Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 10

Догадался тогда Гхарт сам вниз, на землю, глянуть.

Взглянул Гхарт на землю – и поразился! Видит он, что все люди Ханке костры возжигают, а про прочих Богов и не вспоминают. Понял тогда Гхарт хитрость младшего брата, гнев объял его.

Собрал он Богов на совет. И на совете том раскрыл обман Ханке. Зашумели Боги, обступили обманщика со всех сторон, кулаками потрясая.

Испугался Ханке, потом холодным покрылся, да виду не подал. И так говорит:

– Подождите ругать меня, братья и сестры. Я ж все это только для вас и придумал. И такая задумка моя была, чтоб показать людям, как важно Богов своих чтить, ибо коротка жизнь людская, забыть могут, а вам, братья и сестры, доказать, что приглядывать за людьми надобно, ведь слабы они умом, как бы чего не натворили. А о собственной славе я и не помышлял, на том и стою.

Посовещались Боги, и сказал тогда Ястре – Повелитель Небес:

– Это ты, младший брат, хорошо придумал.

Остальные покивали – и разошлись.

Один Гхарт остался и так молвил:

– Хитрец ты, Ханке – и нас, и людей провел. За находчивость твою не стану тебя сильно наказывать, но на глаза мне столько-то времени не показывайся! – сказал так, и скинул Ханке на землю.

А там его уже люди поджидают, толпа целая, кто с топором, а кто и с мечом.

– Подлец! – кричат. – Обманул ты нас! Не жить тебе более.

Испугался Ханке, потом холодным покрылся, да виду не подал. И так говорит:

– Подождите ругать меня, люди. Я ж это только для вас и придумал. И такая задумка моя была, чтобы на своем примере показать, как жить можно. Вот вы трудитесь, трудом своим пищу добывая. А я ничего не делал, а столько-то времени дары от вас принимал. И вы так можете. Я вам, люди, хитрость подарил, обману и ловкости научил. Как без труда жить хорошо показал. И за то вы и мне теперь костры возжигайте.

Сказал так хитрец, улизнул – и был таков.

И с тех пор повелось, что  призывают люди Ханке, когда нужно соседа вокруг пальца обвести, либо воровство с разбоем учинить. Да и честные люди нет-нет, да подкинут Ханке подношение. Так, на всякий случай.

 Вот как обрел Ханке дело свое. И прозвали его после этого  Ханке-плут или Ханке-двуликий. Потому что больно любит он над людьми да Богами подшутить да поглумиться.

Завсегда Ханке опасаться надо. А если сам человек кого обмануть пытался, да не вышло, так и того паче. Не нравится Ханке, когда его дары просто так пропадают. Тогда он сам так над тобою посмеется – что берегись, можешь и головы не снести, вот как этот несчастный.

Бридо кивнул в сторону свертка, который конюхи уже снимали с телеги.

– Да, вот как этот несчастный, – повторил он.

– Забавная легенда, – кивнул Ларун.

– Да, про Ханке все такие, – хохотнул Бридо. И они надолго замолчали.

Сверху, из замка, доносился веселый шум пира и звуки баллады о морском короле, которого русалка на дно заманила, так полюбившейся многим воинам.

… Но вот надоело тому королю

Любиться с ундиной в подводном краю.

Скучая по суше, по битвам и небу,

Столетье спустя, король выплыл к брегу,

Но сделал два шага – и все, его нет.

Лишь горсточка праха лежит на песке.

Увы, не живут столько лет на земле…

Ларун обернулся, взглянул на освещенные окна замка и еще раз обреченно вздохнул.

***

Кхану снился нехороший сон, где он стоял в огромном поле…

Он стоял на поле, усеянном цветами. От земли парило. В свете солнечных лучей казалось, будто цветы оживают и протягивают ему лепестки, словно руки.

"Будет гроза", – подумал Элимер и понял, что хочет почувствовать ее силу.

Он посмотрел на себя будто со стороны и увидел, что на нем развевающиеся белые одежды. Улыбнулся и неторопливо сделал несколько шагов. Наклонился к цветам: они казались удивительными, каждый словно светился живым теплым огнем. Элимер осторожно дотронулся до лепестка, но – о, Боги! – цветок обратился в пепел. Дотронулся до второго, третьего – и они тоже в пепел. Прахом рассыпались под пальцами.

"Будет гроза,– снова подумал Элимер. – Это хорошо, дождь оживит их".

"Гроза очищает… Гроза очищает" – услышал он доносящийся издалека знакомый голос.

На открытую ладонь упали первые капли.

Одна, вторая.

Они чисты и прозрачны.

Словно слезы. И так приятно холодят разгоряченное тело.

Третья, четвертая.

Отчего-то теперь они стали теплыми и окрасились багряным.

Это кровь.

Кровь – шептал дождь.

Кровь – вторили цветы, превращаясь в пепел.

Кровь – неумолимо стучало в висках.

Элимер попытался опустить руки, но не смог.

Они стали липкими, кровавый поток стекал по пальцам, капал с волос, белая одежда потемнела и прилипла к телу. Элимер попытался закричать, но голос ему не подчинился.

Запах. Запах крови. Такой странный – отвратительный и одновременно манящий.

"Ты слишком много убивал, теперь они пришли мстить", –  мелькнула нелепая мысль. Или не такая уж нелепая?

Элимер услышал позади чей-то злорадный хохот. Резко обернулся и увидел брата. Тот стоял на балконе какого-то старого замка и смеялся. Замок медленно приблизился и навис над Элимером зловещей черной тенью. Но Аданэя страшный дождь почему-то не коснулся.

– Это потому, что гроза очищает! – крикнул брат, словно услышал его мысли. – А эта кровь да падет на твою голову, Элимер! Ведь ты никогда не перестанешь любоваться смертью! – и снова хохот.

"Но ведь я приказал отрезать ему язык?" – мелькнула напоследок еще одна мысль, и Элимер в панике проснулся, чувствуя нестерпимую боль в висках, словно голову его сдавило железным обручем.