Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 17

— Наставник… , — начал, было, Крон.

— Молчать! — две льдинки на чёрном от копоти лице вспыхнули яростью. — Это приказ! Отомстите за нас, ребята… , — добавил он уже мягче. — Доживите за нас… Воспитайте новых всадников…

Ратибор первым вступил под своды туннеля ведущего в лес. Всадник едва сдерживал слёзы и старался не оглядываться. Всего один раз он не утерпел и повернул голову. Сиггурд так и остался в его памяти — светловолосый северянин с пронзительными голубыми глазами и факелом в руке.

Когда молодые всадники оказались в лесу и отошли на сотню шагов, их оглушил и заставил упасть на землю вселенский гром. Гигантский огненный гриб вырос над макушками деревьев. Сиггурд одержал победу в своём последнем бою.

Воспоминание о наставнике заставили всадника невольно дотронуться до покоящегося на груди серебряного молоточка. Что-то ударило о поверхность стола. Ратибор вздрогнул и в долю секунды вырвался из тисков воспоминаний. Толстуха застыла перед столом, выпятив грудь, более похожую на два средних размеров холма. Размалёванная как у бурзумского жреца физиономия слегка подёргивалась.

— Заказ, — всадник увидел на столе треснувшую тарелку с куском мяса и запотевший кувшин.

— Спасибо, — он огляделся в поисках вилки. Скорее всего, здесь это считалось никому ненужной роскошью. — Мне больше ничего не надо, — Ратибор хотел, было приняться за еду, но гора плоти, благоухающая перекисшим потом и застарелой брагой, не сдвинулась с места. — Это тебе, — порывшись в карманах, он кинул, на потемневшие от пролитого пива доски, медный грошик.

— Господину ещё нужны какие-либо услуги? — работница Дола сгребла монету, при движении руки по жирному телу пробежала тошнотворная волна. Словно тарелку с плохо застывшим студнем качнули.

— Нет, господину ничего не надо, — поморщился Ратибор.

Едва протискивая массивный зад между тесно сдвинутых столиков, игнорируя шлепки и намёки татей, красавица, тщательно упрятавшая осиную талию и крепкие бёдра под слоем жира, прошествовала к стойке.

Ратибор принялся за еду. То ли кулинарные таланты толстухи были обратно пропорциональны её внешности, то ли всадник сильно проголодался, но мясо растаяло, словно грязный снег под апрельским солнцем. Ратибор сделал добрый глоток из кувшина, когда увидел напротив верзилу со всклоченной бородой и бельмом на глазу.

— Сиятельный господин не желает бросить кости? — гнилые зубы обнажились в подобие любезной улыбки.

— Нет! — Ратибор нащупал спрятанный в сапоге нож.

— Ай-ай-ай! — голова татя замоталась из стороны в сторону. — Но вы пришли сюда с денежками, сиятельный господин. Вы ввели нас в искушение. Игра — лучший выход. Неужто вы заставите бедных людей применять силу? Мы же не душегубы, в конце концов.

Грянувший со всех сторон пьяный гогот подтвердил худшие опасения Ратибора. Слишком уж беспечно тряс он мошной перед Долом и толстухой. Прав одноглазый — ввёл людей в искушение!

— У меня не столько много монет как вам кажется, — костяная ладонь привычно улеглась в ладони, палец нащупал кнопку.

— А у нас, их вообще нету, — сообщил тать. — Хватит дурить! — пудовый кулак грянул о поверхность стола. — Кошелёк!

— Кошелёк? — левая рука нащупала кобуру и щёлкнула предохранителем. — А тебе не кажется, что мой кошелёк — моя забота, господин Одноглазая Пивная Бочка!?

Верзила неестественно взревел, как бы от ярости. В грязных руках сверкнул исполинских размеров кинжал. Перед лицом Ратибора мелькнуло лезвие.

— Пасть порву! — брызгал слюной тать. — Моргалы выколю! Всю жизнь на лекарства работать будешь!

Ратибор вскинул правую руку и нажал кнопку. Через секунду одноглазый, так и не поняв, что произошло, рухнул на заплёванный пол. Лезвие стреляющего ножа вонзилось в единственную здоровую глазницу.

К мёртвому телу подскочил плюгавенький мужичонка.

— Убил, братцы! — завопил он, бросив взгляд на недавнего партнёра по игре. — Кривой же шутейно ножичком… баловался! Али зазря мы господ в княжестве вешали?! Зазря кровь проливали?!

— Смерть боярину! — словно пробка из бочки с перебродившей брагой из-за ближнего к выходу стола вылетел мутант. — Кончилось их времечко!

