Община Святого Георгия. Второй сезон - Соломатина Татьяна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
Ася:
Владимир Сергеевич, вы очень хороший человек…
Поднимает взгляд – его уже нет.
Носятся вокруг дивана, Белозерский пытается поймать Веру.
Белозерский:
Да! Дружба у нас с Асей! И не более того! Думал, уж ты-то даёшь право мужчине и женщине на дружбу!
Вера:
(передразнивая) Уж я-то – да!.. Да не все женщины дают мужчине это право!
Белозерский поймал её. Схватил в крепкие объятия.
Белозерский:
Вы уже больше месяца испытываете моё терпение!
Вера:
Не здесь!
Белозерский:
Папа в отъезде…
Вера одаривает его замораживающим взглядом: «щенок ты и есть – щенок!» От такого взгляда он сам её выпускает, недоумевая.
Вера:
(кивая в сторону двери) Такое горничным шепчешь?… Как и нашей незаконной пациентке барский сынок шептал?… Или сам барин.
У него на лице: оскорблён в лучших чувствах. Вера саркастично усмехается: «обидчивый щенок!»
По лестнице спускается Бельцева – она много лучше себя чувствует, аборт выполнен под адекватным обезболиванием, стерильными специально для этого предназначенными инструментами, умелыми руками. Судя по её повадке, Вера не ошиблась в «диагнозе» и Бельцева действительно горничная. Бельцева безошибочно идёт к боковой двери – «каптёрке» лакея Василия. Тихо стучит. Выходит лакей Василий.
Бельцева:
Прошу прощения. Вы не могли бы меня выпустить через чёрный ход.
Он кивает. Взгляд Василия исполнен сочувствия.
Лакей Василий провожает Бельцеву. С него слетела наносная чопорность, он сейчас добрый простой человек. Достаёт ассигнации, неловко пытается ей сунуть.
Лакей Василий:
Ты это… Если в доме, где служишь, балуют – уходи.
Бельцева:
Как же – уходи? Это моё первое место. Куда без рекомендаций?
Лакей Василий:
Куда-куда… На Кудыкину гору!.. Куда-нибудь же можно!
Бельцева решительно отодвигает его руку с деньгами.
Бельцева:
Спасибо! Мне в этом доме и так помогли. Баре и барчуки везде балуют. Вы и сами, поди, горничных зажимаете! А откажет – со свету сживёте!
Лакей Василий обескуражен совершенно искренне. И огорчён абсолютной уверенностью горничной в том, что она говорит – настолько это прочувствованно. Она понимает, что лично его она обидела зря. Говорит чуть мягче:
Бельцева:
Пойду я. Вечером у господ бал… (язвительно) Как бы у госпожи нервного припадка ни случилось.
Вера и Белозерский спускаются по лестнице. Белозерский надутый. Вера говорит совершенно обыденно:
Вера:
Приходи ко мне вечером.
Белозерский весь вспыхивает от радости. Вера окорачивает его пыл ироничным тоном.
Вера:
Только хвост павлиний дома оставь. Или в бордель занеси. И в клинике веди себя в соответствии с субординацией. Что до Анны Львовны: или руку и сердце предлагай, или голову дружбами не морочь. Она до дружб ещё не доросла. И слава богу!
Со стороны чёрного хода появляется Василий, немного не в своей тарелке. Белозерский этого не замечает, в отличие от Веры.
Вера:
ВасильАндреич, что с тобой?
Лакей Василий:
Проводил… барышню.
Вера:
С этими барышнями не только твой молодой барин сядет. Но и старый – состояния и званий лишится. Должен же быть в этом доме хоть один разумный человек!
Смотрит на Василия. Он чуть с сердцем – позволяет быть собой:
Лакей Василий:
Я что могу?!..Могу только рядом поселиться, передачи носить!
Вера тронута его преданностью – от души. Гасит свои чувства иронией:
Вера:
Хоть хорошо платят?
Василий кивает, «шутку понял», отвечает, хоть и с горечью, но тоже иронично:
Лакей Василий:
Если как пособник не пойду – лет на двадцать банковского счёта на передачи достанет. Я экономный.
Вера пожимает Василию плечо. Обращается к нему.
Вера:
Николай Александрович из Берлина вернётся…
Удивлённый и даже ревнивый взгляд Белозерского: Вера не только в курсе, что отец в отъезде, но и знает, куда он отправился.
Вера:
Я ему самолично устрою!
Идёт на выход. Белозерский за ней.
Госпитальная карета стоит у подъезда господского дома. На козлах сидят Госпитальный Извозчик (надут) и Георгий (словоохотлив).
Георгий:
И много у вас работы?
Госпитальный Извозчик:
Как откроемся – узнаешь!
Пауза. Извозчик никак не хочет идти на контакт с Георгием, что для него нехарактерно. Георгий не любит подобных невнятных ситуаций. Решает выяснить напрямую.
Георгий:
Так, Иван Петров! Когда и чем я тебе насолить успел? Я, знаешь, не люблю, когда товарищ на меня непонятный зуб имеет.
Госпитальный Извозчик:
Ишь ты, зуб! Моего зуба ещё заслужить надо!
Георгий:
Ну ты… бобёр!
Из господского подъезда выходит Концевич, с саквояжем; на лице – брезгливо-надменное выражение. Георгий, кивая на Концевича, обращается к Извозчику:
Георгий:
Этот, понятно, таким уродился. Но ты ж, я чую, другой!
Концевич садится в карету.
Георгий:
И? Чего?… Ни слова?!
Госпитальный Извозчик тоже очень хочет ляпнуть что-нибудь про Концевича, но сам себя окорачивает:
Госпитальный Извозчик:
А ни слова – значит сказать нечего. Едем!
Понукает лошадь. Трогают. По улице, к господскому дому, идёт Бельцева. Бледная. На неё обращает внимание Георгий. К Извозчику:
Георгий:
Девица – ровно полотно.
Госпитальный Извозчик молча правит, демонстративно не обращая внимания на Георгия.
Георгий:
Я ж не так просто… Я ж с доктором живу. С Верой Игнатьевной!
Извозчик бросает на Георгия ошарашенный взгляд, искоса. Веру Игнатьевну он уважает. Георгий не так интерпретирует взгляд.
Георгий:
Да не в том смысле «живу», дундук-бурундук! В смысле: я за неё в огонь и в воду.
Вера и Кравченко проводят совещание. Стук в дверь. Заходит Концевич. Кладёт бумаги с отчётами о вызовах перед Верой.
Концевич:
Ещё один нервный припадок. Итого за истекшую неделю опробованного модуса: двенадцать нервных припадков – все в возрасте прекращения функционирования яичников; пять вздутых животов, и один приступ подагры.
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
