Медвежья волхва (СИ) - Счастная Елена - Страница 17

Но успела она только каши сварить и сходить под ясным небом к соседской женщине за другой крынкой молока, как почти вслед за ней вернулся и Медведь. Он вёл с собой младшего Руслава, который ещё сонно моргал и цеплялся за его руку. А за ними проскочил внутрь и Ждан, поглядывая всё так же подозрительно.

— И что же ты с нами будешь делать? — спросил едва не с порога самого.

— Кровь лить, — нарочно пустив в голос побольше кровожадности, ответила Ведана и посмотрела на него искоса.

Ждан нахмурился было, да понял, что она шутит — и его лицо чуть расслабилось. Хотя она не шутила: кровь среднего брата ей слегка пролить нынче придётся. А с младшим она хотела и так разобраться: у детей оболочка души более тонкая. Это взрослые уходят от границ миров всё дальше — до какого-то срока — а после снова начинают приближаться к ней в старости. А ребёнок ещё видит порой многое, что другим не понятно. И Ведане не хотелось бы, чтобы в душе Руслава сидел такой же сгусток темноты, какой ей однажды уже доводилось вынимать из волхва Рогла.

Потому она пригласила гостей за стол, а сама продолжила наблюдать за ними, пока не завязался разговор. После Ведана отыскала подходящую чашу в сенях и принесла в дом. Поставила на стол и налила чистой воды.

Мужчины не вмешивались и не переговаривались даже. Потому, решив, что возражать они больше ничем не будут, сняла с пояса небольшой нож и протянула руку Ждану. Тот взглянул сначала на полную чашу воды, а после взгляд на Ведану перевёл. И, ещё мгновение помедлив, подал ей раскрытую ладонь.

Ведана только слегка разрезала кожу его на том месте, где ранка беспокоить будет меньше всего. Перевернула, давая нескольким тяжёлым каплям упасть в заговоренную воду, а после и сама туда опустила самые кончики пальцев. Тонкие кровяные нити словно бы оплели их, сдавили. И замелькали перед глазами мутные образы родового прошлого Ратиборовичей. От самых давних времён до нынешнего дня. Она видела, как угасавшая много поколений сила снова начала возрождаться в трёх братьях. Но и раскрывалась по-разному. Если в Медведе она казалась ровным могучим потоком, течение которого утягивало за собой всех, кто волей или неволей в него попадал, то у Ждана это была буйная горная река. Не знаешь, в какой миг скакнёт через камень, обдаст колючими брызгами лицо или ослепит бликом светила, что играет на крутых волнах. Ведану ударило неласково со всех сторон, объяло, потащило куда-то по острым камням. Она хватанула ртом воздух, как сумела наконец хоть на миг вынырнуть, и выдернула руку из чары с водой.

— Что ты увидела? — тут же набычился Ждан, промакивая тряпицей уже переставший кровоточить порез.

Ведана улыбнулась вмиг высохшими губами.

— Ничего страшного. Всё хорошо.

Кажется, он не поверил. Да и Медведь вперился в неё с ощутимой подозрительностью, от которой даже холодно становилось, как ни много тепла дарил он с того дня, как пришёл в эту избу: узнать, что за волхва приехала. Но пока он ничего выспрашивать не стал. Ведана подозвала к себе Руслава.

— Не бойся, — шепнула, когда мальчик сел рядом на скамью и поднял на неё свои тёмные, как у Медведя, глаза.

Он сильно походил на брата: те же волнистые волосы, что вились вокруг головы, только остриженные не так коротко. Те же черты лица, лишь слегка изменённые кровью матери, что смешалась в нём вместе с отцовской. Таким, верно, был староста в его возрасте. И от вида его доверчивого, но чуть настороженного, словно что-то натягивалось в груди. Лишь бы не успело оставить в нём свой след Забвение.

Ведана обхватила лицо мальчика ладонями, шепча заговор, что лишит его страха хоть на несколько мгновений, заставит раскрыться, пустить в душу самую, чтобы окинуть её взглядом. И пальцы обдало прохладой чистого родника, что силой своей пробил путь в камне. И всё внутри наполнило несказанное облегчение от того, что не было в маленьком брате Медведя ничего, что заставило бы насторожиться. Кроме одного: что связывало всех Ратиборовичей. Но о том Ведана хотела говорить только с Медведем. А то так можно напугать кого ненароком, и слова её могу понять не так, как нужно.

