Проклятие ульфхеднара (СИ) - Счастная Елена - Страница 48

Кетиль спохватился и замолчал, виновато разводя руками: мол, пробрало его от злости и обиды за такую несправедливость, что свалилась на них. Ингольв понимающе покивал.

— А что сосед твой недалёкий? Кнут Датчанин? — заговорил снова после недолгого молчания.

— А что? Так же, как и все, — хозяин покосился на жену, которая всё это время внимательно его слушала. — Бедствует. Ходят слухи, что и поместье свое продаст тому, кто цену хорошую предложит. Чтобы на родину, значит, вернуться. Только ярл наш, видимо, пострадал меньше всех. Да только молодой больно… Гонору много, а толку нет. Нет чтобы со свеями договориться как…

Он махнул рукой, снова замолкая. Рабыня тихо убрала со стола миски. В дальнем углу за стенкой пискнул детский голос, а Ингольв так и застыла на месте, будто ему клинок к шее приставили. Гейра подскочила и побежала к дитю. Хозяин кивнул викингу, иди, мол, тоже.

Хозяйка вынесла сонного Одди ему навстречу. Сиглауг, которая обиженно молчала во время обедни, даже отвернулась. Мальчик поначалу чужого мужчину даже испугался, но после уговоров Гейры всё же снова повернулся к нему. Асвейг не слышала, что Инольв говорил малышу, да и тот вряд ли что понимал. Но обычно резкий и грозный голос мужчины вдруг необъяснимым образом стал ласковым и мягким, как молодая трава под рукой. Он осторожно взял ребенка, рассматривая его внимательно и как будто неверяще. Словно в голове у него не укладывалось до сих пор, что это его сын.

Никто не посмел им мешать. Только Гейра всё же скоро забрала Одди у Ингольва: после сна ему много других забот требуется.

Ингольв вернулся к остальным, отдав сына на попечение женщины.

— Я заберу его, как обустроюсь, — сказал хозяину, но посмотрел на Сиглауг. — Надеюсь, для этого не потребуется много времени.

— Дело твое, конечно, — неожиданно возразил Кетиль. — Но пока лучше его здесь оставить. Всё ж и к нашему дому он привык, и заботятся о нём хорошо. И кормилицу мы ему взяли. Гейре моей вон одна радость сплошная. Обустраивайся, не тревожься ни о чём.

Верно, не слишком он доверял надежде на то, что Ингольв сумеет так устроить свою жизнь, что она будет безопасной для Одди. Да и тот сам, похоже, не больно в это верил. А потому на его лице отразилось болезненное сожаление.

— Спасибо вам, — проговорил он, хмуря брови. — За то, что приютили, не отказались его забрать.

— Чай, не чужой нам, — неожиданно буркнула Сиглауг.

И снова замолчала, поджав губы. Но от её слов даже у Асвейг на душе полегчало. Всё же злоба её и упрямство были напускными.

Весь оставшийся день мужчины провели с хозяином: дождь ненадолго прекратился, и не желая упускать такую возможность, все взялись чинить крышу, помогая кто чем. Асвейг подсобила по хозяйству Сиглауг и Гейре, которая всё время отвлекалась на маленького Одди. И к вечеру, хоть с неба снова посыпала крупная морось, а в доме стало наконец совсем сухо.

Но, несмотря на гостеприимство хозяев, задерживаться у них и стеснять и без того обедневшей хозяйство не стали: наутро выдвинулись дальше. Теперь уж к Датчанину. Но решено было вновь разделиться: Рагна с Лейви отправлялись на недалёкий остров Брётфьялль, чтобы поговорить с хозяином тех угодий. Кетиль накануне поведал, что, мол, тот свей, зерна у него в изобилии, но торговать даже по большой нужде с соседями он не хочет: только с соплеменниками готов разговаривать, что живут здесь и хотят провести зиму в сытости. За это его многие уже грозились побить, но он хранил спокойствие, опираясь на поддержку своего конунга. Тот хоть и жил далеко, но обещал защитить своих, если понадобится. Тут-то и оказалось, что происхождение Лейви будет полезным. А вот Рагне для солидности нужно было прикинуться его женой.

Поначалу все добрались до ближайшего к фьорду одаля, чтобы раздобыть лодку. Хозяин, молодой мужчина по имени Ради, который, видно, недавно дом построил и с семьёй в него перебрался, не слишком хотел отдавать лодку незнакомцам, пусть и заплатить за неё ему посулили щедро. Но, набив цену на несколько марок выше, он всё же согласился. Выслушав последние напутствия, Лейви с Рагной с такими лицами, будто на собственной свадьбе гуляют, сели в лодку и быстро отчалили к острову, который небольшим холмом виднелся вдали.

