Сводный босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 1

— Мы русские с нами Бог, мы русские с нами Бог, — бормочу себе под нос, пока забитый до отказа «Боинг», грузно плюхается пузом на взлётную полосу. Эта, подсмотренная в инстаграм фраза — единственное, что отдалённо напоминает молитву. Я совсем ненабожная, но когда желудок подкатывает к горлу оттого, что тяжёлая махина несётся к земле со скоростью двухсот семидесяти километров в час, отчаянно хочу верить, что Бог — это добрый старик, по какой-то причине, слишком неравнодушен к моим славянским корням, который не станет мстить мне за многолетний игнор и не позволит склеить ласты в двадцать три.

Пока самолёт тормозит до полной остановки, я откидываюсь на спинку кресла и расслабляю вспотевшие ладони. Спасибо, Бог, спасибо, дяденька пилот, вы были великолепны. Справа раздаётся облегчённый вздох, и я понимаю, что всё это время сжимала руку сидящего рядом толстяка, который выглядит, как приглашённая звезда шоу «Похудевший больше всех». И судя по тому, что весь полёт он мял жирные пончики из бумажного пакета, звезда очень боится растерять форму.

Незаметно стираю налипшую сахарную пудру о хлопок джинсовых шорт и извиняюще улыбаюсь ему. Сорян, пухленький, вот такие мы, русские дамы, впечатлительные. Я никогда не летала одна, всегда с мамой, и это наш ритуал — держаться за руки во время взлёта и посадки.

Мама переехала в Америку полгода назад, познакомившись по интернету с разведённым бизнесменом Колином. Страсть немолодых вспыхнула ярко, и через неделю активной переписки и кокетливого хихиканья по Скайпу, Ромео примчался в Москву. Неделю сладкая парочка не вылезала из «Ритца» на Тверской, после чего Колясик, как его ласково прозвала мама, умчался по неотложным делам обратно, оставив возлюбленную с горой рыже-чёрных пакетов из ЦУМа и билетом в Нью-Йорк на ближайшую дату. В тот же день мама пригласила меня в ресторан, где за ужином, волнуясь и краснея, как школьница, сообщила о том, что чувствует, что Колясик «тот самый», и она переезжает к нему. Я, как хорошая дочь, разумеется, дала немолодым своё благословение, умолчав, что она так же думала и о Санечке, и о Павле Николаевиче, и о дяде Егоре, и о моём ровеснике Паше, с которым познакомилась во время моего выступления бальных танцев. Мама всегда была лёгкой на подъём, и возрасту было не под силу искоренить её восторженный перфекционизм. Она долгие годы порхала от одного мужчины к другому в поисках той самой идеальной любви, о которой пишут в романах. Ну а кто я такая, чтобы говорить, что её поседевшему амуру пора повесить колчан на гвоздь и начать вязать носки.

— Слава! Слава! — мамин визг оглушает переполненный зал аэропорта имени Джона Кеннеди.

— Милая, как я соскучилась!

Она бросается мне на шею и, сдавив грудную клетку до хруста, покрывает быстрыми поцелуями щёки. Щедро разукрасив их мазками «Руж Коко», отстраняется и озабоченно хмурит тёмные брови.

— Ты похудела, Славик. Ножки и ручки как веточки. Так и знала, что тебя нельзя оставлять одну, ты совершенно не следишь за питанием.

— Я тоже по тебе соскучилась, мам, — улыбаюсь и приветливо машу рукой выглядывающему из-за её плеча Колину. — Hi, Colin, nice to see you again.

Колину Леджеру под пятьдесят, он высокий и симпатичный и, к счастью, не принадлежит к тем тридцати восьми процентам белого населения США, страдающих ожирением. После того как два месяца назад я окончила высшую школу бизнеса при МГУ, он сам позвонил мне и предложил попытать счастья в его фирме в Нью-Йорке. Я честно взвесила все «за» и «против», и в графе «против» нашла лишь одно, в лице старой подруги Веры, с которой мы были «не разлей вода» вот уже без малого пятнадцать лет. Сергей, сексуальная фантазия всех тусовщиц «Сибири» и по совместительству мой бывший парень, в список «против» не входил уже два месяца. После того как я выяснила, что его слова «Ты мой личный сорт героина», покорившие меня на третьем свидании, были украдены из фильма, которого, он, как заявленный альфа и брутал, знать не должен. А фраза «Мой член встаёт только для тебя, детка» распространяется на весь факультет журналистики. Так что этот черноволосый мудак скорее моё большое жирное «За».

