Фольклорная практика (СИ) - Грант Игорь "IGrant" - Страница 5

Я усмехнулся. Эк занесло, словно подвожу философию под свои желания. Просто неохота получить битой по голове от поборников морали. А не пошли бы они все! Пусть ебутся конём об угол круглого дома! Словно что-то сотлело в душе. Странное состояние охватило меня в ночи. Как будто разом потерял гири на ногах, заставлявшие ходить, а не летать. Тиль, Тилище, Тилька, дурень стоеросовый. Как же хочется тебя обнять и затискать. Но тебе с твоими устремлениями в сторону баб-с я создам только неудобство. Так что сделаю-ка финт ушами. Как там говорят? Клин клином?

Опустошение расправило крылья внутри, направляя мысли в простое и понятное русло. Зачем я бегу от самого себя? Кому от этого легче? Тем, кто и так со мной не здоровается? Нет. Им до одного места моё существование: каждому из миллиардов. Родным? Как им может быть легче от того, что я вечно злой, раздражённый и потерянный? Друзьям? А их у меня просто нет, только Тиль. Может быть, проверить: насколько же он мне друг? Не поймёт – значит, так тому и быть. Не этого ли я хочу? Чтобы он исчез с горизонта? Нет, не этого… Я хочу, чтобы он сейчас был рядом со мной, а не с этой фифой. Надо ли ещё что-то говорить? Я остановился посреди тротуара, слепо уставившись на проезжающие машины. Хватит врать самому себе. Он мне нужен. Но я не хочу портить ему жизнь. Что делаем? Правильно.

Развернувшись, я пошёл обратно к клубу, где сейчас тусовалось множество тех самых клиньев, которыми выбивают дурь из трепещущего сердца. К чёрту всё, сегодня или никогда. Кажется, я спятил окончательно и бесповоротно.

«Спя», - постукивала одна нога. «Тил», - поддакивала вторая.

«Спя»… «Тил»…

«Тил»…

Тиль!

Колючая спираль скрутилась в груди. Ночной ветерок осторожно овевал пылающее лицо, я же шагал вперёд, чувствуя, как с каждым шагом слабеют колени. Но сейчас в хаосе мыслей царил единственно верный постулат: «Будь собой, или сдохни». Наверное, придётся выбрать второе. Но сначала – клин. И за тобой, Тиль, я не пойду. Будь счастлив, что ли. А впереди вновь засветилась вывеска ночного клуба «Параграф». Как та самая закорючка, что отделяет одну часть текста от другой. И ты отделишь моё прошлое от будущего.

========== ВОПРОС: НАХРЕНА?! ==========

Ощутимая жара окутала с первых шагов по холлу клуба. Снова на пути мелькнул давешний тип, предлагавший чего-то где-то. На волне настроения я оценивающе глянул на его тушку и чуть не вздрогнул. При одной мысли, что надо будет прикасаться к этой личности, в голове плеснула муть. Прилизанный, слащавый, словом – отвратительно до безобразия. Уши ощутимо раскалились, и я, теперь уже за совсем не символическую плату, просочился в основной зал. Видать, был перерыв между выступлениями: народ клубился возле барной стойки, толкался во всех свободных от столов местах, под бодрую музыку перебирал ногами на танцполе. Всё это освещали разноцветные фонари… Тусовка жила свой пугающей жизнью. Какой-то мужик лет сорока заинтересованно шагнул в мою сторону. И тут я увидел то, чего никак не ожидал. Возле барной стойки стоял спиной ко мне ни кто иной, как Тиль собственной персоной. И общее впечатление от его позы было такое, словно на его плечах лежал мешок цемента. Придавленность ощущалась на расстоянии.

Страх волной поднялся откуда-то из глубины. Что он тут делает? Неужели всё так просто? Я не поверил своим глазам, отступил в толчею и постарался вжаться в ближайшую стену. Что он здесь делает, всё-таки? Если то, о чём я боюсь даже подумать, то тогда становятся понятны все эти его странные взгляды и попытка быть толерантным… Но как же тогда Юля? Как же все его девчонки, с которыми Тиль постоянно тусит? Я сглотнул и чуть не подпрыгнул от громкого вопроса:

- Тоскуешь в одиночестве?

Мой взгляд упёрся в зелёные глаза подкачанного блондина, наряженного в жёлтую полурасстёгнутую рубашку навыпуск и антрацитовые джинсы, даже на вид очень тесные. Лет ему было около тридцати, а во взгляде блестели искорки неподдельного интереса. Моё молчание его явно заинтересовало. Парень подошёл почти вплотную и спросил:

- Ты сегодня занят?

- Н-нет, - выдавил я, пытаясь восстановить обмершее дыхание. Это словно в омут с головой сигануть оказалось.

- Тогда, может, выпьем чего-нибудь за знакомство?

Его голос, наконец, проник в моё сознание обволакивающим бархатом. Невозможное – возможно… Сердце испуганно дёрнулось в груди. Я же сипло ответил:

- Давай… выпьем.

- Костя, - представился новый знакомый.

- Василий, - сказал я, вежливость – наше всё. И тут же словно отпустило. Я успокоился, и мы уже вдвоём пробрались поближе к танцполу и сцене. Константин чуть ли силком усадил меня за стол, а сам исчез посреди шума и музыкальных «там-тамов». Смятение в полную силу обрушилось на меня практически сразу, захотелось исчезнуть, раствориться, пропасть из ставшего душным помещения, спрятаться от шума, от людей, от Кости… Который однозначно на что-то такое рассчитывает.

Многоцветье фонарей померкло. Лучи прожекторов сошлись на сцене, где по-балетному компактно замер парнишка с голым торсом и в обтягивающем трико. Я с удивлением и интересом узнал нашего спутника в сегодняшней поездке. Сложен Крис оказался удивительно гармонично и спортивно, в чём-то утончённо и даже гуттаперчиво (гибко, красиво, волнительно и одухотворённо). В темноте рядом со мной скрежетнул стул, и Костин голос довольно сказал:

- Смотри, смотри! Этот парень просто бог сцены!

На стол с лёгким стуком опустились два бокала, один из которых тут же пододвинули ко мне. Я же смотрел на сцену, забыв обо всём. Танцор пошевелился, медленно поднимая сложенные руки. Его поза умирающего лебедя превратилась в нечто совершенно другое. А темнота наполнилась взлётными аккордами композиции «Hysteria» группы «Muse». И Крис начал танец. Под гитарные рифы и наэлектризованный вокал он извивался, рисуя полотно недоступных образов. Словно сражался с несколькими невидимками, которые то одолевали, то отступали в глубокий сумрак сцены. В какой-то момент я понял, что это вовсе не схватка, нет. Это был чистый незамутнённый секс, словно за парнем просто испарилась кровать, поставленная вертикально. Но акт вовсе не прервался, он перетёк в невесомость. И зрители смотрели на удивительный рисунок звенящего гибкого тела в полном молчании, боясь потревожить вдохновение неловкими звуками, несмотря на то, что играла музыка. Крису совершенно не понадобилось снимать с себя скудную одежду, чтобы после окончания номера зал взорвался в экстазе и свисте.

Когда лучи прожекторов сошлись на блестящей от пота фигуре в обтягивающем трико, Крис галантно поклонился в духе викторианской эпохи и вскинул руки, призывая зал к тишине. Дождавшись, когда последние вопли увязнут в сумраке, парнишка улыбнулся и громко сказал:

- Сегодня у меня тут гости!

У меня внутри что-то ёкнуло и притихло. Парень же продолжил:

- Их зовут Тиль и Василий! Ребята, если вы ещё не сбежали из клуба, выходите сюда!

Где-то рядом кто-то засмеялся. Зал наполнился смешками и скабрезными репликами, от которых у меня окончательно распалились уши. Вот уж теперь я точно не высунусь! Осторожно сдвинув стул, я встал. Костя тут же поднялся следом и шёпотом спросил:

- Это про тебя, что ли?

- Ну же, парни! Тиль, я тебя видел! – с доброй усмешкой почти крикнул наш знакомый.

- Да вот он! – раздалось из полумрака, и к сцене выскочил мой челкастый приятель. Ему явно помогли обрести ускорение, сопровождая пробежку весёлым смехом. Тиль замер у края танцпола, набычившись озираясь и переминаясь с ноги на ногу. Крис тут же спрыгнул со сцены, подбежал к Тилю, ухватил за руку и потащил к возвышению, залитому белым светом. На несколько мгновений у меня перехватило дыхание. Рубашка Тиля превратилась в ореол, охвативший атлетический торс. Сам он словно вспыхнул бликами искрящейся темноты крашеных волос. Взгляд Тиля испуганно метнулся по залу и замер, уткнувшись в Криса. Костя рядом со мной как-то тяжко вздохнул и проворчал: