Охотники на мамонтов (Повесть) - Покровский Сергей Викторович - Страница 26

Перепуганное стадо разделилось на два потока и с треском ломилось через чащу по обе стороны ловушки. Свист и крики подростков, рычанье мужчин и визг женщин становились все громче и сильнее пугали огромных дверей. Как бурная лавина, понеслись к берегу Большой реки потерявшие рассудок хуммы, ломая все на своем пути.

Ловушка, в которую попали большой и малый хуммы, имела длинную историю. Она строилась много лет. Ее начали делать еще деды теперешних Красных Лисиц. Сначала на этом месте была небольшая яма. Это была ловушка на малых зверей. В нее ловились лисицы и росомахи, детеныши косуль, иногда зайцы-беляки. Яма была узкая. Глубина ее была не больше человеческого роста. Такие ямы охотники поселка делали в разных местах. Но это была «счастливая» яма. Охотники вырыли ее на звериной тропе в начале оврага. Здесь проходил путь из глубины леса к берегу реки. Грунт был легок для рытья. Дождевая вода не застаивалась в яме. Она уходила в овраг сквозь пористую толщу песка. Охотники прикрывали ловушку настилом хвороста и маскировали гнилыми листьями, мхом и лишайниками, а зимой — слоем снега.

Не проходило года, чтобы ловушка не дарила поселку по нескольку пойманных зверей. После каждой поимки ловушку нужно было поправлять и налаживать снова, вынимать осыпавшуюся землю. Песок рыли крепкой и острой палкой, сгребали в кожаные мешки и подавали их тем, кто стоял наверху. С каждым годом яма делалась шире и глубже. В нее начали проваливаться взрослые косули, молодые олени, телята туров и бизонов.

Летом это случалось реже. Зимой, когда снег покрывал все следы людей и искусственную настилку, ловушка после снегопада работала отлично. Охотники приписывали свои удачи не тому, что хорошо было выбрано место. Они думали, что настоящая причина — искусное заклинание, танцы, бормотание старух и колдовские рисунки на стволах деревьев. Так верили старые. Так верили и молодые. Лет тридцать назад в ловушку провалился старый зубр. Он упал вниз головой, а ноги торчали кверху. Ловушка была так узка, что зубр не мог в ней перевернуться. Он дико ревел и бил задними ногами. Края ямы осыпались от ударов копыт. Люди, прибежавшие на рев, нашли его полузасыпанным песком. Они истыкали его сверху копьями, и зубр издох от потери крови. С этих пор яму пришлось сильно расширить и углубить. В следующие годы в нее стали попадать взрослые олени, туры и зубры.

Один раз провалился гигантский самец лося.

Он обвалил рогами груду песка, встал на дыбы и выпрыгнул из ямы на глазах у охотников. С тех пор яму сделали еще шире и глубже.

Художник Фао, который тогда считался лучшим ловцом, придумал новый прием — вкапывать в дно ямы крепкое копье. Потом стали ставить туда заостренную жердь, чтобы на нее натыкались звери. Однажды в ловушку свалился грузный носорог. Как щепку, переломил он еловую жердь. После этого Красные Лисицы притащили целое бревно, срезанное бобрами. Обуглили его конец на огне, остругали кремневыми ножами. Это страшное орудие прочно и глубоко вкопали в дно. Звери чуяли ловушку и обходили ее стороной по новой тропе. Но охотники придумали загораживать перед загоном обходную тропу стволами и направлять добычу по старому пути. Три года подряд в ловушку падали молодые хуммы.

Вожак ревел и бушевал в яме, как ураган. С трудом удалось ему встать на ноги. Он топтал провалившиеся бревна. Они ломались под ним, как хрупкие спички. Он швырял хоботом хворост и песок и пытался подняться на дыбы. Огромные дуги его бивней врезались в края ловушки и мешали ему еще больше, чем острое бревно, пропоровшее ему брюхо. Охотники кричали и визжали кругом, как безумные. Великан был в плену, но и в плену он был ужасен! В голову зверя летели копья и камни. Пленник яростно трубил, шерсть на его загривке щетинилась, белки глаз наливались кровью.

Уа набрал песку и швырнул в глаза хуммы, но тот зажмурился, и заряд пропал даром. В это время с горстями песка выскочил вперед Улла. Он взобрался на песчаную кучу поближе к зверю.

Вдруг песок под ним поехал, куча обвалилась, и он неожиданно соскользнул к самому краю ямы.

Огромный хобот чудовища опустился на врага и сбросил его на дно.

Визг женщин прорезал воздух. Охотники отпрянули прочь и на мгновение замерли от страха. Был слышен только нечеловеческий вопль Уллы. Крик оборвался, когда его ребра затрещали под тяжелой стопой мамонта.

Толпа очнулась, и новый взрыв криков, визга и рева раздался по лесу. В зверя опять полетели копья и камни. Уа сорвал свою сумку, набил ее песком и засыпал им морду хуммы.

На этот раз вышло удачнее. Хумма зажмурился и больше не поднимал тяжелых век. Теперь он только ревел и яростно мотал хоботом.

Старый хумма издох на другой день. Острый кол глубоко врезался в его брюхо. Слоненок был задавлен большим.

Несчастный Улла был раздавлен мамонтом.

Быстроногие гонцы примчались звать женщин и детей на пиршество. Балла выслушала весть о смерти Уллы равнодушно. С тех пор как осенью Улла ушел, а Балла вернулась в зимнюю землянку, она уже не считала Уллу своим мужем. Она не могла забыть, что Улла оказался боязливее всех и от колдуна ее спасли другие. Она все думала, как Уа, этот смелый мальчик, первым бросился на страшного Куолу, а Улла, ее муж, не мог избавиться от заячьей трусости перед колдуном.

С возвращением в землянки женщины знали только своих детей.

Вместе с детьми и стариками во главе с Каху женщины Чернобурых двинулись к ловушке. Это было настоящее переселение, с мешками и домашним скарбом. Возле пойманного хуммы собрались жить прочно и надолго. Еды должно было хватить на много дней. К тому же за это время могла попасться новая добыча. Рядом в овраге были давно уже вырыты охотничьи землянки. Их нужно было только осмотреть и поправить. Около мамонта выросло временное становище. Оба рода Красных и Чернобурых Лисиц уживались здесь дружно. Они были добрыми соседями и принадлежали к тем родам, которые заключают между собой брачные союзы. Женщины избрали себе из соседнего поселка мужей, а охотники — жен.

И на этот раз мясо убитого хуммы должно было одинаково насыщать и Красных Лисиц и Чернобурых. Только шкура и бивни пойдут во владение строителей ловушки.

Перед началом пира встретились две родоначальницы: Ло и Каху. Ло, Мать матерей Красных Лисиц, была могучая, большая старуха. Она на целую голову была выше маленькой Каху. Перед началом пира обе должны были произносить заклинания. Съесть старого хумму — не такая простая вещь. Силен хумма, сильна и его тень. Месть страшного двойника может быть ужасна. Ее нужно было заговорить прежде всего. В то время как мужчины возились около слоновой туши, обе старухи-родоначальницы начали свои заклинания в самой теплой из землянок, куда их привели матери обоих поселков. Посреди землянки ярко горел огонь. Серый дым стелился под потолком и выходил в верхнюю дыру.

В землянке было душно, жарко и сыро. Обе старухи перед пламенем костра наперебой бормотали малопонятные слова. Обе они сидели на разостланных шкурах или стояли на коленях. В низкой землянке дым резал глаза всякому, кто пытался встать во весь рост. На головах у обеих были надеты меховые шапочки. Время от времени они брали пучки рыже-бурых волос хуммы и бросали их в священное пламя. Кончик хвоста мамонта лежал между ними и огнем. В этом кусочке хвоста — вся сила побежденного мамонта и его тени, и заклинательные слова, сказанные над ним, должны были обезвредить и все мстительные замыслы тени умершего хуммы. Каху направляла их силой заклинаний на Лесных Ежей, Ло — в сторону враждебных Вурров. По окончании обряда хвост был сожжен на костре. Землянка наполнилась удушливой гарью горящего волоса и кожи. Все женщины поспешили накинуть меховые рубахи и вывести очумевших от дыма старух на воздух. Возле ловушки по команде старших матерей начался праздничный пир.