Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна - Страница 1

Незваный гость, богато одетый господин, войдя в кабинет и не дожидаясь приглашения, вальяжно устроился на стуле у стола. Затянутые в перчатки руки опирались на трость, воткнутую острым концом в пол. Неспешно огляделся и, удовлетворив свой интерес, скучающе перевел холодный взгляд на владельца дома.

— У меня к вам деловое предложение: во сколько вы оцениваете артефакт? — растягивая слова, с ленцой спросил хозяина — молодого светловолосого мужчину, который, откинувшись на спинку кресла, спокойно наблюдал за посетителем.

— Простите, но он не продается.

— Я дам хорошие деньги, вы не останетесь внакладе, — визитер подался навстречу, дернув в плохо скрываемом раздражении щекой.

— Нет. И оставим этот бессмысленный торг.

— Жаль. Я думал, вы разумный человек, — картинно вздохнул неприятный собеседник.

— Звучит, как угроза, — стараясь не показывать своего недовольства его словами, усмехнулся владелец поместья.

— Подумайте над моим предложением, — господин с тростью поднялся, собираясь покинуть комнату, — скажем… до послезавтра.

— Мой ответ вы слышали. Не тревожьте меня боле. Камердинер проводит вас.

Скептически хмыкнувшего «покупателя» провожали настороженным взглядом.

— Не надейтесь на это, — прозвучало насмешливо уже от дверей. — И лучше вам со мной не ссориться.

— Всего хорошего! — пожелали уже в закрытую дверь. — Хьюго!

— Слушаю, ваше сиятельство, — верный старый слуга замер в ожидании приказа.

— Собирай вещи, мы уходим из этого мира.

— Старый банк был красивее…

— Его часто грабили.

— Красота требует жертв.

(х/ф «Бутч Кэссиди и Санденс Кид»)

«Опаздываю. Бессовестно, катастрофически опаздываю!»

Мимо на скорости пронёсся велосипедист в бандане. Проводила его завистливым взглядом и поднажала на своих двоих. Мягкие мокасины заботливо «обняли» ступню, позволяя чувствовать комфорт и уверенность в беге. Широкая аллея через парк существенно сокращает расстояние до места службы, но не сегодня. Сегодня все против меня! Нет не все, если быть точной — конкретно один, очень медлительный водитель маршрутки! И капельку будильник, который не соизволил разбудить хозяйку в установленное время! Будильник роднее, поэтому все шишки достались шоферюге, который этим утром вспомнил о правилах дорожного движения.

Встречные граждане, такие же служаки и трудяги, бодро шагают с вдохновенными лицами, будто неся самих себя бесценных на производственные подвиги. Даже собачники отгуляли своих питомцев и влились в этот марш счастливых обладателей рабочих мест и зарплаты.

Обогнав двух оживленно беседующих женщин и толстяка с портфелем, не снижая скорости свернула на боковую дорожку с выходом на улицу, застроенную офисными зданиями. Взгляд зацепился за пожилого мужчину в плаще. Он брел, никуда не спеша и заложив руки за спину, по направлению к скамейке. Бросилась в глаза его элегантная шляпа трилби из светлого фетра, сидящая на седой голове.

И тут старика как-то странно повело в сторону. Неловко взмахнув рукой, он попытался переступить ногами для лучшей устойчивости, но только еще сильнее пошатнулся и, окончательно потеряв равновесие, стал заваливаться набок.

Меня будто неведомой силой толкнуло к нему навстречу. Подхватила его под локоть, подставив плечо, и суматошно огляделась в поисках таких же, как я, сострадальцев. Увы, аллея вдруг загадочным образом опустела…

— Тихо, тихо, дедушка, сейчас дойдем, сядем. Голова закружилась? Сейчас, сейчас… — Продвигаясь маленькими шажочками, достигли лавочки. Дед, успев крепко ухватить меня за запястье, осторожно опустился на парковую скамейку, откинувшись на реечную спинку.

— Спасибо, внучка, — с теплом в голосе сказал он, не торопясь отпускать мою руку.

— Может, скорую? — Присев рядом, заглянула в лицо мужчине.

