Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 1

Ветер блуждал в сосновых ветвях, затянув нескончаемую песню. Полная луна заглядывала в потаённые уголки леса. Тени казались живыми.

Прилетел боевой клич филина. Лес притворялся спящим. Ратибор на всякий случай отодвинулся, покидая круг света. Граница со Степью место безлюдное, но не безопасное. Две жизни, две бесценных юных жизни Крона и Малка тому подтверждение.

При воспоминании о погибших товарищах, младший командир отряда всадников сжал зубы и саданул кулаком по сосновому стволу. Боль вернула юношу в состояние сосредоточенной задумчивости. Ратибор лизнул руку, глянул во тьму. Ещё день, и лес кончится. Дальше Степь. Дикая и безводная, чужая и беззаконная…

Хотя где сейчас найдешь Закон и Справедливость?! Подлунное княжество было оплотом. Красоград — последним местом, где ещё помнили заветы Древних, где пользовались светильниками Эдисона Ильича, где догнивали останки повозок славной Лады. Красоград в руинах! Мелкие князьки растаскивают княжество по лоскутам. Чернь безумствует. Сиггурд погиб, спасая огненную жидкость и арсенал всадников от лап мятежников. Закона и Справедливости больше не существует!

Что делать воину? Кому нужен младший командир отряда всадника. Войску князя Справедливого? Ну, уж нет!

Ратибор тряхнул головой — развалины Красограда ещё дымятся, Подлунное, раздираемое на клочки стонет, прах товарищей взывает о мести. Он найдёт проклятого Мериддина и воздаст чародею по заслугам! А потом? Потом можно уйти к северянам, на остров Бурзум — родину Сиггурда. Или на юг…

Ратибор усмехнулся. Южнее степи раскинулась чудная империя — царство женщин — Кефри. Мужчины там не то, что оружия не носят — право голоса не имеют. Всем заправляет императрица, она же верховная жрица богини Оби — одной из древнейших богинь, которая, по легендам, всегда думала о женщинах и приходила на помощь в самые критические дни. Уж там-то всаднику точно места не найдётся. Один дурацкий закон — белого не носить, обтягивающего не надевать чего стоит!

Хотя, чего греха таить, даже в Подлунном находились, с позволения сказать мужчины, что убегали в бабье царство. Им, видите ли, надоели войны, служба в ополчении, они, видите ли, ради детей готовы кому угодно подчиниться, даже собственной жене! Ренегаты! Из-за таких и пало Подлунное. Из-за них и проклятого Мериддина!

Ратибор выхватил револьверы, словно многочисленные враги вот-вот выступят из лесной чащи в освещённое костром пространство. А может быть, и правда выступят? Хаос коварен!

Ещё в незапамятные времена он послал в Мир Древних своего сына Масона. Тот породил Героина, Спида и Экологию. Они разрушили Мир Древних. О том говорят все жрецы великого бога Калаша — плюющегося огнём сына славного Рода.

Хотя, Всевед смеётся над проповедями жрецов и называет их параноидальным бредом, а Ратибора — малолетним шовинистом с дурной башкой. Кому другому, юный всадник и не спустил бы таких слов, но волхва не отваживался перебивать сам князь, жрецы опускали в его присутствии голову, словно нашкодившие мальчишки. Шутка ли сказать — хранитель знания недоступного и Древним. От такого любое оскорбление стерпишь, да ещё и спасибо за науку скажешь.

Порождения Хаоса вроде не появлялись, Ратибор принялся чистить оружие. Револьверы не смазывались пару дней. За такое попустительство Сиггурд мог не только посадить под арест, но и на смену Луны лишить права носить оружие — самое строгое наказание для всадника. Княжеские воины получали револьверы в день завершения испытания и не расставались с ними до смерти. Две сотни плюющихся огнём и свинцом сыновей Калаша хранились в арсеналах княжеского дворца, переходя из века в век от одного к другому поколению всадников. Если их не чистить ежедневно, во чтобы они превратились? Вот именно — в труху, как самодвижущиеся повозки славной Лады, дворцы электричества и башни для добычи огненной жидкости.

