Делай что должен - Казьмин Михаил Иванович - Страница 23

Так вот и прошел этот день. Длинный, тяжелый и так мирно, почти по-домашнему закончившийся. Когда глаза у обоих начали слипаться, пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по каютам.

Следующие три дня мало чем отличались один от другого. Разговаривали, смотрели фильмы и концерты, благо того и другого на корабле хватало. Корнев наконец посмотрел «Распахнутые крылья» — нашумевший недавно германский фильм. Когда его показывали в России, у Романа руки не дошли посмотреть, а тут вот купил на Райнланде. Рассказывалось в фильме о становлении того, прежнего Райха, с которым Россия четыреста лет назад воевала не на жизнь, а на смерть. Но фильм удался, тут сказать было нечего. По крайней мере, Корнев начал понимать, почему Германия, которую на карте и сравнить-то с Россией было стыдно, смогла поставить под угрозу само существование его родины и держать за горло всю Европу. А еще Корнев понял, почему Россия и Райх стали союзниками — чтобы ни у кого больше не было не то что возможности, а даже и мысли их стравить.

Как-то само собой получилось, что Хайди взяла в свои руки хозяйство на «Чеглоке». Хозяйства, правда, и было всего ничего, но Корнев так и не понял, почему в исполнении Хайди накрытый стол, например, выглядит куда как приятнее и привлекательнее. Поднадоевшие пайки да батончики с минералкой одни и те же, стол тот же, но вот… Корнев был вынужден признать совершенно мистическую природу того, что творило сочетание женской хозяйственности с немецкой организованностью. Никакого разумного объяснения происходящему все равно не было.

Однако же очередной день на борту «Чеглока» начался необычно. За завтраком Хайди вдруг спросила, какое сегодня число. Корнев оторопел. И это спрашивает носительница немецкого порядка? Откровенно говоря, Роману захотелось беззлобно, но от всей души поиздеваться над таким чудовищным покушением на основы, но, глядя на серьезное лицо девушки, он передумал. В конце концов, проведя неделю с лишним в камере-одиночке, можно и потеряться во времени. Поэтому Корнев просто глянул на календарное окошко в компьютере и ответил:

— Двенадцатое марта.

— Но нет! — возмутилась Хайди. — Двенадцатое марта уже давно было! Двенадцатого марта прибыла я на Альфию!

— Двенадцатое по нашему календарю, — уточнил Корнев. — По вашему — двадцать пятое.

— У меня сегодня день рождения, — вздохнула Хайди. — Мне теперь восемнадцать лет.

Корнев тоже вздохнул. Да уж, не повезло девочке… Пираты эти, а теперь еще и день рождения на корабле, затерянном в космической пустыне… Ну уж нет! От пиратского плена он ее избавил, значит и праздник устроит. Хоть какой, а все равно праздник.

— Хайди, подожди немного, я сейчас, — Роман метнулся в каюту. Ага, вот она, не покусились пираты. Маленькая, на двести пятьдесят грамм, бутылочка вишни на коньяке. А много и не надо. Так, поищем еще… Вот и сладкое — вовремя забытая пара пряников. Корнев недоверчиво постучал одним из этих пряников по углу кровати. М-да, броня, как говорится, крепка… Ну да ничего, с чаем пойдет. Теперь бы еще подарок найти… Вот с этим оказалось труднее всего. Ничего такого, что можно было бы подарить юной девушке, у Корнева не было. Хотя… Вот это пойдет. Точно!

— Вообще-то, это ты должна проставляться, — Роман выставил на стол выпивку и пряники, — но раз уж ты на моем корабле, то я и угощаю!

— Что значит проставляться? — Хайди хотя и несколько даже оторопела от неслыханного изобилия, но к незнакомому слову прицепилась.

— Выставлять угощение. Но это просторечное выражение.

Хайди понимающе кивнула.

— И вот, — Корнев протянул руку. На его ладони лежал маленький золотой кружочек — русский червонец. — Я эту монетку на счастье возил с собой, помогало. Мне больше нечего тебе подарить, но… Она правда приносит счастье.

Хайди осторожно взяла монету из руки Корнева. Поднесла поближе к глазам, медленно повертела. Задержалась на секунду на русском гербе, чуть дольше всматривалась в профиль императора Владимира Пятого.

