Злобный босс, пиджак и Танечка (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 44

— Ничего такого, чего ты не предполагала. Пока сиди и спокойно жди. Я подъеду в течение часа.

Она еще что-то спросила, но я в гробовой тишине отключил вызов и перелистнул на список контактов. Нужный нашел за несколько секунд. Мужчина ответил после третьего гудка, а отец ошарашенно смотрел на меня — наверное, просто не знал что делать. Не бросаться же в драку.

— Владимир Александрович?

— Нет, Георгий Константинович, это Андрей. Просто у меня не было вашего номера, звоню с отцовского. Вечер добрый.

— Добрый, — тот явно растерялся.

— Я по очень важному вопросу к вам, — я продолжал, глядя прямо в глаза одеревеневшего от такой наглости отца. — Я люблю вашу дочь. Она, правда, еще не в курсе, но зная об уважении между нашими семьями, решил поступить правильно — я хочу жениться на Тане. И сначала получить ваше одобрение.

—Жениться? — его бы там удар не хватил только. — Да я... я даже и не знал, что вы встречаетесь...

— Не встречаемся, — поправил я. — Сегодня начнем. Если вы не против, конечно.

Мужчина собрался:

—Андрей, послушай, это так неожиданно. Если любите друг друга, то я разве стал бы препятствовать? И уж тем более тебе — сыну человека, которого бесконечно уважаю?

— Спасибо, — теперь я и улыбался. — Вы пока с ней это не обсуждайте, потому что я пока не обсуждал.

— Э-э... Ничего не понял, ну да ладно, — ответил он. — На ужин тогда, что ли, приходите, там и объясните все.

— Обязательно.

Я медленно отложил телефон на стол и повернулся к отцу. Странно, я думал, что его на части разорвет от гнева — но нет, стоит, смотрит на меня, чего-то ждет.

Пришлось объяснить окончательно:

— Все, дорогие мои родители. Я собираюсь обложить Таню по всем фронтам. И если она будет иметь неосторожность ответить мне взаимностью, то со свадьбой тоже тянуть не будем. Ты, пап, можешь как угодно относиться к бывшему секретарю, но я теперь просто постесняюсь выглядеть в его глазах подлецом.

Мама подошла к нам. Обнимет, наверное, и расплачется — она у меня такая.

Однако же...

Однако же следующие пять минут моей жизни прошли в коматозном тумане. Мама протянула отцу ладонь, по которой он хлопнул. И отец заявил, вдруг начав улыбаться:

— Ты была права, Людмил! Ты страшная женщина, я сам тебя боюсь! Умоляю, никогда не воюй против меня!

— А то, — самодовольно ответила мама, удобно умещаясь в его объятиях. — А ты еще сомневался, что мы его когда-нибудь женим. Это просто за дело профессионал не брался!

— Да что там твой профессионализм, если бы не его чувство протеста! — хохотал отец. — Андрей весь в меня!

— Он весь в меня! — не согласилась мама. — Ты слышал, какие признания?

Поэтом бы стал, если бы ты его не сделал бизнесменом!

Под это воркование я упал на ближайший стул и зажал голову руками. А ведь мои родители вообще всегда были заодно, как я мог не догадаться? Развели, как пацана! Да я сосунок перед этими двумя манипуляторами! А сейчас веселятся, обсуждают, что мама своим седьмым чувством сразу правду в моих эмоциях уловила. И что если бы они, герои такие, не вмешались, то я еще бы десять лет делал вид, что Таня мне безразлична.

Поднял лицо, с трудом сфокусировал взгляд. Сказал тихо, самому себе — хотелось, чтобы это прозвучало в воздухе:

— Кажется, я женюсь. Только Таня не в курсе. Она вообще ко мне равнодушна...

— Еще чего! — звонко возмутилась мама. — Иди и устрой ей Варфоломеевскую ночку. А если она ерепениться начнет, то мы с Володей ей организуем бои без правил!

Я вскочил на ноги и вскинул руки.

— Не надо! Ни за что! Ее я таким монстрам на растерзание не отдам!

И поспешил скрыться из отчего дома. Не, все-таки они прикольные. И понятно, в кого я таким классным уродился.