— Старость! — отмахнулся тот небрежно от предложения.

Минуты две мы просто молча сидели. Я — не зная о чем говорить-спрашивать, а дедок — приходя в себя. Оставить его одного в таком состоянии не хватило совести.

Неожиданно старик встрепенулся и сухонькой морщинистой рукой как-то спешно и суетливо нырнул в карман своего видавшего виды бежевого плаща.

— Возьми, внученька, в благодарность, — сказал и вложил в мою ладонь кругляш из желтого блестящего металла размером с юбилейную десятирублевую монету на потертом тонком кожаном шнурке.

— Ой, что вы, зачем? Я не возьму! Он же… золотой? — опешив, запротестовала я против такого презента.

— Возьми, говорю! — Голос старика приобрел повелительные нотки. — И ценности в нём не больше, чем в твоих копеешных серёжках! Мне будет приятно знать, что он теперь в хороших руках. Да и непростая это штучка — таурон. Сохранит жизнь он тебе. Спасет и спрячет. Подскажет и поможет.

— Что-то вроде оберега? — Улыбнулась на затейливое название. «Копеешные серёжки» неприятно царапнули слух. Но на правду не принято обижаться. Все, что могла сирота себе позволить из украшений — это маленькие гвоздики невесть из какого материала с намеком на благородный металл. — Я не верю в сказки, дедушка, — мотнула головой и вгляделась в вещицу: узор из переплетенных тонких жгутиков, словно змеиный клубок, покрывал всю поверхность подарка.

— Повесь на шею. Сейчас, — не меняя тона, повелел странный старец.

Удивленно вскинула на него глаза. Он же, не объясняя причину такого неожиданного наказа, отпустил меня и устало прикрыл веки. Не то чтобы я брезговала, но осознание, что этот предмет уже принадлежал кому-то и висел на чьей-то шее, заставило усомниться в этичности поступка. Дед, будто услышав мои мысли, усмехнулся беззлобно:

— Не волнуйся, он давно никому не служил. Пролежал в шкатулке Бог знает сколько времени.

— Он выглядит не новым, — усомнилась в сказанном.

— У всего есть свой срок, — просто ответил старик.

— Так может, внукам?.. — Не сдавалась моя совесть.

— Один я в этом мире остался, — с грустью тихо прошептали губы мужчины.

Поверила и… просунула голову в петлю шнурка, заправив подарок под воротник блузы и спрятав от любопытных глаз под форменной косынкой-галстуком.

— Дорогой подарок, — смущенно проговорила, — мне, право, неудобно: ничего уж такого я и не совершила…

— Позволь мне самому судить о степени твоего поступка, девонька, — тоном мягким, ласковым парировал дедок.

— Спасибо, — выдавила из себя, все еще чувствуя жуткую неловкость.

— Ты беги, внучка, на работу, и так сильно опоздала из-за меня.

— А вы?.. — встрепенулась, вспомнив о том, куда торопилась, но и оставлять старика одного было тревожно.

— Со мной все будет хорошо, не переживай. Позагораю вот тут немного, да и поковыляю потихоньку, мне недалече. — Блеснул серыми влажными глазами из-под опущенных ресниц. — Оберег не снимай! В безвыходной ситуации просто зажми в ладошке. Все, беги, а то без тебя начнется…

И я, не придав значения странной последней фразе старика, сумбурно простившись, побежала-понеслась, предвкушая выговор от начальства, и оттого уши мои, чувствовала, начали приобретать красный цвет позора. Третий день работаю, и такой прокол! Оправдание вроде «дедушке помогла до лавочки дойти» звучало по-ералашевски наивно и неправдоподобно для барышни двадцати двух лет с высшим образованием. Но сильнее терзала меня собственная невежественная оплошность: приняв такой подарок от незнакомца, даже не узнала, как его зовут!

Моему опозданию маленький коллектив из четырех человек филиала большого банка посмеялся, обозвав матерью Терезой, а администратор — больше для вида — погрозила пальчиком. Не успела я с облегчением выдохнуть и погрузиться в рабочий процесс, как на весь зал громко и страшно прозвучало: