Константинополь Тихоокеанский (СИ) - Осадчий Алексей - Страница 2

— Бумаги поди какие подписывать надо?

— Желательно, иначе от исков не отбились бы. А так всё в ажуре. Аттракцион «Иномирье». Чёрт его знает, что человеку привидится в ящике лёжа. Что за образы и фантазии в голову втемяшатся. Хотя ты вроде не психопат какой новорусского пошиба. Если альтернативки пишешь…

— Убедительно излагаешь. А вдруг да прямо в ящике от переживаний сердце откажет? Попал, скажем, в лапы к Малюте Скуратову или товарищу Берия ТАМ, а мотор остановился ТУТ?

— Невнимательно слушал. Если мотор при виде Берия откажет ТАМ, то ТУТ ты очнёшься и начнёшь ломиться из саркофага. Но вообще-то медобследование желательно пройти, чтоб потом на нас бочку не катить. Хотя не было у «Герберта» ни единого летального случая. Психоз — да, случается и нередко. Но в основном сами проходчики и виноваты, не сумели вжиться, попали под подозрение, погибли мучительной смертью, или в тамошней дурке долго-долго умирали…

— Получается, самое выгодное и простое, в себя маленького вселиться?

— Ага, в ребёнка лучше всего проходит. Есть кекс, дважды в себя школьника закидывался, чтоб первую любовь чпокнуть и морду сопернику набить. Вроде второй раз получилось настучать по репе школьному врагу, а девочку так и не уболтал. Ничего, подкопит монет и в третий раз заявится. — Гм, тогда денежный клиент, который много раз туда-сюда путешествует, просто должен знать рецепт какой-нибудь легко изготавливаемой отравы, чтобы тихо-мирно ТАМ скончаться и перенестись обратно. Это здесь секунды, а там годы, надоест же, особенно если «перепрыгивал» тайну какую узнать, выполнил миссию и не ждать же полжизни кончины. А стреляться больно и страшно. Должно у вас быть, что-то типа таблеток или зелья какого…

— Умище! Зришь в корень! Сразу видно писателя альтернативщика. Есть, есть рецептик — приготовил, выпил, уснул ТАМ, а проснулся уже в «Герберте»…

Не то чтобы я безоговорочно поверил Матвею, попросил глянуть его ник на цусимском форуме. Точно, помню, как с ним в 2011 спорили, даже немного повздорили, рассуждая о возможности гарнизона Порт-Артура продержаться до прихода эскадры Рожественского.

То, что за компроматом на Толоконского явлюсь именно я, ну откуда им было знать, моя кандидатура всплыла в самый последний момент. Непохоже на прямое кидалово, тогда что — пустят в ящик увеселяющий газ и внушат, как оно было? Поди на фанатов русско-японской «Герберт» и настроен. Выползаешь такой весь от наркодурмана не отошедший и счастлив, что «Микасу» утопил. А у Матвея с братом и картинки соответствующие на мониторе наверняка записаны и музыка соответствующая: «Наверх вы товарищи. Все по местам»… Хм, а если сыграть немножко иначе, любопытно же. Попробую прокачать…

— Старик, а как происходит подготовка к «внедрению». Заранее говоришь в кого хочешь попасть, в Макарова там, Рожественского или в Небогатова?

— Да хоть за минуту до сеанса можно переиграть. Например, хотел побыть Троцким, а передумал и стал Иваном Грозным. Нужно только чтобы «донор» был человек реально живший и в нашем мире уже умерший, единственное исключение — заброска в самого себя маленького, ну или молодого. И точное время перехода знать. Без тщательной подготовки сложно ТАМ долго продержаться, а в дурдоме «обратный элексир» приготовить затруднительно.

Вечером мы уже соображали на четверых. Я, Матвей, его учёный брат Виктор и мой коллега по командировке, охраняющий кассу, предназначенную на покупку компры на Толоконского, двухметроворостый громила Жека.

Договорились, что деньги братья получат только после моего «выпрыгивания» из «Герберта». Очереди к аппарату не наблюдалось — ремонт. Ну а то, что Виктор на неделю раньше починил машину времени и хотел немножко подкалымить, пока начальство не в курсе — это по нашенски. Интересно, но братья решили, что я их не обману, и честно рассчитаюсь именно с подачи старшего, оказавшегося фанатом моего цикла про адмирала Небогатова. Дескать, восхищен физик-лирик тем, как мне изящно удалось переиграть русско-японскую войну без попаданцев, единственно «угробив» несчастного Рожественского, погибшего в «Авантюре адмирала Небогатова» от сердечного приступа в день соединения Второй и Третьей Тихоокеанских эскадр.