— По случаю твоего приезда Колясик забронировал стол в «Даниэле», — весело щебечет мама, когда мы подходим к сверкающему чёрному седану с мордой хищника на колёсных дисках. Колин услужливо распахивает для нас дверь, и мы вдвоём ныряем на упругое кожаное сиденье.

— Это ресторан высокой кухни, — добавляет шёпотом мама, словно доверяет мне самый большой секрет, — очень дорогой.

Пока Колин занимает водительское кресло, я растерянно оглядываю свой вид: кожаная косуха, купленная пару лет назад в Испании, вылинявшие джинсовые шорты, армейские ботинки на шнуровке, собранные в конский хвост волосы и ноль макияжа. Мой любимый стиль, но для похода в ресторан он совершенно не подходит.

— Может быть, я хотя бы переоденусь и приму душ? — жалобно округляю глаза и с надеждой смотрю на маму.

— Милая, к сожалению, на это совсем нет времени. Твой рейс задержался на два с половиной часа, а Колин уже подтвердил Гасу встречу.

Гас — единственный и обожаемый сын Колина. Ни один разговор с мамой по скайпу не обходился без дифирамбов этому парню. Примерный сын, с отличием окончил Гарвардскую школу бизнеса, вежливый и обаятельный, принял на себя руководство фирмой, когда в прошлом году врачи диагностировали у Колина болезнь Лайма. Двадцативосьмилетний парень настолько успешно вёл дела, что отец решил доверить ему управление фирмой на постоянной основе, а сам тем временем занялся устройством поросшей мхом личной жизни. Так получилось, что оленёнком, сожравшим этот ягель, оказалась моя мама.

Вздохнув, ныряю в лежащий на коленях рюкзак, нащупывая там зеркало. Если уж мне придётся столкнуться лицом к лицу с великим американским генофондом, то я, по крайней мере, должна выглядеть прилично. Глаза немного припухли от трёх литров воды, выпитых в самолёте во избежание обезвоживания, которым любит пугать мама, но с этим уже ничего не поделать. Кожа в порядке. Она у меня от природы ровная и смуглая, что избавляет от необходимости пользоваться тональными средствами. Губы тоже. Да чего душой кривить, знаю, что я симпатичная, а частое внимание мужского пола даёт все основания полагать, что это не пустое самомнение.

Дорогой я, как любой путешественник, восторженно кручу по сторонам головой, рассматривая пейзажи Нью-Йорка. Здесь круто, даже очень. Шумно, ярко, напоминает центр Москвы летом, наполненный беспорядочно снующими толпами туристов всех национальностей, но всё же ни на секунду нельзя забыть, что это совершенно другой город с особенной энергетикой пятидесяти остроконечных звёзд.

Машина Колина останавливается около представительного входа с красными дверями под широким навесом, на котором красными буквами подсвечено название ресторана. Метрдотеля на входе, кажется, не смущает мой внешний вид, либо мама и Колин выглядят достаточно солидно, чтобы закрыть на это глаза. Он вежливо приоткрывает для нас дверь и просит проходить. Блондинка-администратор, похожая на породистую кобылку, дежурно улыбается нам крупными белыми зубами и проводит вглубь ресторана. Переступаю грубыми подошвами по начищенным до блеска полам, убеждая не чувствовать себя не в своей тарелке, потому что несколько парочек, разбросанные по углам, будто бы специально разоделись так, чтобы посрамить русскую девчонку. Мысленно говорю им: Fuck You и прибавляю шаг.

За столом, к которому мы подходим, задумчиво склонив голову к экрану телефона, сидит широкоплечий парень. Плечи — это первое, что я замечаю, если нет возможности увидеть его зад. Я вовсе не одержимая мужчинами самка, ничего подобного. Статья в «Космо» утверждает, что естественная реакция всех женщин — посмотреть на задницу парня, также как у парней — посмотреть на женскую грудь. И здесь, к сожалению, мне нечем их обрадовать, неполная двойка, которую не в силах компенсировать даже хороший пуш-ап.