Призрачный престол (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 7

Желудок недовольно заурчал, отзываясь на нерадостные мысли, и Гарет, пересиливая себя, все же сунул в рот еще один гриб. Утром, перед выходом, надо будет попробовать нарвать в лесу хотя бы корений и ягод. Долго на таком скудном рационе не протянуть.

Закончив жевать, Гледерик Брейсвер неожиданно спросил:

– Погодите, а на каком языке мы с вами все это время болтаем?

– На регедском… разумеется.

– Вот именно, разумеется. На регедском, как же. Я знаю в совершенстве не меньше пяти языков, но могу поклясться, этот слышу впервые. Он совершенно ни на что не похож. Не венетский, не паданский, не тарагонский, не лумейский… – Все эти названия были Гарету абсолютно в новинку. – Какая-то тарабарщина, но я болтаю на ней так шустро, будто знал ее с колыбели. А вы… Do you understand me, good sir?

– Простите? – растерялся Гарет.

– Excellent, cool, dammit. I think, I'am crazy.

– Мастер Бедвир, наш замковый кастелян, преподавал мне галльский, латынь и греческий, но ваше наречие я слышу впервые. Хотя… немного похоже на саксонский, мне кажется. На нем говорят в Мерсии.

– Бесы побери вашу Мерсию. Ты знаешь латынь и греческий? Я не знаю, но читал кое-что в переводе. Тебе известны Гомер, Вергилий, Эсхил?

– Великие стихотворцы древности. Конечно, знакомы. Люблю «Одиссею».

– Тоже обожаю, три раза читал. Хорошо, а Шекспир?

– Кто это такой?

– Тоже стихотворец, – криво ухмыльнулся Гледерик. – Какой сейчас год?

– Девятьсот шестьдесят шестой, от смерти короля Коля. *

* (Иными словами, в мире Гарета сейчас 1386 год нашей эры – авт.).

– Было бы прекрасно, знай я такого. Ты сказал, мы находимся на острове. А что на материке?

– Галлия… Римская империя. И еще множество государств. В Римской империи считают годы от основания города. Сейчас должен быть… две тысячи сто тридцать девятый по их календарю.

– Погоди. Я знаю про Рим. Он черте когда пал. Еще до Великой Тьмы.

– Империя значительно ослабла, спору нет… Придейн, например, они давно потеряли. Пытались тут закрепиться, но не смогли – их изгнали друиды. Но римляне все еще держатся в Италии и некоторых других землях вокруг Срединного моря.

Гледерик Брейсвер вздохнул:

– Я все же действительно спятил.

– Может статься, вы в здравом рассудке. В старых книгах, составленных друидами, сказано, что существует великое множество миров. Это как… как разные версии одной и той же Земли, сходные в целом, разнящиеся в мелочах. Если вы попали в наш мир из другого, неудивительно, что какие-то детали могут оказаться похожими. Например, наши миры могли быть одинаковы в глубокой древности, но потом развиваться по разным путям. Я читал о подобном в отцовской библиотеке. А если вы говорите, что в вашем мире империя римлян давно распалась… Скорее всего, ваш мир расположен в будущем относительно моего, хотя и не обязательно его прошлое тождественно нашему настоящему.

– Мозги вот-вот задымятся. С чего вообще я должен был попасть в один мир из другого?

Гарет замялся. Признаваться не слишком хотелось.

– Это место, этот кромлех… – начал он нехотя. – Его тоже возвели великие друиды древности. Они умели открывать проходы между мирами. Они странствовали по другим реальностям, чтобы почерпнуть новое знание или поставить себе на службу обитающих там удивительных существ. Когда на меня здесь напали, я попытался вновь открыть такие ворота. Воспользовался для этого собственной кровью. Отправил в пространство призыв… в надежде на то, что кто-то придет из-за грани мне на помощь.

Гледерик как-то странно на него посмотрел.

– То есть, я – удивительное существо, обязанное вам служить, мессир чародей?

– Нет, ни в коем разе. Вы вольны делать, что вам заблагорассудится, и отправиться отсюда, куда пожелаете. Правда… Я не уверен, что сумел бы снова открыть проход в ту страну, из которой вы явились сюда. Все же, я не прошел полного магического образования и многого не знаю о волшебстве. Возможно, дипломированные чародеи из университета в Карлайле смогут помочь. В нашей столице. Я как раз туда ехал.