— Рома… Спасибо… — Хайди встала и подняла лицо, на котором светилась хитренькая улыбка. Быстрое, почти неуловимое движение — и Корнев получил поцелуй в щеку. Именно поцелуй, а не просто касание губами, как в прошлый раз. Инстинктивно Роман попытался обхватить девушку руками, но каким-то необъяснимым образом она увернулась и села за стол с таким видом, как будто бы ничего такого и не было. Корнев вспомнил, как ловко Хайди вывернулась из рук пиратки, которую он затем застрелил. Ну вот, сравнил тоже… Однако же девушка ловкая и крепкая, ничего не скажешь.

Потом они смотрели кино и концерты, разговаривали и смеялись, потом Корнев взялся научить Хайди играть в подкидного дурака и был немало озадачен, проиграв четыре кона подряд, потом просто слушали музыку и даже немного танцевали, потом опять кино и разговоры. Что самое интересное — к концу дня от несчастных двухсот пятидесяти граммов вишни на коньяке еще что-то осталось. Хайди почти что не пила, лишь изредка поднося рюмку к губам, Роман, глядя на нее, тоже прикладывался к рюмочке редко и по чуть-чуть.

Когда разошлись по каютам, Корнев долго не мог заснуть. Он лежал, прикрыв глаза, и вспоминал, как они с Хайди танцевали, как его руки бережно держали девушку за талию, как она аккуратно и осторожно не прижималась даже, а только касалась его своим телом, как ему сильно хотелось прижать ее к себе… Теперь Роман совершенно точно понимал, почему он так до сих пор и не женился, несмотря на все старания и уговоры матери. Потому что раньше он просто не встречал Хайди.

Не спалось поначалу и Хайди. Она прислушивалась к новым для себя ощущениям в душе и теле. Рома… Ее спаситель, ее рыцарь. И ее мужчина. Нет, не сегодня, конечно, и не завтра. Ну, может быть, не завтра… А может быть и завтра… В одном Хайди была уверена полностью — это ее мужчина, и она сделает все, чтобы он таковым стал. Ну то есть он сам сделает, конечно, а она… Раз уж судьба сделала ей такой королевский подарок, то она его не упустит. Даже не надейтесь! Вот с таким победным настроем Хайди и уснула.

Ну если двое так тянутся друг к другу… Случилось все уже в конце следующего дня. Они снова танцевали под какую-то старинную мелодию, очень нежную и в то же время такую волнующую, будто зовущую куда-то далеко-далеко, в мир волшебства и радости. А когда мелодия закончилась, Роман не захотел отпустить Хайди, а она не захотела, чтобы он ее отпускал. Так и стояли, потеряв счет времени, и лишь спустя то ли целую вечность, то ли один миг, Роман осторожно поднял голову девушки и успел сказать вечные три слова и услышать те же слова в ответ, а потом полностью утонул в распахнутых синих глазах, а потом глаза Хайди медленно закрылись, и… Но здесь мы оставим наших влюбленных друг другу, одних на миллионы километров вокруг, и не будем подглядывать туда, где место только двоим.

Они не считали дней и ночей. Нет, Корнев считал, чтобы не пропустить время, когда нужно будет начать отчаянно экономить еду, но странным образом это никак не отражалось на счете времени, сколько они уже были вместе с Хайди. Это были как будто два разных времени, и в одном, где была его Хайди, он жил, а в другом, где надо было считать дни и запасы, лишь ненадолго появлялся.

Поэтому Роман и не мог точно сказать, на какой день Хайди, прижавшись к нему всем телом, еще минуту назад упругим и крепким, а теперь мягким и расслабленным, спросила:

— Рома… А если нас не найдут, мы умрем?

Вместо ответа Корнев просто прижал свою женщину к себе. Что тут отвечать-то, если и так все понятно?

— А мы от голода умрем, да?

— Нет, скорее всего, замерзнем, — соврал Корнев.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказала Хайди. — Так лучше.

— Почему? — удивился Роман.

— Ну… Мы же в обнимку заснем, чтобы согреться. И не проснемся. Когда нас найдут, то не смогут разделить… прости, рас… расцепить, да? Так и похоронят вместе.

Корнев опять не ответил. Не мог найти он слов, которые были бы уместны после такого. Он мог только мысленно молиться, чтобы их спасли. Может, Хайди и права, но он очень хотел жить. Потому что теперь его жизнь была наполнена счастьем и счастье это удобно пристраивало головушку у него на плече и потихоньку засыпало…