Всевед, правда, говорит, оно бы и к лучшему, но Всевед вообще говорит много странного. Он даже Калаша богом не считает — говорит — никакой он, мол, не сын Рода, а обычная железка, машина для убийства. Жрецы с ним спорить не отваживались, но объявили речи волхва ересью, а любого его последователя — лазутчиком императрицы Кефри и князя Справедливого.

Всевед только посмеялся в ответ, обозвав почтенных жрецов неучами и авантюристами. Ратибор не одобрял антиобщественных выходок старика, но не перестал посещать его хижину на окраине Красограда. Волхв, конечно, рассказывал много непонятного и, честно говоря, не особо правдоподобного. За некоторые речи вообще могли изгнать из Подлунного в Степь, к мутантам.

Скажем, к примеру, рассуждения волхва о том, что благоговение всадников перед револьверами ни что иное, как извращённая форма фетишизма или желание каждого мальчишки попасть в княжеский отряд — комплекс неполноценности недавно вышедшего из пелёнок народа. Слова-то какие! Не каждый жрец или книжник разберет, о чём бормочет сварливый чародей.

Ратибор тоже сперва не понимал, но через полгода общения начал разбираться в чудных рассказах старика. Только два слова не мог понять и принять юноша — гуманизм и терпимость. Всевед чаще всего употреблял их, рассуждая о мутантах. Тут вообще такой кисель выходил, что в рот совестно взять. Каждому в Подлунном ясно — коли, родился в семье большеголовый ребёнок с тремя пальцами и бесполый — не обошлось здесь без демоницы Экологии. Место родителям вместе с безволосым чадом в Степи. Пусть защищают княжество от кочевников, а теперь ещё от мятежников Справедливого. Всё хорошо, все довольны — ведь могли запросто прикончить за общение с демонами.

У Всеведа собственное мнение. Твердит постоянно о прегрешениях Древних перед Экологией. Мутанты, мол, искупление для народа Подлунного. Место нелюдей, мол, среди остальных и через слово гуманизм поминает, через два — терпимость.

За такие речи вполне можно оказаться в Степи, среди мутантов. А они ох как жителей Подлунного не жалуют! Вот бы наелся старик своего гуманизма через край. Неблагодарные твари, после того как им сохранили жизнь, вместо охраны границ все как один вступили в войско князя Справедливого. Вот вам и терпимость.

Старик, конечно, мало что смыслил в военной обстановке — то травы собирает, то толстую книгу листает — Ратибор с ним потому и не спорил. Кроме того, пожил волхв немало — времена до Древних помнит, тоже снисхождение можно сделать. Юноша-то это понимал, а вот княжеский судья Кривослов вряд ли бы стал вникать в подробности. Сразу бы высшую меру объявил. Хорошо, что ещё со времён Воедела — прадеда Яромира нет смертной казни. Предок князя решил отправлять мутантов и татей в Степь. Пусть новые земли осваивают, их потом всегда пограбить можно. Опять же нагрянут кочевники — изгои на пути. За то время пока провозится враг с обороняющими свои жалкие домишки жителями приграничья можно ополчение собрать или с ханом договориться.

Так что смерть Всеведу за крамолу не грозила, но и жизнь в Степи тоже не мёд. Потому и держал Ратибор язык за зубами обо всём услышанном. Жалел старика. Привык к его рассказам. Волхв не только глупые рассуждения вёл. Начнёт истории о Древних — аж дух захватывает! Какие войны вели предки! Какие машины строили! Как с Экологией воевали! Ох, если бы не она проклятая, да братья её Героин и Спид…

Кроме того, обучил чародей юношу чтению. Не на языке Древних — это и простолюдины умеют — с помощью Всеведа постиг Ратибор волшебную руническую грамоту. Опять же заклятья и заговоры. Такая наука никакому всаднику не помешает. Да ни каждому Всевед захотел её передать. Он и Ратибора-то выделил случайно. Стыдно сказать за что — за стихосложение. Занятие достойное беглецов в империю Кефри. Но то разговор особый.

Сиггурд-наставник не осуждал учёбу курсанта школы всадников у волхва. Вроде даже, как и одобрял. Позже Ратибор заподозрил, что наставник сам посещает хижину на окраине Красограда и слушает чудные речи. Чем ещё объяснить случай с Кроном?