Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 59

Лицо Агаолайта удивлённо вытянулось.

— Это я их привёл, хеир! — один из воинов скинул шлем, по плечам рассыпались золотистые волосы Бальфура.— Как вы ушли, я бросился в посольство. Мне повезло, что ан-лорд Аналион не спал. Он быстро снарядил отряд.

— Да,— Агаолайт кашлянул в кулак.— Поехали отсюда, Феранор. Ночной порт — опасное место. А по пути всё расскажем.

***

Когда Феранор ушёл, Сандар понуро вернулся к столу, налил вина. На несколько показавшихся невыразимо долгими мгновений в купальне повисла напряжённая тишина. Бальфур слышал глухой плеск воды, смех и звон бубна из соседнего зала. В этой тишине тихий вопрос Дайгона прозвучал подобно весеннему грому.

— Что на него нашло?

— Хеир Феранор попросил отпуск чтобы съездить домой,— так же тихо ответил Бальфур.— Хеир Сандар почему-то изволил ему отказать.

Эта фраза неожиданно стала искрой упавшей на сухой прут в которые превратились нервы посла. Его взорвало. Фарфоровая пиала вылетела из рук, вдребезги разлетаясь о стену.

— Провалиться вам всем к Катмэ в Бездну! Проклятый Firaif![4] Думает, его встретят цветами, музыкой и ещё ноги пред ним раздвинут?! Дурак! Тролль тупоголовый!

Он разразился чередой таких грязных оскорблений, что уши улан покраснели. Голос Сандара повышался, теперь он гремел на весь зал, было видно что его захватила волна гнева. Массажистка-рабыня дрожала как лист, жалась к стене, склонив голову так низко, что подбородок прижался к груди.

—...Самое место в Роще Покаяния, где дятлы будут долбить его пустую голову до Четвёртой Эпохи![5]

Такая длинная речь измотала Сандара и он замолчал, шумно переводя дыхание. Схватил кувшин, взболтнул, проверяя, есть ли ещё вино. Обнаружил, что пуст и с громким треском рассадил об пол.

— А я, добрый дурак, ещё пытался ему помочь… Нет уж! — руки Сандара заметно дрожали.— Решил проглотить кусок не по рту, вот пусть сам и давится! Хватит… Хозяин! Где ты там прячешься?!

Бальфур хмуро посмотрел на двери за которыми исчез Феранор. Спросил:

— И мы позволим ему так уйти?

— Да пусть убирается! — Сандар широко отмахнулся рукой.— Пусть идёт куда хочет! Пусть снова нарвётся на орков, может, если по его голове хоть раз хорошо настучат — в ней заведутся мозги. Идиот.

— Его же убьют…

— Наплевать,— Сандар сплюнул.— Хозяин!

Появился хозяин бань — высокий, худой, лысый, с блестящей от масел кожей, с подкрашенными глазами. Униженно кланяясь, он что-то ласково прошипел.

— Живо вина и женщин! — гаркнул на него Сандар.— Музыкантов зови! Желаю веселиться!

Пришли музыканты, тряся длинными бородами. Один держал дудку, другой бубен, оба в длинных халатах, режущих глаз своей яркостью. Пришла группа чернокожих танцовщиц и акробаток, с тяжелыми поясами звенящими монистами. Появились слуги, неся большие деревянные подносы на которых стояли нераспечатанные кувшины вина, горы фруктов и сладостей.

Бальфур вдруг стал собираться.

— Простите, милорды. Я совсем забыл, что сегодня на вторую половину ночи моя стража. Я должен вернуться.

Сандар, успев снять пробу с первых кувшинов и обнять каждую из танцовщиц хотя бы по разу, удивился.

— Какая ещё стража? Я освобождаю тебя от неё!

— Нет, хеир,— Бальфур тряхнул волосами, вскинул голову, задрав острый подбородок, со знанием произнёс.— По уложению освободить меня может лишь командир, а он убежал...

***

— Ловко ты придумал,— похвалил Феранор.— Сослаться на стражу.

А про себя, с горечью подумал, что он в таких случаях всё говорит прямо. Язык мой — враг мой.

Они двигались по безлюдной улице, глухо стуча копытами по утоптанной до каменной тверди земле. Агаолайт и Бальфур ехали рядом с командиром, трое солдат — за ними шагах в десяти.

