Грибная красавица (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 45

— Довольно! — я с трудом нашел в себе силы кивнуть Антону, и тот после секундного колебания вновь набросил накидку на плечи девушки.

— Я не могу сама о себе заботиться! Мое тело полностью изъедено этой гадостью, я заживо гнию, понимаете? Меня на этом свете держало только одно — желание увидеть мою мать и спросить ее, за что? Почему она молчит? Заставьте ее говорить!

Глаза девушки стремительно наполнялись безумием и болью.

— Ваша честь, я думаю, достаточно. У меня больше нет вопросов к свидетелю.

Судья согласно кивнул, и Антон увез несчастную, которая продолжала кричать и всхлипывать. Я взглянул на Лидию, она сидела все с тем же скучающим видом, словно происходящее ее ничуть не трогало. Поймав мой взгляд, она мило улыбнулась, подмигнула мне и на пальцах начала показывать три, потом два, один и… Дверь зала опять распахнулся, я едва сдержался, чтобы не застонать. Но в зал суда вошел всего лишь гонец, он подошел к судье, передал ему письмо и что-то прошептал на ухо. Судья нахмурился и отпустил гонца. Потом распечатал письмо и пробежал строчки. Поднял мрачный взгляд на присутствующих и резко сказал:

— Объявляется перерыв на двадцать минут. Обе стороны и представители Святой Инквизиции, ко мне в кабинет.

Я непонимающе оглянулся на Лидию, но она не удостоила меня взглядом, поскольку деловито разглядывала себя в зеркале и поправляла макияж.

Отец Валуа был явно раздосадован. Он закрыл дверь за нами и довольно резко сказал мне:

— Взгляните на это, господин Тиффано, — и протянул мне письмо.

Я недоуменно развернул письмо с епископской печатью и бросил взгляд на текст. У меня перехватило дыхание. Это было то самое письмо с отказом в дознании от епископа, что я получил, и которое на моих глазах сожгла Лидия! Невозможно, я же своими глазами видел!..

— Вижу, вы удивлены. — Судья удовлетворенно кивнул головой. — Вы действительно не знали, что в письме отказ?..

— Я не… Я не понимаю, — я поднял глаза на отца Валуа, лихорадочно соображая, что делать. — Откуда у вас письмо? Его ведь выкрали…

— Епископ Талерион, вы подтверждаете, что это написано вашей рукой?

Епископ нетвердой рукой взял письмо и пробежал неровные строчки.

— Ваша честь, я действительно…

Судья сказал очень тихо, но от его слов мороз по коже пошел:

— Вы отказали в дознании инквизитору Тиффано, хотя имелись все основания для его проведения. Теперь в свете открывшихся фактов вы понимаете, как это выглядит?

Кардинал Яжинский попытался что-то сказать, но властный взмах руки отца Валуа остановил его.

— Вы знаете, почему сегодня в суде присутствует вояг Хмельницкий? Почему заседание открыто для горожан? — Судья стукнул кулаком по столешнице. — Потому что этот мелкий царек завладел документами о деловых сделках помчицы с… с кем, как вы думаете?

— С кардиналом Ветре… — вырвалось у меня невольно. Я помнил эти документы среди прочих, найденных в кабинете колдуньи.

Судья яростно взглянул на меня, от его спокойствия уже ничего не оставалось.

— Да, именно! Сановник Святой Церкви оказался запачканным в делах колдуньи, погубившей сотни детей. Мне! Мне, одному из ордена Пяти, пришлось договариваться с этим ничтожеством, чтобы он не давал огласку делу! А теперь вот это! Если содержание этого письма станет известно, то вы, епископ, и вы, кардинал, будете вынуждены подать в отставку, понимаете?

— Кто вам его прислал, ваша честь? — осмелился спросить я, пытаясь сообразить, чего еще следует ждать.

— Подписано Серым Ангелом, — судья швырнул конверт со стилизованным изображением крыла. — Вы подумайте, какая наглость! Презренный вор смеет писать, что не желает пачкаться имуществом Церкви, купленным за кровавые деньги колдунов!

Судья сел, сцепил руки в замок и уставился на нас тяжелым взглядом. Когда закончится этот театральный кошмар, выйду и придушу дрянь!

