Понять. Поверить. Простить (СИ) - Леонова Светлана - Страница 57

— Настюш, — ахнула Мария, увидев красные заплаканные глаза дочери, — что случилось, доча?

Настя хотела было ответить твердым голосом, что все в порядке, но вместо этого расплакалась.

— Господи, что случилось? — засуетилась Мария. — Раздевайся скорее и пойдем.

Настя разулась и сняла верхнюю одежду. Мама сразу отвела ее на кухню, усадила на диванчик и дала стакан воды.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она у дочери.

Настя устремила невидящий взгляд в пол и не молчала, а Мария не торопила ее с ответом — дочь сама все расскажет, если захочет.

— Мам, почему так больно? — наконец произнесла Настя. — Невыносимо больно.

— О чем ты? — не поняла Мария.

— Я ему совершенно не нужна. Безразлична. Но без него я не могу.

— Настенька, успокойся. Хочешь, я тебе чайку успокаивающего заварю.

— Посиди со мной, — Настя положила голову на материнское плечо и сразу же почувствовала теплую ладонь поверх своей головы.

Они еще некоторое время сидели и молчали, пока наконец, Настя не продолжила тихим голосом.

— Никогда не думала, что можно вот так сильно полюбить. И что может быть так больно от того, что тебя отвергают.

— Ты влюбилась, — понимающим голосом ответила Мария. — Это не тот ли самый парень, что был с тобой, когда Эля с Аней в аварию попали? Твой начальник, да?

Настя только кивнула головой и сделала глоток воды.

— Вот видишь, ты сама догадалась, — вздохнула девушка. — А он ничего не хочет видеть.

— Мне кажется, ты не права, дочка. То, что я успела заметить, никак не говорило о его безразличии к тебе как таковом. Ну посуди сама — разве стал бы он весь вечер до поздней ночи сопровождать тебя всюду? Ведь он же тебе подставил свое плечо в трудную минуту…

— Мам, мы с ним провели ту ночь вместе… — прошептала Настя.

Мария замолчала, пытаясь поверить услышанному.

— И в чем же тогда проблема? — неуверенно спросила она, понимая, что здесь все не так просто, как может показаться.

— А на утро он ушел, даже не дождавшись, когда я проснусь. Никаких объяснений, понимаешь. Теперь он меня избегает.

— Ну милая, — Мария погладила дочь по волосам и прижала ее голову к себе, — в жизни не все так просто. Всегда существуют подводные камни. Чтобы кидаться в омут, нужно знать дно.

— Мам, я сегодня с ним все же поговорила. Все выяснила. — Настя судорожно вздохнула, опять перебирая в голове прошедший разговор с Олегом. — Ведь он уже был женат. И его жена ему изменяла, она три раза делала аборт, будучи беременной от Олега. А когда решила уйти к другому, то просто заказала киллера, чтобы убрать надоевшего мужа… Мам, он никому больше не верит. Мне даже кажется, что и себе самому он больше не верит. Живет, как машина, выполняя определенные действия по программе.

— Машина, говоришь, а как же тогда назвать то, как он тебя поддерживал в день трагедии с девочками? А то, что вы вместе потом были? — Настя готова была поклясться, что мама сейчас улыбнулась.

— Сбой программы, — проворчала она.

— Я тебе вот что скажу, дочка, — серьезным тоном проговорила Мария, — когда я познакомилась с твоим отцом, он только-только потерял жену — любимую жену, — и остался с маленьким ребенком на руках. Стас ведь очень похож на свою мать, да ты и сама видела ее фотографии. Вспомни, каково Эле приходилось, когда она смотрела на Аню — ведь малышка тоже была копией своего отца. Ты думаешь легко пережить утрату любимого человека, когда его частица, его лицо всюду с тобой. И папа тоже тяжело переживал утрату Гали. И когда мы с ним стали постепенно сближаться, то я все равно видела, что он все еще любит умершую жену. Думаешь, мне не было тяжело тогда? Даже когда я узнала, что ты у нас будешь, то не спешила давить на него — я не хотела, чтобы Игорь был зажат в тиски. Хотелось, чтобы он сам захотел семью, чтобы осознал, что жизнь продолжается. — Мария поцеловала дочь в лоб и продолжила. — Нужно отдать должное, твой отец не отградился от своей ответственности. Я думаю, что ему нужен был какой-то пинок от жизни, что ли, чтобы принять все таким, как есть, и жить дальше. Я его всегда старалась окружать своей любовью, но знаешь, как было трудно сделать так, чтобы эта любовь не была навязчивой. Нужно дать любимым время, чтобы своей любовью мы смогли заглушить их боль.

