Эффект бабочки (СИ) - Акулова Мария - Страница 40

– Тоже красивая, – остановившись перед следующей фотографией, Настя вдруг забыла обо всем. На ней – танцовщица. Девочка лет шестнадцати, смотрящая в сторону фотографа. Нога – в вертикальном продольном шпагате, она так легко взметнулась вверх, будто у девушки ничего не тянет, не болит, не рвется. Хотя ведь у нее действительно не тянет, а у самой Насти, от одного только взгляда, вновь заныла ниточка-мышца.

– Ты же так тоже можешь?

– Могла, – Настя поежилась, – сейчас не могу.

– Травма? – Глеб бросил на девушку участливый взгляд.

– Да, – а потом откровенно засмотрелся на спутницу, по лицу которой скользнула боль и зависть.

Настя действительно завидовала танцовщице на фотографии. Нет, она никогда не связывала свою жизнь с танцами слишком серьезно. Потому и не пошла в хореографическое училище, хотя могла. Потому и выбрала специальность педагога – чтобы учить, а не выплясывать. Но легко было делать подобный выбор, когда это действительно выбор, когда это твое решение, а не когда ты просто не можешь. Больше не можешь делать то, что раньше проворачивала с такой же улыбкой на лице, как у девушки на фотографии.

– Что говорят врачи?

– Что травмой нужно заниматься, а у меня нет времени, – и денег.

– Уйди из Бабочки, сейчас лето, можно заняться…

На Глеба бросили скептический взгляд.

– Для чего? Чтобы вернуться в труппу? Так туда я больше ни за что не вернусь. Чтоб организовать свою? У меня нет таких амбиций, да и сил. А заниматься тем, чем хотела бы, смогу и без этого.

– А чем хотела бы? – экспозиция С. Самойловой была последней. Окинув серию фотографий еще одним взглядом, Глеб подтолкнул Настю к проходу. Сопротивляться девушка не стала – от искусства тоже устаешь, хоть и удовольствие получаешь немалое.

– Хотела бы учить деток, – Настя мечтательно улыбнулась, вспоминая своих самых любимых учеников. Самых-самых серьезных, самых-самых больших, самых-самых талантливых. Интересно, кто тренирует их теперь? Света в отставке, Алина… Неизвестно, но скорей всего, тоже. Кто дальше? А ведь дети ни в чем не виноваты, но страдают. Им так сложно привыкнуть к новому преподавателю, а еще сложней выбросить из сердца старого.

– Серьезно? – из размышлений Настю вырвал вопрос Имагина, который, воспользовавшись ее замешательством, обнял, склонился к уху, клюнул в висок, слово вообще промурлыкал.

– Серьезно, – ловя его улыбку, Ася улыбнулась в ответ. – Я неплохо учу. Почти так же хорошо, как ты продаешь предприятия, – оценив ответ, Глеб снова наградил девушку поцелуем, мысленно ставя очередную пометку.

Отлично – позвонить Марку, узнать насчет бухотдела, а еще разведать, нет ли у знакомых острой необходимости в неплохих учительницах танцев. Если необходимости нет – срочно создать.

– Поехали гулять дальше?

– Поехали, – воодушевленная, Настя подставила щеку для нового поцелуя. Получила его. А потом еще один и еще. И так по дороге до машины несколько десятков. И еще один в машине, только уже более вдумчивый, долгий, сладкий. Оторвалась от губ первой тоже она, просто потому, что у девушки родилась одна мысль. – А куда ты хочешь… дальше?

– Я лично проголодался, – прежде, чем Настя успела что-то ответить, ее снова на какое-то время лишили возможности говорить, накрывая губы своими. То, что он проголодался, было ясно, как божий день. Вот только рано.

– Я тоже, – первой снова оторвалась Настя, выставила вперед руку, мешая в очередной раз сбить ее с толку поцелуем. – Но только давай я выберу место. Хорошо?

Мужчина на секунду задумался, чувствуя подвох, а потом пожал плечами, соглашаясь. Его мотивы были предельно просты – чем быстрее согласишься, тем быстрей она снова потеряет бдительность, позволяя себя поцеловать. Так и случилось, заручившись согласием, Настя позволила.

А потом наслаждалась его близостью, и еще немного предвкушала реакцию на собственную задумку.