Указательный палец на левой руке Ратибора, всё ещё спрятанной под полой плаща мягко лёг на спусковой крючок. Вместе с грохотом на лбу мутанта появилась аккуратная дырочка, в то же мгновение огромный череп разлетелся подобно гнилой тыкве, забрызгав близ сидящих кровью, мозгами и осколками костей. Пули со смещённым центром другого эффекта и не давали. Только в цель попади, а с этим у Ратибора проблем никогда не было.

Ратибор вжался в стену. С силой ударил обеими ногами в крышку стола. Тяжёлая мебель пролетела несколько метров, сминая первые ряды кинувшихся в сторону всадника татей.

— Никогда не стоит затевать ссоры с незнакомцами, — произнёс он, поднимаясь с лавки и скидывая плащ.

— Всадник! — вылезающие из-под обломков стола мятежники хотели, было отступить, но их спины упёрлись в напиравших сзади товарищей, коим ещё не удалось рассмотреть формы княжеского воина.

Впрочем, одежда Ратибора ненадолго остудила охваченные хмельным бесстрашием головы.

— Ряженный это! — первые не очень решительные попытки приободрить самих себя, скоро слились во всеобщий гвалт. — Сдохли всадники! Один он! Не робей, братцы! Нас три десятка! Заломаем! Наподдай ему, Рыжий! Иди да сам наподдай! — вопили с разных сторон.

Правая рука всадника метнулась к поясу. Даже самый глазастый не успел заметить, как оказался на линии огня двух револьверов — смертоносное оружие заговорило… Наиболее отчаянные или, скорее всего наиболее пьяные, раззадорившись собственными криками, уже мнили, как рвут и топчут дерзкого одиночку вставшего против шайки, когда наткнулись на первые пули. Раскалённый свинец впивался в тела, рвал плоть, дробил кости, терзал внутренности. Выпучив, красные от многодневного пьянства глаза, ещё не веря в собственную смерть, продолжая сжимать кулаки и потрясать ножами, они падали под ноги напирающих сзади. Тех, кто ещё жаждал кровавой потехи и верил в лёгкий успех.

Некоторым, выстрелы Ратибора не дарили лёгкого избавления. Обезумев от боли, захлёбываясь кровью и криком, они пытались отползти прочь, волоча сизые внутренности по грязному полу. Их затаптывали недавние собутыльники — одни, почуявшие убийство и рвущиеся вперёд, другие, чудом избежавшие встреч со свинцовыми осами, сообразившими, что убивать позволено не только им, и мечтающие оказаться подальше от проклятой пивнушки, где ещё недавно так славно коротали время.

Синеватый дым вклинивался в белёсые облака, образуя чудные узоры. Запах пороха задавил и вытеснил все прочие ароматы. Перед Ратибором легла невидимая черта, которую не смог переступить ни один разбойник. Только ручейки крови отваживались касаться сапог всадника. Под его подошвами собралась огромная лужа тёмной густой жидкости. Он её не замечал. Он не отвлекался на перезарядку — пальцы сами, чётко и быстро вставляли цилиндрики со свинцовыми головками в барабаны. Он не целился, позволяя сверкающим помощником самим выбирать жертву. Он смотрел в лица врагов. Ещё недавно наглые и угрожающие, они были охвачены страхом. Уже никто не желал получить ни деньги всадника, ни его жизнь. Каждый жаждал сохранить собственную. Но выстрелы Ратибора рушили даже робкую тень надежды. Всадник не собирался выпускать никого. Это был его суд и тут же исполненный приговор. Приговор человека потерявшего Родину, друзей, возлюбленную и часть самого себя. Приговор человека обречённого на месть. Обречённого на убийство…

Ратибор опустил револьверы, когда в зале не осталось ничего живого, кроме него самого. Даже мухи, оглушенные и задыхающиеся в дыму, замертво падали на тела разбойников. Перешагивая через трупы и скользя по залитому полу, всадник отыскал Кривого. Поморщившись, выдернул лезвие. Вытер его о чудом оставшийся не пропитанным кровью клочок одежды убитого. Собрал нож. После грохота выстрелов, воцарившаяся тишина казалась абсолютной. Лёгкий шорох, где-то за пивными бочками, показался всаднику раскатом грома. Он вскинул револьвер. Ещё секунду назад, Ратибор бы не задумываясь, выстрелил, проделав дырку и в бочке, и в том кто за ней прятался. Но боевой азарт схлынул, всадника тошнило от вида крови, в висках стучало, голова раскалывалась.