– Думаю, тебе нужно многое мне рассказать, лорд Крейтон.

Дэрри смотрел на Гарета без всякого пиетета, но и без злости.

«Уже хорошо. По большому счету, я изрядно перед ним виноват».

Гарет, не торопясь с ответом, поерзал на холодной земле. Сидеть вот так было не слишком удобно. Юноша стянул с плеч плащ, в который перед тем кутался, и расстелил его на траве. Гледерик немедленно примостился на краешек, вытянув ноги к огню. Гарет уселся рядом, попутно стащив с ветки еще один поджаренный гриб, и принялся его жевать.

– Я жду, – напомнил Дэрри.

– Сейчас соберусь с мыслями и начну. Только учтите, это будет долгий рассказ.

– А мы никуда не торопимся, молодой человек.

Гарет вздохнул и принялся говорить.

Глава 4

Гарет вырос в замке Крейтон, чьи древние стены, поросшие мхом, помнили старые годы — те самые, когда чародеи возводили кромлехи и открывали двери в иные миры, расположенные на изнанке привычной реальности. Замок стоял на берегу озера, и ночами, еще будучи мальчишкой, Гарет любил смотреть, как луна оставляет на воде серебристую дорожку. Он мечтал, что сумеет подняться по этой дорожке в замок Лунного короля и узнает все тайны – почему убывает месяц, что таится за горизонтом, как спрятать звезду в свой карман.

Лунный свет изгонял ночные страхи, помогал не помнить о тьме, являвшейся ему в дурных снах.

– Ты наследник Крейтонов, – говорил Гарету отец, старый лорд Андрас. – Не забивай голову пустой ерундой. Учись полезным вещам, и все глупые страхи уйдут.

Гарет старался так и делать. Вместе с мэтром Бедвиром, замковым кастеляном, он до поздней ночи, щуря глаза в дрожащем свете свечи, изучал привезенные из столицы трактаты, посвященные ведению хозяйства, военному делу, фортификации, юриспруденции, истории и медицине. История представляла для него особенный интерес. Книги уносили вдаль, в неведомые земли и былые времена, заставляя забыть обо всем.

Под руководством капитана Макдоннелла, командира замкового гарнизона, Гарет с раннего утра, вставая еще до рассвета, и до середины дня занимался фехтованием, стрельбой из арбалета и лука, рукопашной борьбой. Изнурительные тренировки занимали много часов и продолжались каждый день. Мышцы нещадно ломило. С малых лет щуплый и тощий, Гарет со временем начал замечать, что его руки наливаются силой.

Капитан Макдоннелл обучал его драться на клейморе и бастардном мече, размахивать саблей, биться на кинжалах и топорах. Иногда завязывал Гарету глаза и выпускал против троих противников сразу. Он разговаривал с наследником замка, словно с крестьянским мальчишкой, взятым с одной из ближних ферм, и нещадно его гонял. Отец ни капельки не возражал.

Сам лорд Андрас преподавал Гарету единственное и самое главное, возможно, искусство – искусство плетения чар. Магический дар передавался в семье Крейтонов на протяжении многих поколений, от отца к сыну. После обеда и до самого вечера лорд Андрас запирался с Гаретом в Обглоданной башне, чьи окна смотрели на север, и показывал, как творить заклинания. «Чары помогут тебе там, где не справится меч», наставлял отец.

В молодости лорд Андрас успел повоевать за короля, на южных рубежах, служа престолу и магией, и клинком, и пожить в столице, блистательном городе Карлайл. Затем он обзавелся женой, возвратился в Крейтон и с тех пор не покидал его вовсе. Все его прочие дети, два сына и три дочери, умерли во младенчестве. Дети умирали сами, не всегда от хвори, иногда без всякой видимой причины — из них словно по капле вытекала жизнь. Выжил лишь самый младший, Гарет, и отец воспитывал его со всей строгостью.

— Не самое плохое детство, — отметил Дэрри Брейсвер. – По крайней мере, ты сын лорда, дворянин, наследник его земель. Мой отец был купеческим управляющим. Жили мы в большом городе, не бедно, но знатными людьми не считались. Отец вечно рассказывал мне всякие небылицы — про далекие земли, про удивительные страны. В пятнадцать лет я не выдержал и сбежал из дома. Решил посмотреть на все лично.