На первом свидании он очень пытался ее впечатлить. На втором, видимо, ее очередь. Просто впечатлять ведь можно по-разному. Например, вернув его в то время, которое он мог уже забыть, окопавшись в своем жутко важном офисе, жутко дорогой машине и безумно изысканных ресторанах.

***

– Поворачивай…

– Куда? – Глеб недоверчиво оглянулся на Анастасию свет Батьковну, штурмана продолжения их совместно вечера. С искренней, просто невероятной надеждой на то, что это шутка.

– Туда.

Нет, не шутка.

"Туда" действительно можно было свернуть. Вот только Глеб вряд ли сделал бы это по доброй воле на втором свидании со своей бабочкой.

– Настюш, на Саксаганского миллион заведений. Если мы проголодались, то поехали, но не сюда же…

– Сюда. – Девушка кивнула, явно показывая, что не ошиблась, не скромничает и не шутит.

Тяжко вздохнув, Имагин включил левый поворот, заезжая на макдрайв.

Нахмурился, тормозя за одной из машин в очереди, посмотрел на Настю как-то обижено.

– Что? – так красноречиво, что промолчать она не смогла.

– Я не был здесь уже лет семь.

– А я часто захожу.

– И совсем не соскучился… по несварению.

– Не преувеличивай, от этого не бывает несварения. Только привыкание, – очередь продвинулась, их машина подъехала к свободному окошку.

Имагин даже открыл свое, вот только в ответ на улыбку, молодой человек – сотрудник получил тяжелый кислый взгляд. Вздохнув, Насте пришлось все брать в свои руки. В смысле пододвигаться к окошку, упираться руками в Имагинскую ногу, извинительно улыбаться, а потом делать неприлично приличный заказ.

– С вас…– паренек занялся распечатыванием чека, а Глеб в этот момент воспользовался ситуацией, снова утыкаясь куда-то в область уха, щекоча кожу дыханием.

– Заплатить-то хоть можно? Или я сегодня совсем в роли мужчины тебя не устраиваю и ужин за счет дамы?

– Можно, – Настя смилостивилась, поглаживая напряженную ногу.

Он ее вполне устраивал в роли мужчины. И его волнения на этот счет – глупы. Просто она все объяснит чуть позже.

Когда, получив теплый пакет, Имагин снова 'задраил люки', Настя с искренней детской радостью выхватила из его рук 'ужин', прижимая к груди, а потом вновь уселась на свое место, руководя, куда рулить дальше.

– На Андреевском вверх, хорошо?

– Хорошо, – не то, чтоб с радостью, но Глеб согласился. Хотя разве у него есть выбор? Бабочка явно что-то задумала, а ему остается только ждать, даже не пытаясь догадаться, что именно. Судя по горящим глазам – ей собственная затея нравится, а ему… А ему, по сути, пофигу, лишь бы с ней.

***

– У тебя ведь есть плед, правда? – выйдя из машины, обойдя ее по духе, Глеб присвистнул, уставившись на лестницу, при взгляде на которую глаза Насти откровенно загорались нетерпением.

– Зачем?

– Хочу устроить пикник, – Настя пошуршала пакетом со снедью, а потом бросила на мужчину полный восторга взгляд.

– Ночью?

– Сейчас вечер.

– В городе?

– Там хорошо.

– С этим? – еще один скептический взгляд достался еде. Если бы картошка с бургерами могли видеть этот самый взгляд, наверняка оскорбились бы.

– Имагин, я бы на твоем месте поторопилась, иначе 'это' остынет, и есть его будет категорически нельзя. Плед есть?

– Есть, – пришлось искать в багажнике плед, а потом … – Ты серьезно, Настенька? – это 'Настенька' прозвучало слишком уж елейно. Если не посчитал больной, то откровенно далекой от состояния 'совершенно здорова'.

Не выдержал Имагин, свернув на третий пролет лестницы, ведущей вверх в неизвестность – вокруг темно, лесисто, а они… прут. Мужчина не то, чтоб запыхался, но откровенно задолбался.

– Еще чуть-чуть, правда, ну пожалуйста, – вот только Настя не задолбалась, а ее глаза продолжали гореть – энтузиазмом и мольбой. Потому пришлось молчать и переть вверх. Переть, ненавидя лестницы, Макдональдсы, свое согласие и ее идеи.

'Чуть-чуть' затянулось, и лестницей не ограничилось. Надо было пройти еще чуть-чуть по песку, потом еще чуть-чуть по кочкам и совсем чуть-чуть уже по траве, зато потом…