Поклонник - Джейн Анна - Страница 15

Какие глаза у Поклонника, я тоже не знаю.

Мама расспрашивает меня про Стаса, говорит подошедшей тете о том, что «у Веточки появился мальчик», и я краснею, пока они смеются.

– Свадьбу, если что, можно на море справить, говорит тетя, известная сводница.

– Какая свадьба? – возмущаюсь я, ругая себя за то, что рассказала про Стаса. – Мы только познакомились!

– Все когда-то знакомятся, – пожимает она плечами. – А потом женятся.

Мы болтаем еще немного и прощаемся. Я направляюсь в ванную, чувствуя невероятную усталость. Не запирая дверь, я набираю полную ванну и погружаюсь в ароматную пену, которая пахнет, словно ягодный десерт в кондитерской.

Меня обволакивает горячая вода, и я расслабляюсь. Полежу полчасика, выпью чаю и пойду спать. Завтра выходной, и можно будет… На этом я незаметно для себя засыпаю.

Мне снится, что я плыву в океане, рассекая руками прозрачную, подсвеченную солнцем воду, и мне не нужен воздух, чтобы дышать. Я плыву, плыву, плыву, пока вдруг меня не касаются щупальца ужасного чудовища, поднявшегося с глубины. Я оборачиваюсь и вижу кровавый след, который оставляю за собой. Чудовище нашло меня по этому следу.

Его щупальца обвивают мои руки и ноги и тянут на дно. Но кто-то вдруг хватает меня за плечи и тащит вверх. Я оказываюсь на песке под рассветным розовым солнцем. Спаситель склоняется ко мне, гладит по волосам, дотрагивается до лица, проводит пальцами по линии шеи и плеч. Я чувствую его дыхание на скуле. И хотя я не знаю этого человека, меня вдруг охватывает странное, настойчивое желание: я хочу поймать его дыхание, хочу выпить его, хочу завладеть им. И поворачиваю голову так, чтобы коснуться его губ своими.

Меня словно бьет током. На губах тает весенний снег. Грудь начинает что-то резать, но я терплю. И янтарное солнце касается моего распахнутого сердца.

Я хочу поцеловать своего спасителя, хочу коснуться его лица, которого не вижу, прижаться к его груди щекой, услышать его голос, повторяющий мое имя. Но попытки почувствовать его поцелуй безуспешны.

– Тихо, тихо, – слышу я насмешливый шепот у своего уха. – Слишком рано, не находишь, принцесса?

Он уходит. Я остаюсь на берегу одна. Демон хохочет, и я просыпаюсь из-за его смеха, все так же лежа в ванной, вода в которой уже остыла. Мне ужасно холодно, и затекли ноги. И как только я умудрилась уснуть в ванной? Сама не понимаю.

Я выбираюсь из воды, наспех обтираюсь полотенцем и, накинув любимый махровый халат, иду в спальню, где меня ждут цветы. Сегодня я не меняла им воду, и некоторые из них кажутся увядшими. Они укоризненно смотрят на меня, и я, вздохнув, ухаживаю за ними. Время – половина пятого утра.

Из головы не выходит странный сон с полупо-целуем. Почему он казался таким реальным? Мне кажется, что я действительно чувствовала чье-то дыхание. Действительно касалась чьих-то губ. Действительно слышала чей-то шепот.

Из моих рук падает букет роз, и они осыпаются вокруг меня цветочным ковром. Мне в голову вдруг приходит мысль: а что, если это была реальность? Что, если ко мне в квартиру кто-то проник?

Я снова обыскиваю всю квартиру с ножом в руках, радуя своего демона, у которого нездоровая тяга к холодному оружию. Никого. Балкон и окна закрыты. И даже в шкафу и под кроватью никого нет. Хотя раньше, в детстве, которого я не помню, там прятался монстр. Наверное, я просто схожу с ума.

Рассвет я встречаю на кухне, с включенным телевизором – мне больше не спится. Я снова жду Поклонника, который должен принести цветы, но его нет второй день. Кажется, я этому рада, но душу грызет беспокойство.

Я передумала множество вариантов, прикидывая, кто может быть тем, кого я называю Поклонником. Обсудила сама с собой мотивы его действий, но не пришла ни к какому выводу. Единственное, что я поняла: не хочу, чтобы Стас оказался Поклонником.

