Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 64

— Аззафэль,— прошептал он, стиснув руку с перстнем в кулак.— Аззафэль. Аззафэль…

Ничего не произошло, никто не явился. Палач грубо пихнул его в плечо, направляя к плахе.

Внутри Феранора всё сжалось, желудок провалился куда-то вниз. Вслед за ним, прощально тукнув, провалилось и сердце. В памяти раз за разом прокручивалась одна и та же сцена. Он и волшебница, протягивающая ему сквозь решётку перстень...

— В нём заключен демонический дух. Скажи ему два слова: «Оазис Миражей». Осторожно, перстень можно использовать всего один раз!

— Как его вызвать?

— Произнеси Аззафэль…

Грохот открываемой где-то далеко двери заглушил её слова. Феранор услышал шаги, звон ключей, увидел пляшущий отсвет факела. Это надзиратель решил навестить узников.

— Аззафэль. Что дальше? — спросил он, но Даемара уже растворилась во тьме.

...Что он не сделал, чего не хватает?!

А почему он уверен, что Даемара вообще с ним честна?! — вскричал малодушный голос внутри.— Успех дела ей важнее всего их посольства. И если для успеха нужна его смерть…

Мысленно взяв собственное малодушие за горло, Феранор вскинул голову, стряхнул руку палача, пошёл сам. Твёрдо, уверенно, как в трактир.

«Катмэ! Аззафль… Аззафэль...»

Колени у него дрожали, когда он становился перед плахой. Чувство надежды, позволявшее держаться всё это время, зачахло, уступая место совсем другому чувству. Чувству отчаяния.

Он крепко обхватил полено руками, чтобы скрыть дрожь. Шею обожгло холодом, когда палач примерился к нему мечом. Он стиснул зубы. Зажмурился.

«Аззафэль...» — прошептал он в последний раз, скребя дрожащим пальцем по ободку перстня...

***

— Что за шутки?! — шахский придворный волшебник вскочил, держа посох будто копьё.

Палач бросил меч и, вместе с судебными помощниками, юркнул за помост. Судья пытался заползти под кресло, путаясь в полах халата. Больше всех удивились шасхкие ас’шабары. Повернутые к казни спиной, они не понимали, почему напирающая толпа, вдруг подалась назад и с криками пустилась наутёк.

Там где всего мгновенье назад находилась плаха и Феранор — клубились, истаивая, клочья зелёного дыма. Пахло озоном и серой.

— Надеюсь, вы не обвините в этом меня, почтенный Амар? — спросила Даемара, тщательно скрывая переполняющее её довольство.— Вы были рядом. Видели, что я не пошевелила и пальцем. С моей стороны не произнесено ни одного слова, ни одного самого малюсенького заклинания!

— Клянусь Алуитом, это так! Ваш соплеменник призвал джинна! Но...

Густые брови атраванского волшебника собрались над переносицей. Он смерил эльдарку подозрительным взглядом от макушки до пяток и обратно.

— Может вы успели передать ему какую-то вещь…

— Или он сам мог найти её, когда лазил в руинах,— мягко парировала Даемара.— Что-нибудь неказистое, малоценное, на что не позарились тюремщики и стража. Готова спорить, что он сам не знал истинной природы этой вещи, иначе бы сбежал ещё в камере!

Амар Аджин задумался и, через некоторое время, признал.

— В ваших словах есть доля правды...

***

Время шло. Палач всё не рубил. Феранор рискнул приоткрыть один глаз.

— А-а-а-а-а!!!

В таких обстоятельствах любой бы заорал, увидев перед собой угольно-чёрную физиономию с крючковатым носом, свисающим до подбородка, где из-под нижней губы торчали внушительные клыки, злые глаза-угли сверлили Феранора нетерпеливым взглядом. В довершение, размером эта физиономия была с главные городские ворота.

Потом эльдар понял, что он где-то далеко от Базарной площади, палача, судьи, людей и эльдаров, сидит у существа на ладони, размером под стать лицу. Они летят в пустоте.

— Смертный червь,— вежливо поприветствовало существо.— Ты освободил меня, в награду я подарю тебе жизнь. Куда ты желаешь перенестись?

Голос у него был как горный обвал. Казалось, от грохота лопнут барабанные перепонки. Феранор открыл рот, заткнул уши. Помогло плохо.

— Эльвенор! — выкрикнул он, не слыша себя.