— Я хочу знать только одно. Каких еще сюрпризов мне ждать? У кого еще могут оказаться документы, которые якобы сгорели? И я хочу знать, и непременно узнаю, кто слил воягу информацию о деле!

Сановники молчали, молчал и я, размышляя. Я точно знал, что Лидия стащила пузырек для Картуа, подкупив кого-то из стражников. Про документы воягу наверняка сообщила тоже она. Возможно, даже выкрала их для него с помощью того же стражника. Но пожар с уничтожением улик? На нее это не похоже, хотя…

— Ваша честь?..

Судья поднял на меня тяжелый взгляд.

— Я полагаю, что пожар не был случаен, и вовсе не является делом рук Серого Ангела. Он выгоден только тем, кто хотел скрыть случившееся…

— Замолчи, щенок! — епископ замахнулся на меня, но был остановлен тихим замечанием судьи.

— Интересно, господин Тиффано.

Я сглотнул, но упрямо продолжил:

— Я думаю, что улики из церковного схрона не сгорели, а просто были перемещены в другое место. Слишком высока цена за подобное омолаживающее зелье. Поэтому уверен, что в скором времени они станут всплывать по бешеным ценам на черном рынке. Тогда поползут скверные слухи…

— Возможно, вы правы… — судья сверлил меня взглядом. — Что же, по-вашему, следует сделать?

— Назначить новое дознание по делу исчезновения улик. Обыскать дома всех сановников, все склады, что записаны на них, и возможно…

— Ваш дом мне тоже велеть обыскать? — очень холодно спросил отец Валуа.

— Обыскивайте, мне скрывать нечего, — спокойно ответил я.

— Ну что ж, тогда так и поступим.

— Но, ваша честь, как можно! — епископ тщетно пытался повлиять на судью, лицо отца Бульвайса пошло красными пятнами, на лбу выступили крупные капли пота.

— Я прямо сейчас отдам приказ стражникам обыскать все ваши дома, включая резиденцию кардинала Ветре. Посмотрим, правильны ли ваши догадки, господин инквизитор. Все свободны.

Судья встал, подошел к окну и повернулся к нам спиной, показывая, что разговор закончен.

— Останьтесь на пару слов, господин Тиффано.

Я замер возле двери. Когда мы остались наедине, отец Валуа спросил меня, переходя на ты:

— Что думаешь про девицу Хризштайн?

Я смотрел ему в спину и размышлял, что ответить. Слишком много лжи сегодня звучало в этом здании!

— Думаю, — я слегка помедлил, потом решился. — Я думаю, что девица Хризштайн не так проста, как хочет казаться.

Судья резко обернулся и уставился на меня удивленно.

— Однако, молодой человек! Ты меня приятно удивил. Оказывается, ты умеешь разбираться в людях… Она совсем не проста. А эти три болвана так ничего и не поняли…

Он отошел от окна, направляясь ко мне, заглянул в лицо и спросил:

— Это ведь не ты слил информацию воягу?

Я даже не успел ответить, потому что он отрицательно покачал головой и ответил за меня:

— Конечно, не ты. Ты его даже в лицо не знаешь. Я наблюдал за тобой сегодня.

Он опять переместился, усевшись за стол.

— Ты знаешь, что потребовал от меня вояг Хмельницкий взамен неразглашения этой информации? Отзыва кардинала Ветре из городского совета и запрета на участие в городских делах Святого Престола! И мне пришлось согласиться, слишком многое на кону… Теперь в городском совете десять голосов, по три на каждого вояга, и последний, десятый голос, что раньше принадлежал Церкви, теперь не будет использоваться. Но знаешь, что мне сообщил вояг?

— Что? — я искренне недоумевал. С какой стати судья посвящает меня в дела политические?

— Что он готов передумать и отдать голос церкви тому, кто сможет выиграть этот процесс, на тот момент казавшийся абсолютным безнадежным. Что скажешь? С чего бы воягу продвигать тебя в совет, а?

— Я не знаю, ваша честь, — я склонил голову в почтительном поклоне, пряча глаза. Что еще задумала эта мерзавка?!?

— Сначала я думал, что ты сам это все подстроил, но теперь, после заседания, я думаю, что к этому могла приложить руку и девица Хризштайн… Если она подкупила стражника, чтобы достать зелье, то вполне могла и достать документы для вояга. Только вот зачем ей продвигать тебя в городской совет, а?