Сводный босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 19

— Дождусь, пока императрице подадут карету, — хмыкает засранец.

Чёрт. Разворачиваюсь и спортивной ходьбой семеню в сторону туалетов. Влетаю в кабинку и набираю номер «Корветта». Только бы взял... Пожалуйста, мышцатенький, подними трубку.

— Слава! — слышится в трубке радостный голос. — Счастлив тебя слышать.

— Алан, — я немного мнусь, потому что собираюсь бесстыдно воспользоваться расположением этого парня. — Я сейчас в «Пруденс», и мне совсем нечего делать. Помнишь, ты звал меня покататься. Так вот я подумала...

— Буду через пятнадцать минут, красотка, — обрывает он меня на полуслове, и в этот момент я готова расцеловать его за такое милое хамство.

Когда я выхожу из ресторана, Гас и Лаура стоят у входа. Малфой выглядит так, словно страдает от мигрени, а переводчица, словно Брэд Питт раздавал замороженные сперматозоиды, и она урвала последнюю склянку.

— Ну и где же твой имбецил? — Гас пронзает меня тёмным взглядом исподлобья.

— Будет через пять минут.

— Во сколько ты появишься дома?

Беспечно машу рукой и картинно взбиваю волосы.

— Как пойдёт, братик.

Ухом ловлю звериное рычание и, с облегчением замечая диодный свет фар, шагаю к дороге.

Красный спорткар со свистом впаивает покрышки в асфальт вровень со мной. Ламбо-двери эффектно поднимаются вверх, Алан выпрыгивает из водительского сиденья и, широко улыбаясь, тычет мне в грудь ароматный розовый веник. Обалдеть, когда он успел? Может, этот парень и не самый большой интеллектуал, но точно галантный и шустрый.

— Привет, Слава, — клюёт носом мою щёку и жестом приглашает в салон.

Мой затылок пылает и зудит, пока я пытаюсь элегантно сесть в автомобиль с нулевым клиренсом. Тёмный Лорд призывает меня, что ли, не пойму? Оборачиваюсь против своей воли. Да, это Малфой прожигает меня потемневшими Мичиганом и Онтарио. А Лаура тем временем наглядно изображает банный лист, прижимаясь к нему содержимым своего шлюхоприкида.

Отворачиваюсь от них и старательно улыбаюсь Алану.

— Организуешь экскурсию по ночному Нью-Йорку для русской туристки?

Алан утвердительно кивает, и «Шевроле» срывается с места, унося вместе со мной в салоне угасшие голубые глаза.

В Форест-Хиллс- Гарденс я возвращаюсь чуть за полночь, в доме стоит оглушающая тишина. Дверь в спальню Гаса распахнута, но его там нет. И мне не нужно проверять душевую, чтобы узнать, что сегодня он не ночует дома.

Гас

В логово голодной жапонистки я, разумеется, не пошёл. Во-первых, я не мешаю работу с удовольствием, Лаура хороший переводчик, и пара толкательных движений внутри неё не стоят того, чтобы начать искать нового. Во-вторых, у Гаса-младшего избирательный вкус, у него аллергия на всё ненатуральное, будь то автозагар, силиконовые буфера, утиные губы или наращённые волосы. И здесь Лаура одним своим видом вызывает у него отёк Квинке. В самом, мать его, дерьмовом смысле. А в третьих, для секса не было настроения. Как только матрёшка плюхнулась в красный трансформер, Гас-младший посыпал голову пеплом и втянул шею в сутану. А чтобы не походить на сохатого терпилу, ожидающего дома гулящую благоверную, я остался у Ками. Хотя наш секс больше походит на попытки сенбернара засадить мальтийской болонке, в остальном мне с ней хорошо. Камилла не пытается лезть мне в душу и задавать ненужные вопросы. Заварила мой любимый османтус и уложила спать. Идеальная будущая жена.

Вылезаю из кровати и иду в душ. Ками спит, она дизайнер и работает в свободном графике. Мылю голову каким-то клубничным шампунем, и от его аромата перед глазами снова встаёт образ матрёшки. Во сколько она вчера приехала? И приехала ли вообще? И уж совсем странная мысль: как она доберётся на работу?

Какая мне к чёрту разница. Не маленькая. Опоздает — это станет её вторым предупреждением, а после третьего — вылетит с должности, как я и хотел.