Еще до приезда Андрея я примерно представляла, что произошло: он отправился к родителям и там в порыве протеста упомянул мое имя. Возможно, заявил отцу, что мы с ним союзники похлеще, чем он был со своим секретарем. И что вдвоем мы непобедимы, так что пусть уже отстанет. Или как-то так. Владимир Александрович вряд ли станет вредить собственному же бизнесу, потому он позволил себе единственный доступный выпад — прогнать из квартиры меня. Так себе укол, честно говоря, я даже ухом не моргнула. Не настолько уж мне важна эта роскошь, чтобы какие-то усилия над собой делать и с совестью договариваться. И сразу стало проще — пусть не я этому негодяю высказалась, но мне теперь даже притворяться нет нужды. После такого я имею полное моральное право при следующей встрече не бросаться ему в ножки от благодарности.

Хотя нельзя было сказать, что теперь забот не прибавилось. Зарплата у меня достаточная, вполне могу арендовать и другую квартирку. Мне много не надо, я и на трамвае до офиса прекрасно поезжу — не цаца, как эти избалованные богачи. Но ведь гад будто специально позвонил так поздно! В такое время я даже по объявлениям в интернете ничего узнать не смогу. И уж тем более не стану беспокоить посреди ночи отца, да и объяснения подходящего для него нет. Но почему-то была спокойна — Андрей обязательно предложит мне остановиться у него, хотя бы до завтра. Ведь мы с ним по одну сторону баррикад, а русские на войне своих не бросают.

Андрей выглядел спокойным. Зашел, осмотрелся, тихо спросил:

— Вещи собрала?

Я угукнула в ответ, ожидая немедленного приглашения срочно перебраться к нему.

Ну, еще можно и аванс выдать — чтобы я точно побыстрее квартирку отыскала. Но он принялся рассказывать о том, как разругался с отцом, даже извиняться принялся за то, что и я оказалась впутанной в их разборки. Я угукала еще несколько раз, проформы ради и чтобы в самый ответственный момент не пропустить решения всех своих проблем и вовремя ответить «ла-а-адно». Однако Андрей излил душу и развернулся к двери:

— Ну, раз ты на меня не злишься, то завтра жду в офисе, Тань. Спасибо, что остаешься на моей стороне.

И открыл дверь... Я стояла, распахнув рот, и кое-как смогла обстоятельно выразить собственное мнение:

— Э-э? — он будто не расслышал, потому я повторила настойчивее: — Э-э?

— Что? — он обернулся. Вроде бы хмурился, но возникало странное ощущение — вот-вот улыбнется. — Тань, что-то не так?

От такой наглости я дар речи ненадолго потеряла. Но потом смогла вдохнуть и начала высказывать, на каждой следующей фразе повышая голос:

— Все не так! Я из-за твоей семейки осталась ночью на улице! А ты даже не спросишь, где я собираюсь ночевать? Вот уж я, вроде бы, со всех сторон тебя узнать успела, но такого эгоизма не ожидала! Неужели — да просто, чисто по-товарищески — тебе не пришло в голову предложить мне помощь? У тебя квартира на двести квадратов, но даже мысли не мелькнуло? И какие же мы после этого союзники?! Да как я вообще могла забыть, каков...

Он перебил, а улыбка все же вырвалась, словно он ее сдерживал-сдерживал, но силы закончились:

— Пойдем. Я же не знал, что ты так сильно ко мне хочешь.

— И пойду! — по инерции возмущалась я. — Не стану ни друзьям звонить, ни папу пугать, а тебя пойду стеснять!

— Идем уже. Не надо так кричать. Я согласен.

— Согласен он, ишь! Сумку хоть одну возьми, согласный! Тебя перевоспитывать и перевоспитывать, Андрей! Никаких понятий о взаимовыручке в голову не вбили!

— Не кричи же, — он с совершенно наглой мордой посмеивался. — Я все понял, уже перевоспитываюсь.

В подъезде я немного успокоилась. Вообще-то, вариант временный и не самый лучший. Потому добавила тише:

— Надеюсь, только до завтра. Не хотелось бы, чтобы твой отец об этом узнал.

Тогда уж точно ни тебе, ни мне не поздоровится. В обеденный перерыв обзвоню все объявления с местного сайта недвижимости, что-нибудь должно найтись.

Он вдруг серьезно заглянул мне в глаза и прошептал с демонстративным ужасом:

— То есть ты струсила? Отца моего испугалась до такой степени, что завтра ухватишься за первый попавшийся вариант?