— Мам, я так не смогу, — снова заплакала Настя. — Наверно у меня нет терпения, или я слишком избалована… Но одно дело, когда тебе все же нашли место в своем сердце, а другое — когда сердце совершенно закрыто и никому туда доступа нет.

— Всегда очень трудно говорить за кого-то, что же он чувствует на самом деле. Вот взять тебя, к примеру, — разве ж я могла подумать, что у тебя на душе ТАКОЕ творится, я все думала, что ты так из-за девочек переживаешь. Но хорошо, что хоть ты высказалась — никогда не нужно все в себе держать.

— Спасибо мамуль, — Настя обняла маму и поцеловала ее в обе щеки. — Ты у меня самая лучшая.

— Ну кто б сомневался, подлиза ты моя, — улыбнулась женщина.

— Я не подлиза. А ты и правда самая лучшая мама. Не зря ж тебя папа полюбил. — Настя еще раз обняла маму и встала. — Спасибо, что поговорила со мной. Пойду переоденусь.

— И сразу же на ужин. Скоро папа приедет — все вместе посидим.

***

После ухода Насти Олег еще долго не покидал свой кабинет. Благо завтра был выходной и можно было никуда не торопиться. Ближе к одиннадцати вечера в кабинет заглянул охранник.

— О, Олег Александрович, вы здесь. А то я обход делал, смотрю — свет горит. Снова работы много?

— Да, — коротко ответил Олег. — Я уже домой собираюсь.

— И что же вас так все домой не тянет? Поди семьи-то нет — не к кому спешить?

— Не к кому, — подтвердил он.

— Печально это, — охранник как будто немного огорчился за собеседника. — Всегда приятно знать, что дома кто-то тебя ждет. Родная любящая душа. Ладно, не буду задерживать. До свидания.

— До свидания, — Олег в задумчивости пожал руку мужчине.

Сегодняшний день выдался очень тяжелым. Олег понимал, что причинил Насте боль своим ответом, но ничего другого он не мог ей сказать. Как иначе, мягче можно было ей объяснить, что в его душе все выжжено как после адского пожара. Как на выжженной почве не растет трава и деревья, так и в выжженной душе больше не селится любовь. Как она сказала сегодня? «Нужно уметь прощать и доверять. Ради того, чтобы жить дальше.» Можно ли доверится кому-то после такого тяжелого предательства родного и любимого человека? Да и издержки профессии не позволяли верить людям: сколько раз он уже видел бракоразводные процессы, когда муж и жена делили все до последней крошки, не щадясь даже с чувствами родных детей, сколько раз он видел, как лучшие друзья делили бизнес, заказывая друг друга… Все это можно перечислять снова и снова.

Но отчего так пусто и серо на душе? Хочется напиться. До безумия, до беспамятства, чтобы хоть как-то унять эту тревогу. Олег быстро собрался и поехал домой. Там, в пустой холодной квартире, где его никто не ждал, он открыл бутылку коньяка и остался один на один со своим прошлым и со своей болью.

Лишь только в воспаленном сознании мелькали образы улыбающейся Насти. И чем меньше становилось жидкости в бутылке, тем более откровенными становились видения… Он и Настя… Ее горячее отдающееся тело… Ее шепот: «Люблю тебя»… А потом все вдруг исчезло. И остались лишь одни ее слова: «Нужно уметь доверять. Ради того, чтобы жить дальше».

Глава 27.

На следующий день Настя с мамой поехала к Эле. Виктор и Игорь уже не оставались на ночь, так как Эля стала быстро идти на поправку, что отмечал и ее лечащий врач. Он удивленно смотрел на снимки и даже прицокивал языком:

— Да, не часто увидишь людей с такой поразительной выносливостью и способностью быстро восстанавливаться. Обычно трещины в ребре не меньше четырех недель затягиваются при самом лучшем раскладе, а у вас уже на второй неделе положительный результат имеется. Как вы сейчас дышите, не больно? — обратился врач к Эле.