— А мы что же? — поинтересовался Эльдьярн, когда они совсем пропали из виду. — Дожидаться их не станем?

Он поднял глаза к слегка проясневшему поутру небу. Море сегодня было спокойным, волны, оставляя на песке обрывки водорослей и смешанной с мелким мусором пены, покачивались неспешно. В такое время и в дорогу хорошо отправляться.

— Нет. Лейви и сам хорошо справится, — покачал головой Ингольв, опуская руку, которой прикрывал глаза от солнца. — Зерно под носом у ярла перекупим, а там с Кнутом можно говорить. И с народом.

— Гнева ярла не боишься? — усмехнулся великан. — Или самого Фадира, коли тот ему жаловаться побежит?

Ингольв коротко глянул на него, но по его лицу не скользнуло и тени сомнения. Давно он все эти планы в голове вынашивал: теперь на попятный точно не пойдёт.

— Если по рассказам Кетиля судить, то молодой ярл зелен совсем. Вон, даже со свеями договориться не может. Потому не боюсь.

Больше они не стали о том говорить. Отправились дальше: до поместья Кнута оставалось недолго ехать. И везде, где бы они ни появлялись, находили подтверждение всему, о чём поведал Кетиль. Похоже, северные херады из тех, что находились под дланью Фадира, пострадали от неурожаев больше всего. Кое-где виделась даже не ощутимая бедность, а полнейшая разруха. Попадались и совсем пустые поместья: некоторые брошенные недавно, а некоторые — много лун назад.

А когда показался за полосой леса знакомы одаль Кнута Датчанина, стало нехорошо, неспокойно на душе. Хоть и прошло больше двух лет, а память о его предательстве оставалась ещё очень свежа. А может, память о том, сколько жизней пришлось забрать, чтобы спасти свою. Оказалось, неведомо кто уже донёс хозяину, что к нему едут очень уж приметные гости, а потому Кнут встречал всех у ворот самолично.

Недобрыми взглядами обменялись они с Ингольвом. Но викинг не поспешил набрасываться на бонда с обвинениями, вспоминая старые обиды, подтверждения которым не было до сих пор. Он только остановил коня прямо перед носом мужчины и глянул сверху вниз, щуря глаза от солнца, что клонилось к закату и бросало лучи меж ветвей прямо ему в лицо.

— Оставаться тебе целым, Ингольв, — без особой радости уронил хозяин. — Давно тебя видно не было. Слыхал, ты всё ж к тому императору поплыл.

— Поплыл, верно. Но всё ж вернулся, — Ингольв спешился. То же сделали и остальные и напряжённо застыли за его спиной. — Дело у меня к тебе есть, Кнут.

— Верно, не слишком приятное, — тот приглашающим жестом махнул в сторону двора. — Но какое бы ни было, я тебя выслушаю.

— Может, и неприятное. А может, и спасительное для тебя, — Ингольв развёл руками, следуя за Кнутом и приветственно кивнул вышедшей под навес длинного дома Хельге. — Только надеюсь, что нынче у тебя не припасены для меня где-нибудь охотники за головами?

Спина Датчанина на миг стала каменной, он коротко обернулся через плечо.

— Так и знал, что меня винить в том случае будешь, — он встал у двери рядом с дочерью. — А ведь не я их по вашему следу тогда отправил. Кто-то из поместья. Может, брути. Выяснить я так и не смог. Но бойню вы возле моего охотничьего дома устроили знатную.

При этих словах бонд упёрся взглядом в Асвейг, словно давно уже понял, кто был тому причиной. Ингольв его интерес заметил, и беспокойство пронеслось по его лицу. Всё ж после тинга слава о ней ходила не слишком хорошая, пусть и провела она тот ритуал только ради справедливости и правды.

— Кто как может, тот так и защищается, — викинг натянуто улыбнулся. Взглянул на тихо стоящую за плечом отца Хельгу и та улыбнулась в ответ. Взгляд её метался по всем гостям, но неизменно возвращался к нему.

Кажется, за эти два года, девушка совсем вошла в ту пору, когда ни один здоровый мужчина глаз от неё отвесть не может. И всё в её облике манит: даже лёгкая худоба, вызванная, видно, не слишком сытой жизнью последних месяцев. Вон, и Эльдьярн посматривал на Хельгу с благосклонностью, больше, думается отеческой, но кто его знает. А что уж говорить о Змее, который и вовсе глаз с неё не сводил, хоть и пытался время от времени поглядывать в сторону.