Эффект бабочки (СИ) - Акулова Мария - Страница 44

Вот уже три недели, как они с Глебом были парой, завтра он тоже уезжает, и этот день должен был стать для них особенным. Он должен был быть представлен Наталье Александровне, а еще… Настя собиралась сделать кое-что еще.

***

Большая черная Имагинская машина стояла прямо перед выходом. Внедорожник моргнул фарами, привлекая внимание не только Насти, но и еще десятка вышедших из здания людей.

Оглянувшись по сторонам, Ася направилась прямиком к нему, запрыгнула на свое привычное место, подставила губы поцелую.

– Прости…

– Ничего.

– Это был дурдом, Настен. Они как сговорились все! Думал, что поездка накроется, придется оставаться и самому заниматься делами.

– Но ты же все решил?

– Решил, – чувствуя, что она спокойна, Глеб тоже успокаивался. Она всегда влияла на него так: успокаивающе, убаюкивающе, умиротворяюще, когда сама спокойна, и вызывая шторм, когда ее переполняют эмоции.

– Ну и хорошо. Съездишь спокойно.

– Сильно сомневаюсь, – мужчина покачал головой, вспоминая, какими отчаянными взглядами его провожали, когда он направлялся к лифту.

– Значит, быстрее вернешься, – Настя лукаво усмехнулась, получая в ответ такой же взгляд.

Конечно, ей не хотелось его никуда пускать – она и дни-то, проведенные не вместе, считала разлукой, а здесь им светила целая неделя. Но ничего ведь не поделаешь. А помечтать о том, что он вернется быстрее, никто не запрещал.

– Куда поедем? – бросив взгляд на часы, Глеб снова обратился к спутнице. – Может, где-то поужинаем? Голодный – жутко.

А она вдруг перестала улыбаться. И моргать. И дышать. И стала очень-очень серьезной.

– К тебе хочу.

– Зачем ко мне? Холодильник пустой, есть нечего, пить тоже… – Глеб скривился, видимо, вспоминая, как выглядит повесившаяся в его холодильнике мышь.

– Хочу. К тебе.

Ну вот почему тогда, когда мужчине положено быстро соображать и брать то, что предлагают, они начинают жестко тупить? Наверное, потому же, почему девушки находят, на что обидеться там, где обижаться абсолютно не на что.

Так и Глеб сначала долго-долго непонимающе смотрел на Настю, а потом сглотнул.

– Ко мне? – переспросил, с сомнением.

– К тебе.

А потом замолчал, сосредоточился на дороге, погнал.

В такой тишине и напряжении они не ездили еще ни разу. Нет, машину-то Глеб вел очень плавно, как делал всегда, просто иногда бросал быстрые косые взгляды на Настю, и тогда она забывала, как дышать. Потому что…

Потому что передумать ей уже не дали бы. Вообще думать было сложно. Разве что о том, как сидела когда-то на коленях мужчины, испытывая его терпение. А он что тогда обещал? Что когда-то отомстит?

Вот. Кажется, пришло время мести.

– Да что ж это такое… – в десятый раз спотыкаясь о расставленную в прихожей обувь, Глеб пытался одновременно включить свет, снять с себя пиджак, с Насти футболку, не переставая при этом ее же целовать.

Всю дорогу до квартиры он был немыслимо терпелив. Сам себе удивлялся, сам собой гордился, сам себя жалел, а теперь…

А теперь она была в его доме, вся такая нежная, ласковая, податливая. И никуда не торопилась, не спешила, не неслась. А вот он торопился, и очень.

Торопился, потому что терпению пришел конец.

Плюнув на свет, еще несколько раз запнувшись, он решил, что в приоритетах у него все же целование и раздевание Насти, а потому занялся именно этим, параллельно подталкивая девушку в сторону спальни.

Возникала шальная мысль снова забросить ее на плечо, чтоб достичь пункта назначения быстрее, но так пришлось бы перестать целовать, а это сложно.

Потому они двигались медленно, но верно…

Насте вообще посчастливилось прямо тут же, с порога, начать изучать квартиру… тактильно. Ибо Имагин держал путь зигзагами – то и дело прижимая ее к очередной стене, сбивая развешанные тут же фотографии, сшибая с поверхностей нехитрые декоративные красивости. А все зачем? Чтоб зацеловать до боли, пробраться под футболку, исследуя, изучая, отвоевывая.