Он возвращается в арендованную квартиру после очередного шоу «Легиона» уставшим. Не включая электричества, снимает с себя пиджак, небрежно швыряет и идет в ванную комнату. Ополаскивает горящее лицо ледяной водой – она стекает по темным волосам, попадает на рубашку.

Открывает окно – слишком душно в этой чертовой дешевой халупе. И проверяет мониторы – все камеры работают. Она дома. Точно дома. Но где, в какой комнате, – непонятно.

Всюду горит свет. Ее одежда лежит в комнате, которую он мысленно называет цветочной. А ее нет. Возможно, она в ванной или в туалете, но проходит час, второй, третий, а Ангелина все не показывается. На исходе третьего он начинает волноваться. Сидит в кресле перед камерами и вместо комнат ее квартиры видит сцену из прошлого.

Ночь, теплая, но ветреная. Полная луна, похожая на желтый фонарь. Скрип то ли от окна, то ли от двери. Едва слышный, но противный. Он не может уснуть, лежит на боку в своей огромной кровати с телефоном около подушки и слышит, как стучит в окна ветер и этот проклятый скрип.

В конце концов он резко встает и босиком выходит из комнаты. Шагает по коридору второго этажа роскошного особняка, в котором теперь живут только они с матерью, не считая обслуживающего персонала, разумеется. И не может понять, что это за странный шум.

Дойдя до спальни матери, он понимает, что скрип доносится оттуда, и стучит в дверь. Ему не открывают, более того, мать, вечно страдающая бессонницей, не отзывается. И тогда он, словно почувствовав что-то, бежит в соседнюю гостевую комнату, которая не запирается на ключ, оказывается на балконе и перелезает на балкон спальни матери. В комнате ее нет, кровать расправлена, на полу валяется разбитый бокал, а рядом разлито кровавой лужей вино. Зато отчетливо слышен скрип – из ванной комнаты. Это незапертое окно скрипит на ветру.

Он бросается в ванную и там видит тело. Это невысокая худая женщина средних лет с темными волосами до плеч. Она без сознания, вокруг валяются какие-то таблетки и капсулы. Он цепенеет, но силой воли заставляет себя броситься к матери, трясет ее за плечи, умоляя открыть глаза, а потом вызывает частную скорую и охрану.

В элитный поселок на Рублевке скорая словно прилетает, а не приезжает. Все происходит быстро и организованно. Мать спасают. Оказывается, она напилась снотворного, а потом и противорвотного и упала. Кто знает, что было бы, если бы не скрип окна.

Он не хотел терять мать. А она не хотела терять своего родного сына.

Ему не нравится, что Ангелина слишком долго находится в ванной. Воспоминания о матери не дают покоя. Ему не хотелось бы, чтобы малышка сделала с собой что-то сейчас. И на исходе третьего часа он решается – идет в ее квартиру. Поднимается по лестнице и тихо отпирает замок.

Ангелина лежит в ванной полностью обнаженной, и оставшаяся пена почти ничего не прикрывает. Она похожа на русалку с разметавшимися влажными волосами.

Сначала ему кажется, что девушка не дышит, и он на всякий случай проверяет ее дыхание. Склоняется к ней и понимает, что Ангелина просто спит. Он не боится ее разбудить – знает, что ее сон не чуткий, да и действует очень аккуратно. Однако вместо того, чтобы покинуть ванную комнату, он, сам не зная зачем, касается ее волос, пробегает кончиками пальцев по бархатной коже лица, касается шеи, а потом склоняется так близко, словно хочет поцеловать.

В его венах бушует адреналин. Проснется или нет? Увидит или нет? Закричит или?.. Или он закроет ее маленький ротик рукой и, пока она будет пытаться освободиться, запустит пальцы в волосы, намотает их на кулак так, чтобы она почувствовала легкую боль, и заставит ее быть покорной.

Почти касаясь губами ее скулы, парень вдруг осознает, что сейчас ставит на кон все, сам не понимая, что делает. Неужели он сошел с ума? Он впервые так близко от Ангелины, впервые касается ее так откровенно, впервые чувствует такую власть над ней – что это? Из проклятия она стала вдруг наваждением?

Может быть, брат чувствовал то же самое? Она что, ведьма? Эта мысль приводит его в норму. Он хочет отстраниться, но не успевает – она тянется к нему во сне, их губы соприкасаются, и его, словно молнией, ударяет в солнечное сплетение.