Потому Ведана выпроводила Ждана вместе с Руславом, притихшим после заговора и чуть вялым: но это пройдёт. Медведь задержался сам, без просьбы. Остался сидеть за столом, а потому Ведана принялась накрывать к утренне и ему тоже.

— Так что ты увидела в Ждане и Руславе? — заговорил он, как те вышли, а Ведана захлопотала, силясь за суетой успеть уложить мысли в голове так, чтобы они отразились правильными словами.

— Забвение не оставило в них следов, — постаралась произнести она как можно более ровно. — Но всё же успело повлиять.

Медведь опустил голову и глянул исподлобья. И не было на его лице большого удивления, словно он давно уж ожидал такое. Ведана дала ему чуть времени приготовиться слушать дальше: скорей всего, он уж успел напридумывать разных страстей — да тем больше окажется облегчение.

— И что же с ними будет? 

Ведана улыбнулась и мимолётно пожала его плечо, садясь рядом и подвигая ему ближе миску с кашей: не утренничал ещё, верно.

— Ничего страшного с ними не будет. Ждан уже крепок для того, чтобы противиться недоброй силе. Хоть ему и сложно. Оттого и сны видел скверные. А вот Руслав… — она помолчала. — Он может снова обрести умение обращаться зверем. Когда вырастет и войдёт в полную силу. Когда мужчиной зваться станет.

— Ничего страшного, говоришь, — Медведь громко брякнул ложкой о дно миски. — Шутишь или как?

— Так ведь ваши пращуры, ты сам говорил, умели обращаться. Так чего же в том плохого?

Староста покачал головой, словно слова неразумного ребёнка услыхал.

— А кто учить его будет всему? Даже наши волхвы порастеряли все знания о том, как уметь с силой такой обращаться. Если не постичь нужные уроки, то можно и вовсе зверем обратиться. С ума сойти. Если не сдерживать его…

— Ты научишь.

— Ха! — не удержался Медведь. — А мне откуда это знать?

— Ты знаешь, — Ведана опустила взгляд на его руки. Оглядела удивительно красивые, длинные пальцы и ладони — для такого могучего тела. Такими пригоршнями можно, конечно, полведра воды с одного раза зачерпнуть, но они не выглядели уродливо огромными. — Только и тебе придётся вынуть из самой глубокой памяти то, что там сидит. Я бы сказала, что тебе нужно тоже съездить к миртам, когда всё закончится. Побыть у них луну-другую. Тогда ты многое в себе открыл бы. Но решать тебе.

Она снова взглянула на него, медленно распахивая ресницы. И боялась увидеть на лице острое непонимание, а то и негодование, может. Но Медведь смотрел на неё задумчиво: может, мысль о том, чтобы отправиться к миртам, не показалась ему столь уж безумной.

— Я подумаю. Видно, ради брата мне придётся это сделать. Я на многое готов. Но сейчас нам нужно с нашей бедой справиться.

Ведана не стала спорить. И верно, пора бы дальше двигаться, коль скоро закончилась непогода и небо наконец прояснило так, что вокруг смотреть больно от первозданной белизны.

— Ты можешь провести меня по всем местам, где находили убитых весечан?

— Это будет непросто. Всё замело, — пожал плечами Медведь. — Но, коли не боишься снега нагрести в чеботы, то и проведу.

Ведана ничего отвечать не стала, вернулась взглядом к остывающей в миске каше, пряча улыбку. Скоро они закончили с утренней и тут же собрались выходить: тянуть некуда. Не знаешь, когда вновь может непогода разгуляться. Медведь вновь пошёл впереди, прокладывая тропку по глубокому снегу — и потому вслед за ним идти было легко.

— Может, нужно было ещё кого с собой позвать? — всё ж спросил староста перед тем, как они вышли за околицу. — Мало ли.

— Я справлюсь, — Ведана постаралась придать голосу больше уверенности. — А другие тут не помогут. Только пострадают зазаря, коли что случится. К тому же… Со мной ведь ты.

Медведь оглянулся коротко через плечо. И словно бы промелькнула на его губах улыбка. Будто он и сам не сомневался ничуть в том, что сумеет её защитить. Да только для её спокойствия спросил. Он взял с собой и топор, лёгкий, боевой. С другой стороны пояса висел красивый меч который как будто вовсе не подходил старосте веси. Но Ведана слышала, что его подарил Медведю сам князь: а то дорогого стоит. Такое оружие после не зазорно потомкам передавать, как родовую ценность. И от вида справного оружия, что покачивалось при каждом шаге воозле крепких бёдер старосты, на душе и вовсе как будто совсем спокойно становилось.