины-то эгоисты? Те самые, которые вам накупают все эти бесконечные пояски, шляпки и туфельки? Оплачивают ваши поездки по подругам и выходы в свет?

— Вот, — теперь уже Екатерина обвиняюще наставила палец на юриста. — Все вы сводите к деньгам!

— Это вы все сводите к деньгам!

Они стояли почти вплотную и оба тяжело дышали. Климский нерушимой скалой навис над вдовой, та немного затравлено, но твердо смотрела ему прямо в глаза.

— Были бы вы такой смелой с вашим папашей, — едко заметил юрист. Катя вздрогнула и отвела взгляд.

— Вы не понимаете, как женщины зависимы от мужчин.

Михаил усмехнулся.

— А, по-моему, вы вертите нами, как хотите. И не ищите оправданий ни своему двоемыслию, ни своей бесхребетности.

Послышались голоса служанок. Екатерина бочком протиснулась мимо Климского и молча зашагала к лестнице.

— Убегаете?

— Считайте, что вы меня пристыдили, — не оборачиваясь, ответила Мережская и скрылась за поворотом коридора.

Михаил в отвратительном настроении вернулся в кабинет.

Вдова с полным безразличием выкинула записку в камин и принялась расшнуровывать платье. Кто бы не был этот шутник (а подозревала она своего пасынка), он пугал ее гораздо меньше грядущего разговора с отцом. Михаил, сам того не заметив, очень больно ранил девушку. Катя долгое время пыталась не думать, что ее пассивное состояние «молча слушаю, делаю по-своему», без Евстафия не даст ей защиту от родителей, но теперь приходилось признать, что выбор у нее крайне прост: слушаться отца и навеки остаться куклой в чужих руках или попытаться отвоевать долю независимости. Закон на ее стороне, так чего же она боится? Поссориться с родителями? Смешно. Порой Екатерина думала, что если бы ей предложили обменять все, что у нее есть, на маленький домик в таком далеком уголке мира, что инкнессы Ляпецкие никогда в жизни туда не доехали бы, то она согласилась бы, не размышляя ни секунды. Иногда Кате казалось, что она неблагодарная дочь, а иногда, что отец с матерью — ужасные бездушные родители. Но никогда эта дилемма так остро не стояла перед ней, как сейчас. Как и любой человек, Екатерина ставила в центр вопроса собственные желания, однако важными переменными в ее расчетах были постоянные сомнения в правильности принятых умозаключений, страх перед всесильными родственниками, и неумение отстаивать собственную точку зрения. Жизнью девушки всегда управляли другие: сначала чета Ляпецких, потом муж. Теперь же, мечтающая о свободе вдова просто боялась эту свободу отстаивать в одиночку. Сегодняшний визит показал, что на сестру надеяться она не может, Елизавета была далеко, а Михаил… Михаил чужой человек, который понятия не имеет о ее проблемах.

Или он все-таки частично прав? Климский ведь юрист, кто как не он должен знать, что как вдова она может жить самостоятельно и распоряжаться собою по собственному усмотрению? У отца нет возможности менять законы. Юридически у него вообще над ней нет власти. Стоит только немножко проявить твердость характера и…

Что и?

Впрочем, она уже его не послушалась — выгнала врача, поэтому конфликта все равно не избежать. Надо просто спокойно настаивать на своем — и все.

Ведь ничего плохо не случиться? Да?

Катя надела ночную рубашку и забралась в кровать.

У нее еще есть время. Пара дней — точно. Она успеет за это время что-нибудь придумать.

По крайней мере постарается…

Екатерина стояла у кабинета, не решаясь войти. Прошлым вечером они с Михаилом достаточно наговорили друг другу гадостей, чтобы теперь испытывать неловкость при встрече. К тому же, она совершенно не знала, что ему сказать…

— Так вы входите или нет?

Чужой голос нарушил ее уединение так внезапно, что девушка вздрогнула от неожиданности и выронила стопку бумаг, которую несла в руках.

Михаил, стоявший за ее спиной, хмыкнул. Но при этом присел на корточки и стал собирать листы с пола. Катя обернулась, охнула и ринулась помогать.

— Спасибо. Я сама. Не стоит…

Мережская почти схватила записку, но листок практически вырвали у нее из рук.

— Это что?

Вдова пожала плечами.

— Так, шутка.

Климский смотрел строго.

— Чья?

— Я не знаю.

Мужчина прищурился.

— Вы не удивлены, — заметил он.

Катя в этих словах почувствовала обидный для себя намек и попыталась отобрать злосчастный клочок бумаги. Мужчина перехватил ее руку. Девушка нахмурилась.

— Отдайте. Это мое. И вас это не касается.

— Касается. Сейчас меня касается все, что имеет какое-либо отношение к вам.

Вдова поморщилась. Во-первых, ее кисть так и не отпустили, а во-вторых, она знала, о чем он думает. Что это спланированное представление, чтобы его разжалобить. Ну, или что-то в этом роде.

Климский словно уловил ее мысли — отпустил ее руку, принял более дружелюбный вид. И все-таки взгляд у него был крайне внимательный, юрист ловил каждое ее движение.

— Это не первый подобный случай, как я понимаю. И сколько было таких посланий?

Она знала, что он ей не верит, хоть и пытается сделать вид, что интересуется ее безопасностью.

— Я не считала.

— Допустим. Где вы их находили?

Катя развела руками словно пыталась охватить весь дом.

— Да где угодно. На столе в спальне, на подносе, в бумагах, на подоконнике, в кровати, даже в шкатулке с драгоценностями.

— И как давно?

— После смерти мужа.

— Надпись одна и та же?

Катя выпрямилась, обхватила себя руками. Климский тоже встал в полный рост. Девушка бросила на него грустный взгляд, потом вздохнула и призналась:

— Разные. Но в основном про месть. За смерть Евстафия, насколько я полагаю. «Ты заплатишь», «Воздаяние близко» — в таком ключе.

А вот этому Михаил был склонен верить в большей степени. Но тогда перед ним вставал другой вопрос…

Юрист посмотрел на поникшую девушку и решил отложить тяжелый разговор хотя бы на полдня. Но Екатерина его опередила.

— Я не убивала его. Можете думать, что угодно, но это не изменит того, что я не причастна к смерти мужа.

В ее голосе сквозила безнадежность. Словно она точно знала, что ее не услышат. А Михаилу наоборот, вдруг очень захотелось поверить этой уставшей печальной женщине…

Он открыл дверь в кабинет.

— Прошу. Видите, даже стучать не пришлось.

Она не улыбнулась — молча прошла внутрь, стала к окну, вцепившись пальцами в подоконник.

— Михаил… Мне нужно получить от вас ясный, четкий ответ: не смотря на наши разногласия, не смотря на ваше отношение ко мне и моей семье, вопреки прошлым обидам — вы не бросите эту работу, пока все не закончится? Вы обещаете мне, что не уйдете раньше? Ради Лизы, обещаете?

Михаил кивнул. Потом сообразил, что она его не видит, ведь стоит лицом к окну и спиной к нему и сказал: