Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена - Страница 24

Во дворе храма уже зарезали бычка и внесли чашу с его кровью в святилище, поставили рядом с железным несомкнутым кольцом, что было врезано в жертвенный стол напротив фигуры Одина. Его покрывали руны, и на нём произносили самые нерушимые клятвы.

Радвальд, нынче ещё более серьёзный и задумчивый, чем обычно, подходил к каждому изваянию богов, кропил их кровью из жертвенной чаши и обращался за благословением, помощью в грядущем бою и на всех дворах, которые вынуждены покинуть воины.

После он развернулся к людям и взмахнул прутом: капли крови упали на одежду и лицо. Инголье поборол первое желание стереть их. Радвальд щедро сбрызнул всех, не переставая то славить богов, то бормотать почти неразборчиво что-то похожее на заклинания или даже песню, что пела вёльва, придя в Скодубрюнне. Никто не смел и звука лишнего произнести во время того, как конунг обходил храм. И лица людей всё больше разгорались вдохновением.

Наконец Радвальд замолчал и опустил руку с блестящим от крови прутом.

- Большую жертву вознесли мы Одину, всем асам и ванам, - заговорил он, всё больше сбрасывая отрешённость. - Теперь удача не покинет нас, море будет спокойно и мечи наши с топорами будут остры, а щиты крепки. Родят наши поля щедро и не оскудеют пастбища. Теперь пришла пора возрадоваться приходу лета, Сумарсдагу, его предвещающему! Мой дом и двор нынче открыт для всех вас.

Выслушав Радвальда и поддержав его одобрительным гомоном, люди начали вставать с мест и друг за другом обходить тех богов, к кому тоже хотели бы обратиться. А во дворе поместья, в ожидании гостей, верно, уже вовсю готовились к пиру. Бурлили на огне котлы с ягнятиной, которую готовили лишь по праздникам, рабы накрывали столы. Гулянья будут продолжаться до утра.

Ингольв скоро вышел из душного храма. Надышали гости, нагрели воздух - а снаружи струилась между деревьев прохлада только начавшегося лета. И день под стать празднику выдавался ясный. Вечернее небо хранило остатки солнечного тепла и скупо лило затухающий свет на священную рощу. Бледными лохмотьями висели на деревьях истлевшие останки давних жертв. И сочилась кровью - новая.

Помалу остальные покидали храм и так же, как Ингольв, на миг задерживались на пороге и делали глубокий вдох, наслаждаясь свежестью, что доносил ветер от моря. Становилось шумно. Вереница людей уже потянулась обратно к поместью, светясь ручейком огней на тропе. Но лёгкое смятение пронеслось от самого её начала и скоро достигла тех, кто ещё не успел к ней присоединиться.

Рядом с Ингольвом встали Лейви и Эйнар. А за ними вышел и Радвальд супругой под руку.

- Чего столпились? - недовольно проворчал он. - Ну-ка, Эйнар, посторонись!

Но тот и не двинулся с места. Он тоже замер, тревожно вглядываясь в мужскую фигуру, что приближалась к храму почти бегом.

- Корабли из Гокстада идут к берегу! - донеслось издалека.

Радвальд всё же протолкнулся вперёд и устремился навстречу посыльному. Им оказался Гагар: самый резвый из рабов. Ему всегда поручали передавать конунгу срочные вести. Он встал перед отцом, чуть отдышаться и повторил:

- Паруса Гокстада на кораблях, что идут сюда.

- Сколько? - хмурясь, гаркнул Белая Кость.

- Немного. Всего четыре, - трелль помолчал и добавил: - Среди них драккар конунга Фадира. “Гроза штормов”. Воинов на борту не под завязку. На других тоже почти одни гребцы.

Большие познания для раба, который из поместья и вылазить особо не должен. Такого хваткого и побаиваться бы стоило, не будь он невольником. А девчонку -ревновать к нему, не будь она Ингольву интересна лишь потому, что держит в своём маленьком кулаке его жизнь.

Все, кто услышал слова Гагара, тут же едва заметно всполошились. Многие ждали ответа Фадира Железное Копьё на разорение города. И надо было случиться тому, что приплыл он лично в самый Сумарсдаг. Как нарочно подгадал. Как бы не завязалась бесконечная череда мести. Такое случается часто.

Подошла и Мёрд, отделившись от гурьбы женщин, легонько взяла Ингольва за локоть.

- И что же, он теперь с тебя спрашивать будет? - она заглянула в лицо.

- Увидим. Но наши счёты с ним уже сведены.

Воительница вовсе не успокоилась. Лишь сжала пальцы крепче и уставилась на раба, что ещё продолжал о чём-то тихо разговаривать с конунгом. Радвальд, выслушав всё, не оборачиваясь, пошёл к поместью, а остальные поспешили за ним.

Ингольв сбросил с локтя руку Мёрд и присоединился к отцу.

- Хорошо, что приплыл, когда мы ещё здесь, - пробурчал тот, когда они поравнялись.

- Странно было надеяться, что Фадир Железное Копьё смолчит.

- Он не в праве на нас серчать: прекрасно знает, почему мы напали на Гокстад. И будь он в своём доме, всё могло бы обойтись малой кровью. Но он то ли из трусости, то ли из глупости уехал на вейцлу. Кого винить? - Радвальд сжал пальцы на пустом, без оружия, поясе.

- Всё верно, но послушаем, что он скажет, - рассудил Ингольв.

Скоро они сошли с пригорка и вывернули прямиком к поместью. Там было людно. Гокстадцы уже покинули свои драккары и толпились во дворе, хищно принюхиваясь к исходящим от котлов запахам. Рабыни, что готовили угощение, от работы не отвлекались, но с явной опаской поглядывали на собравшихся в ожидании непрошенных гостей. Среди них оказалась и Асвейг, она , верно, быстро сообразила, что может обратиться к Фадиру за помощью.

Только станет ли он её слушать?

Хирдманнов из Гокстада и правда оказалось не так много, как могло бы. К тому же, уставшие после плавания, они сейчас и вовсе не составляли большой угрозы для забитого воинами и хёвдингами поместья. Единственно кто выглядел по-настоящему грозно, был сам Фадир. Завидев Радвальда, он сразу двинулся ему навстречу - несколько человек последовали за ним, знать, для охраны. Отец тоже ускорил шаг: Ингольв не отставал.

- А мы поспели как раз вовремя, - Железное Копьё остановился и запахнул плащ, подбитый куньим мехом. - Сумарсдаг ещё не разгорелся во всю силу.

- Я не ждал гостей, кроме тех, что уже здесь, - подозрительно щурясь, ответил Радвальд тем же тоном, сдержанным, но едва на грани вежливости.

- Я тоже не ждал гостей, когда покидал Гокстад осенью. -А зря.

Фадир недобро хмыкнул и посмотрел на Ингольва, а затем на вставшую за плечом мужа Сиглауг.

- Я понимаю твоё недовольство, Радвальд Белая Кость. Но, разорив город, и уничтожив много жизней, ты погорячился. Мы с твоим сыном могли бы выяснить всё в поединке. Потом.

- Судьба увела тебя из-под клинка Ингольва, - развёл руками отец. - Но раз ты оставил свой город, за то и поплатился.

- И мои люди тоже? - Фадир повысил голос лишь на миг, после чего вновь заговорил спокойно. - И моя жена с дочерью?

Радвальд сдвинул брови, не понимая. Ингольв, признаться, тоже не мог взять в толк, о чём говорит конунг. Никто не вредил Диссельв Ясноокой и её матери: о том было уговорено со всеми ещё до начала похода. Женщины испугались, это верно. Вальгерд даже попыталась напасть на кого-то из воинов, но её быстро вразумили не ввязываться. А к Диссельв вовсе никто и пальцем не притронулся, иначе пришлось бы отвечать перед самим Радвальдом. Рабынь забрали, и пригожую служанку конунговой дочки в придачу. Теперь будет услаждать кого-то из хёедингов: Ингольв даже не знал, кто увёз её в своё поместье. Но на этом всё.

- О чем ты говоришь, Железное Копьё? - чуть поразмыслив над его словами, поинтересовался отец.

Уже собравшиеся кругом люди возмущённо загомонили, чуя неладное. Фадир окинул толпу взглядом, задержался на ком-то, усмехнувшись. И продолжил:

- А то ты не понимаешь. Я вернулся с вейцлы и узнал, что мои жена и дочь мертвы. И убил их никто иной, как ты, Белая Кость. Пусть и не своими руками. Есть у меня и свидетели. Они всё видели.

- Я не поверю словам твоих свидетелей. Потому как знаю правду, - звенящим от возросшего гнева голосом, вдругорядь возразил конунг.

- Я знаю, что есть среди твоих людей те, кто может подтвердить мои слова. И, если есть в их сердцах хоть капля смелости и справедливости, пусть они расскажут правду.