На работу приезжаю без десяти восемь. Ноги сами несут меня к кабинету Сла-вы, толкаю дверь, её нет. Зато на столе есть три букета. Голос Дарта Вейдера в голове велит мне заглянуть в карточки, а так как джедай из меня херовый, я послушно ему следую. Первая — от Тоби Каймаса из юридического отдела, вторая — от Энди, гения компьютерного дизайна, третья — от буцефала Хичкока, будь он неладен.

«Спасибо за уделённое время, красавица. С нетерпением жду новой встречи»

Комкаю записку в кулаке и швыряю в мусорку. Не дождётся. И пронырливых сморчков так работой завалю, что голов поднять не смогут. Если кому и суждено высадиться на матрёшкин Криптон, так это Гасу-младшему. И он это сделает, не надевая скафандра.

Возвращаюсь в свой кабинет и набираю деснице по внутреннему телефону.

— Крошка, когда мисс Жданова появится, сразу дай мне знать.

— Она ещё и в лифт зайти не успеет, — самодовольно усмехается Хизер.

Когда время на часах показывает восемь, я набираю её номер снова.

— Нет, не было.

Вот и второе опоздание, радуйся, Гас. Ещё один прокол, и ты свободен от булыжника в трусах на большую часть дня. Вот только мне ни черта не радостно. Куда она подевалась? Эта одержимая отличница и на сломанных ногах приковыляла бы, чтобы доказать, как я был не прав на её счёт.

Жду ещё пятнадцать минут, после чего плюю на гордость и звоню ей на мобильный. Если она проспала из-за ночного трах-марафона, сам её первым же рейсом в Москву депортирую.

Абонент недоступен. Что за херня? Пробую ещё, но результат тот же. Блядь, я этому красному коню подковы вырву и запихну в глотку вместо сладкого. Я его знаю, он сидит на четыре этажа ниже, торгует какими-то жутко дорогими роль-ставнями. И сейчас он у меня узнает, как нужно качественно складываться в гармошку.

Хватаю ключи от моей малышки и мчусь вниз. Пешком, не дожидаясь лифта. Да, я до такой степени на взводе. Пинком распахиваю дверь в его кабинет и рявкаю:

— Ты что с матрёшкой сделал?

Буцефал глазами хлопает непонимающе и нервно сжимает в руке телефон. Звонок другу, что ли, на этот раз хочет сделать?

Ах да, у нас же здесь умственно отсталый.

— Сла-ва Жданова. Где? — цежу, подходя к его столу.

Буцефал нервничает, как девственница на анальном кастинге у Вудмана, но пытается держать лицо.

— Показал ей Бруклинский мост, Карнеги-Холл и сразу отвёз домой.

Свешиваюсь через стол и сгребаю футболку на его груди.

— А Эмпайр-стейт ты ей, случаем, не показал?

Тот головой мотает и сглатывает.

— А язык свой в рот пихал?

Буцефал вдруг вспоминает о том, что он гордый конь Македонского, и пытается сбросить мои руки.

— Это не твоё дело.

Блядь, они целовались. Точно целовались. В ушах долбит красный шум, кулак сам отъезжает назад и встречается с его мордой. Скакун великого полководца со стоном валится на пол, а я выхожу за дверь и вихрем несусь на парковку.

Прыгаю в салон моей малышки и бью по газам. Чёрт знает, что случилось с матрёшкой, но она ответит за это своей честью в самых извращённых позах.

Оставив «пантеру» рычать посреди двора, влетаю в дом и взмываю на второй этаж. Рву ручку в матрёшкину комнату и замираю на пороге, как раскисший Шрек. Потому что на меня из кроватки смотрят два несчастных кошачьих зрачка.

— Эй, кот в сапогах, ты чего?

И такой у меня в этот момент мерзкий голос, словно Биберу наступили на яйца.

— Если будешь в «Пруденс», передай им, что адвокаты господина Куросавы засудят их за страдания моего желудка, — хнычет матрёшка из-под одеяла. — И если ты пришёл, чтобы сообщить о моём увольнении — хрен тебе. Я тебя засужу, только пока не придумала за что.

Подхожу к кровати и опускаюсь на край. Матрёшка похожа на мокрого дрожащего котёнка: на бледном лице одни зелёные глазищи, над губой и на лбу россыпь пота.

— Тошнит?

— Унитаз уже меня ненавидит. Кажется, где-то в нём плавают мои лёгкое и почка.