Чувствуя себя немного (да ладно, — много, ой как много) дураком в диковинном шлеме, я стоял у «Герберта» и смотрел, как Виктор работает на этой хитромудрой штуковине. Здоровяк Жека, предупреждённый о возможных подлянках, был настороже, только что в Красноярск позвонили при братьях, назвали их, мол сейчас с ними решаем по компромату на Толокошу. Братаны к нашей страховке отнеслись с пониманием, ничуть не задёргались, не занервничали.

— Алексей, вы не переживайте, никакого обмана и «дурящего газа» вызывающего галлюцинации нет. Смотрите, саркофаг прозрачный сверху, Евгений может за вами даже наблюдать. — Виктор был само спокойствие.

— По сторонам больше смотри, — сквозь зубы сказал я Жеке.

— Итак, время и персона, — это уже ко мне обратился учёный-калымщик.

Ага, ну если ждёте русско-японскую эпопею, будет вам сюрприз ребята.

— Первое января тысяча восемьсот двадцать девятого года по старому стилю. Великий князь Константин Николаевич Романов, на тот момент ещё младенец.

— Это кто? — Жека удивился.

— Смотрел сериал про «Бедную Настю»?

— Ага. Давно только.

— Вот там был цесаревич Александр, а его младший брат Костя где-то зашхерился в подвалах Зимнего дворца и его серий пять искали и император и гвардия и двор. В Костю и хочу перекинуться.

— В подвал Зимнего?

— Да нет, пораньше, в самое его младенчество. В год с небольшим…

Да, попал. Причём сам, по доброй воле…

Это за гордыню. За то что «кроил» в своих книгах альтернативную историю без попаданцев, громогласно похваляясь умением завязать интригу не через всемогущего и всезнающего иновременца, а отталкиваясь исключительно от небольших расхождений с историей реальной. Дескать, неспортивно эскадру из 21 века перебрасывать под Порт-Артур и Чемульпо 1904 и заниматься всепобежданством.

И вот начал свою собственную карьеру попаданца с титьки кормилицы. Нет, не обманули братья Кормильцевы (ирония, ага). Попал куда заказывал и в кого заказывал. Сейчас так же Романов, надежда и опора Российской империи. Впрочем, надежда — старший брат, стало быть, его опора и правая рука. Как только подрасту, разумеется.

Перенос в царёныша прошёл неожиданно гладко, видимо ребёнок куда лучше подходил для внедрения путешественника во времени, нежели чем уже состоявшаяся личность. Вживаясь в роль, немного поплакал, покапризничал, усиленно имитируя болезненность.

Втихомолку же материл себя распоследними словами, да так, что плакалось непритворно. Эх, кабы знать, что физик-шмизик Виктор Кормильцев и его братец никакие не мошенники! Да разве бы полез я в тельце Костика? И вообще, на кой мне этот персонаж для вселения потребовался? Я ж спец по концу девятнадцатого — началу двадцатого века. А здесь ещё не все декабристы до мест ссылки добрались, первая железная дорога лет через пять или десять откроется. Блин, хоть уворовывай у Некрасова стих его бессмертный и не менее бессмертное предисловие: «Папенька, кто построил эту железную дорогу? — Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька».

Первые месяцы было тяжко. Несмотря на то, что на момент переброса Косте было год и четыре месяца, титьку младшему сыну императора предоставляли исправно. Ну а что оставалось делать, вкушал молоко кормилицы, сурово хмурил бровки, вызывая умиление у многочисленных «мамок-нянек». Вспоминал, как в киноэпопее «Шит и меч» Басов наставлял Любшина: «Вживаться, вживаться, вживаться». А куда ж теперь деваться? Я по малолетству «эликсир» изготовить не сумею — кто ребятёнка царского отпустит на кухню? Я смирился, от скуки начал капризничать. Громко и раскатисто ревел, если говорили на французском или немецком, а когда переходили на русский, ныть переставал, начинал потешно повторять «ридну мову». Нет, вовсе не стремился, чтоб пошёл слух в народе, дескать, младший царевич неметчину с пеленок не терпит — нашенский. Просто нечем заняться было. До трёх лет учиться читать как-то подозрительно, да и кто бы малому дитяти позволил фолианты листать? Потому развлекался как мог. Первой своей задачей, коль оказался в 1829 году, определил — предотвратить гибель Пушкина от руки Дантеса. Хотя, надолго отсрочить смерть солнца русской поэзии вряд ли получится, Александр Сергеевич человек вспыльчивый, наскребёт себе приключений на цилиндр. Не Дантес, так ещё какой иной замес…