— Слишком далеко,— зубастая морда скривилась.— Я оставлю тебя за городскими стенами!

— Нет! Постой! — Феранор понял, что выбора у него нет вообще.— Отнеси меня в Оазис Миражей!

Изнуряющий жар обрушился на него внезапно, как удар орочьей палицы. Пустота исчезла. Исчез страшный Аззафэль. Перед Феранором простиралась уже знакомая картина: белый песок, сахарные головы барханов, небо, смыкающееся с горизонтом. Но в то же время ветер, шевеливший волосы на затылке, нёс водяную свежесть и прохладу.

Феранор обернулся, увидел и понял, что он на месте.

***

Двери бесшумно распахнулись перед ним, открывая просторный коридор с красной ковровой дорожкой. Феранор посмотрел на свои запылённые ноги, мятое, взваленное в грязи колло, с прилипшими сухими листьями тростника, ржавые кандалы на запястьях... Представил какими глазами на него будет глядеть хозяин дворца, поёжился, зябко обняв плечи.

Но разве есть выбор?

Золотистое пламя свечей дрогнуло когда он шагнул через порог. Двери за спиной заскрипели, захлопнулись. Тихо лязгнул засов. Оглушительный рокочущий хохот затопил коридор.

— Жалкий червь! — в лицо капитану пахнуло жаром кузнечного горна.— Как смел ты преступить порог этого дома?!

Действуя на вколоченном годами инстинкте, Феранор схватил оружие. Им оказался бронзовый канделябр с метр высотой. В следующий миг он воспарил в воздух, живот и поясницу сдавило будто тисками. Воздух перед ним пошёл рябью, сгустился, складываясь в великанскую фигуру. У неё была маленькая, по сравнению с бочкообразным туловищем, голова, нос-баклажан, дьявольская бородка. Чудовище без усилий держало его в метре над полом, крутило и разглядывало со всех сторон.

— Хо-хо-хо! Алялат?! — мелкие злые глазёнки мечтательно сощурились.— Говорят, если алялата как следует сжать, можно увидеть радугу!

Феранор прицельно метнул своё оружие в лицо гиганту, да так удачно, что попал свечами прямо в свинячьи глаза.

«Вот тебе радуга!»

Великан взревел, разжал пальцы. Феранор мягко приземлился на пол, схватился по привычке за пояс, с горечью вспомнил, что лишился меча. Сердце ещё тосковало по отцовскому клинку, а ноги уже несли его вперёд. Он проскользнул мимо великана, бросился к оружейной экспозиции на стене. Великан неуклюже развернулся на коротких ножках, выбросил вслед круглые кулачищи…

Пол в очередной раз ушёл у Феранора из-под ног. Стремительный и короткий полёт…

Мягкий пушистый ковёр немного смягчил столкновение со стеной, но всё равно ему показалось, что из глаз густо посыпались искры. В глазах потемнело. Разъярённый великан сдёрнул накрывший его ковёр. Феранор схватил первое, что попалось под руку, ткнул не глядя, услышал душераздирающий вой. Оружие вырвало из рук, но никто его не бил, не давил. Зрение постепенно возвращалось. Когда в глазах окончательно прояснилось, он увидел такую картину:

Кривоногий великан (Феранор только сейчас заметил, что на нём сиреневые шаровары в крупный горошек) прыгал по коридору, тряс раненной рукой, пытаясь вынуть застрявший в ладони тавантинский альшпис. Эльдар подобрал атраванский сабардар.[1] Поднялся на одно колено. Спина отозвалась резкой болью.

Резкий сердитый оклик.

В коридоре возник высокий худой старик в зелёно-золотом халате. Седые волосы были собраны на макушке в косичку, высокий лоб перехватывала широкая шёлковая лента. Великан прекратил рычать, протянул к нему руку с застрявшим трёхгранным копьём, что-то быстро заговорил. Не понимая слов, Феранор верно уловил смысл. На него жаловались. Причём, судя по грозным взглядам и оскаленным зубам — требовали самой суровой кары.

Чародей шевельнул тонкими щёточками усов, повернулся к эльдару, впился в него пристальным взглядом. Феранор ответил тем же. Он никогда не жаловался на память и мог поклясться, что никогда не видел его лица, но глаза… Миндалевидной формы, цвета зелёной листвы, в обрамлении сеточки мелких морщин. Они как будто снова смотрели с глянцевой поверхности зеркала в амаэльской сокровищнице.