И если б хотя бы слово дал сказать, Настя обязательно уверила бы, что нет никакого смысла спешить и жадничать. Что-что, а передумать она просто не сможет, но кто ж ей даст? Куда интересней Имагину было занимать ее губы поцелуями, а не глупыми беседами.

В конце концов, до спальни они добирались долго, но добрались, чем Глеб тоже не мог не гордиться!

Гордился хотя бы потому, что по дороге его слишком часто посещали мысли о том, что остановить машину и прям там… было бы совсем неплохо. Хотя и там ведь еще успеют. Везде успеют.

– Настька, – только тут, уже на кровати, убедившись, что таки не сбежит, он все же стянул с нее злосчастную футболку, выцеловывая плоский горячий живот, не мешал, когда Ася и сама запустила пальцы за пояс мужских брюк, сначала выправляя полы рубашки, а потом, расстегивая дрожащими пальцами манжеты, стянула. – Хочу тебя, безумно…

Глеб только на секунду оторвался, заглянул своими горящими глазами в ее – спокойно-сосредоточенные, но тоже пьяные, а потом снова припал к коже, прохаживаясь по ней губами, языком, уже немного колючей щекой, а руки в это время успели справиться с пуговкой на джинсах, стянуть их, пройтись по давно уже облюбленному объекту исследований, теперь очень даже ласковыми поглаживаниями, сжать.

– Я тоже, – а Настя же, следившая за всем ранее происходящим немного сторонним наблюдателем, осознавая, что это она!… Она сводит этого конкретного мужчину с ума. Она может одним своим словом, взглядом, жестом, заставить его мучиться или доставить удовольствие… решила, что самое время нырять. Нырять на самое дно Марианской впадины, на десяток тысяч километров. Ася обхватила лицо мужчину руками, потянула на себя, прижимаясь губами к губам.

Самым приятным и пугающим одновременно было то, что и он обладает теми же способностями. Может доставить удовольствие, может заставить мучиться, может полюбить, вознести до небес, или бросить и заставить страдать. Любые отношения – авантюра. Ты либо идешь на риск и выигрываешь… ну или разбиваешься на кусочки, либо… либо никогда не испытаешь то, ради чего люди ищут и находят друг друга, просто потому, что не позволишь себе этого сделать.

– Настюш, стой, – резко оторвавшись, Глеб оперся о локти с двух сторон от ее лица, скользя взглядом по губам и глазам. – У тебя когда-то было…?

Настя быстро кивнула, чувствуя, как щеки наливаются пунцом. Лежать с ним в одной кровати, чувствовать совсем не невинные ласки, осознавать, что совсем скоро будет больше – не стыдно, а вот разговоры подобные вести – очень.

– Таблетки пьешь? – дальше Настя ожидала долгого и обстоятельного выяснения количества этих самых 'было', их качества, имен, паролей, явок, но Имагин, видимо, решил, что время для разговора таки не лучшее. Но когда-то оно обязательно настанет! Это Настя поняла уже по блеснувшему в его глазах недовольству.

– Нет.

– Понял, – на том разговор и закончился. Снова прижавшись к губам, Глеб потянулся в сторону тумбы, достал стратегически важное изделие. Оторвался еще раз – теперь уже точно последний, заглянул во все же пьяные глаза. – Помнишь, обещал, что буду мстить?

Настя кивнула, сглатывая.

– За месяц ночью не отделаешься, поняла?

У бабочки в животе заплясали бабочки. Толпа, стадо, стая, целая популяция тех самых животных бабочек дружно решила развернуть крылья, разлетаясь в разные стороны. Она ведь до последнего думала, что дело именно в сексе – что это просто упрямый спортивный интерес, и, получив желанное, Имагин остынет, а ему ночи мало. Еще не начавшейся толком ночи уже мало.

***

Каким взглядом она смотрела… Сначала испуганным, а потом счастливым. И ведь не просто на него, но и из-за него! Хвалить себя хотелось почти так же сильно, как любить ее. Но второе желание все же победило.

Настя оказалась страстной, жадной, почти такой же жадной, как он, а еще немножко идеальной. Для него. Он тоже, кажется, не сплоховал. Не раз. И даже не два.