— Даже не знаю, что для тебя лучше,— Агаолайт покачал головой, снова возвращая разговор на прежнюю тему.— Вернуться домой — схватят, остаться здесь — на всегда стать изгнанником.

— Я — вернусь,— твёрдо сказал Феранор.

— Я настоятельно напомню тебе о Турл-Титле!

— Дом «Феникса» не единственный Дом Эльвенора,— тихо обронил Бальфур.— Есть и другие…

— Так же сидящие под Владычицей,— докончил знаменосец.

— Лорд Беренель не сидит!— запальчиво возразил Бальфур.

— Ему так кажется. Напомни мне рассказать историю об одном азаринском князьке натянувшим нос Беренелю. Он тогда тоже хотел крови, но ограничился выкупом, потому что у Владычицы были иные планы…

— Я знаю её,— Бальфур сверкнул глазами.— И знаю чем всё в действительности кончилось.— Этот князёк — наместник Азарина граф де Эствер — лишён звания, земель и наград, сидит в заточении в Турл-Титле и будет сидеть там до скончания дней.

— Откуда знаешь?

— Мой… лорд Беренель сам приложил к этому руку.

Феранор прислушивался к ним краем уха. Мысленно он уже шарил в кабинете посла.

***

В окне чародейки горел свет, но посольский кабинет пустовал. Часовой на лестнице, при виде Феранора, отсалютовал, гулко стукнул себя кулаком в окольчуженную грудь. Ему и в голову не пришло остановить своего капитана. Феранор беспрепятственно вошёл в кабинет и зажёг свечи. Круглый стол, кресло, шкаф-бюро, ковёр на полу — вот и вся обстановка.

Он сразу открыл шкаф-бюро, вытащил охапку свёрнутых в трубочки листов, разложил на столе. Несколько, с не сломанными печатями отложил в сторону. Первый же документ оказался характеристикой на Саффир-Шаха. Пробежав глазами первые несколько строк, Феранор узнал, что правитель Атравана мягок характером и больше времени проводит в гареме, чем за государственными делами. Свернул и положил его к нераспечатанным. Вторым было донесение, некоего Овива аш’Аоша, судя по имени, морейца, написанное на талье. Поддавшись внезапному любопытству, Феранор начал читать:

«Восславится же Господь и не истощаться милости Его для возлюбленной нашей Вечной Властительницы! Преданный её слуга сообщает, что исполняя волю Лунного Волка посетил град Аль-Асбад и сопредельные земли, общался со знатью, слугами и простонародьем.

К северу от Аль-Асбада всё разорено войной. Ваш верный слуга видел брошенные оазисы с отравленными колодцами и разоренные села. Сам город заполнен бродягами, калеками, негодяями и земледельцами, коих война согнала с места. Многим из них некуда возвращаться. Ночью город захлёстывают воры и грабители всех мастей. Зажиточные горожане вынуждены запираться на все замки и спать с оружием. Неделю назад Эмир занял у вашего слуги двадцать талантов золотом, чтобы нанять новых стражников, но надежды на них очень мало.

Улле и уманны ежедневно ведут воинственные проповеди в храмах, но дух черни подорван тем, что Ключ Гибрахима — величайшая святыня салхитов — находится в руках Саффир-Шаха. Кроме того шах купил лояльность эмира, отправив к нему свою дочь, должную в скорости стать его женой. Эмир в ответ держит знать и вождей в кулаке и давит средь неё всякое недовольство. Нет никакой надежды, что удастся поднять северные санджаки на новую войну.

При этом, в Хаммадии и Мармаризане осталось множество людей привыкших жить мечом и не видящих себе иных занятий кроме войны. Можно не сомневаться, что ближайшее время, если шах не отыщет им дела, они собьются в шайки, погрузятся на корабли и поищут удачи в более богатой земле...»

Свернув письмо, Феранор быстро перевязал его шнуром и отложил. Взял другой и, наконец-то, увидел в нём своё имя. Прочитал несколько строк, убедился, что держит тот самый указ, свернул и спрятал его за пазуху. Остальные листы отнёс в шкаф.

В свою комнату он пришёл уже за полночь.

Первым делом Феранор достал свои трофеи из амаэльской сокровищницы, разделил их по ценности на три кучки. Самую дорогую запрятал в мешок — для Талиан. Двумя другими он планировал оплатить место на корабля и расходы на дорогу. Одну кучку он успел завязать в узелок, когда почувствовал между лопаток чужой щекочущий взгляд. Стремительно обернулся.