Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 48

— Ладно, — прищур Майка не обещал ничего хорошего ни Ратибору, ни Беовульфу. — Забирай своего напарника, и не попадайтесь мне больше на узкой тропинке.

— Вот это дело! — улыбнулся Беовульф. — Пошли, хуторянин! — он дружески подмигнул всаднику. — Потолкуем, ха-ха, об урожае гороха на этот год… Хуторянин.

— А ты молодец, — похвалил воин, когда они оказались за его столом.

— Я убивать не хотел, — признался Ратибор. — Не рассчитал маленько.

— Я не про гору жира толкую. Он по заслугам получил. Я о том, что ты до последнего момента за оружие не хватался. У тебя под плащом что-нибудь огнестрельное?

— Револьверы.

— Я так примерно и думал. Хорошо, что ты пальбу не учинил… Неплохая у тебя выдержка… для хуторянина.

— Я из Подлунного княжества. Младший командир всадников, — Ратибору очень не нравилась усмешка, с которой Беовульф произносил «хуторянин».

— Вот это на правду больше походит, — рассмеялся светловолосый. — Я его, понимаешь, выручаю, а он небылицы рассказывает. Чувствуешь, как тебе сразу полегчало, какой груз с души свалился?

Ратибор пожал плечами.

— Я тоже считаю, что это всё чушь, — неожиданно согласился Беовульф. — Здесь, кто не врёт, тот долго не живёт. По мне уж лучше тяжесть на душе, чем лёгкость на плечах. Согласен?

Всадник повторил тот же неопределённый жест.

— Вижу, что согласен, — ответил за него светловолосый. — Всадники это какое-то воинское объединение? Скорее всего… разведка… Подлунное… Ничего не слышал о таком. Далеко это? Постой… Наверняка за внешними границами. Как же тебе удалось пройти? По твоему виду не скажешь, что много сражаться пришлось… Как-то тебе заставы удалось миновать — это и ежу понятно… А в наших краях забыл чего? Подзаработать решил? Не возражай! Зачем тебе ещё в эту дыру соваться? Только не говори, что за подвигами! Время героев давно кончилось, сейчас наёмники бал правят…

За время монолога, Ратибор не успел вставить не слова. Беовульф говорил быстро, чётко, не терпящим возражений тоном. Он ставил вопросы и тут же сам на них отвечал, жестом призывая собеседника к молчанию.

— … заставы ты прошёл, — продолжал тем временем Беовульф, — стражу на воротах тоже как-то проскочил, но в регистрационном приказе не бывал, потому, как тебе не выдали вот такую бляху, — воин показал на медный кружочек, приколотый к отвороту рубахи (Ратибор сперва принял его за амулет), — В принципе, ты чужак, незаконно проникший в вотчину Дона. Чуешь, чем это пахнет? Вижу, что пока нет. Объясняю: пусть ты будешь трижды наездником…

— Всадником, — поправил Ратибор.

— Неважно, — отмахнулся светловолосый. — Но если бы ты вынул револьверы, на тебя накинулся бы весь кабак. Это я ещё не учитываю того, что Майк — младший сын Дона. Из этого какой вывод? В нехорошую историю ты попал, парень. А если взглянуть пристальнее, то и я вместе с тобой. Потому мы принимаем следующее решение — ты мне рассказываешь всё, честно и без утайки, как и водится между сообщниками. Согласен? Вижу что согласен — другого выхода у тебя нет… Предупреждаю, если ты только подумаешь об обмане — я сразу же ухожу, а уж ты продолжай с Майком, то, что этот юноша называет базаром. Его громил ты наверняка одолеешь, но вот когда пьяная орда ринется защищать отпрыска всеми обожаемого Дона… Тяжеловато тебе придётся.

По наступившей тишине и внимательному взгляду голубых глаз, Ратибор понял — пришёл его черёд говорить. Он постарался, как можно короче описать Беовульфу историю своих приключений. В конце концов, всадник не совершил ничего постыдного, чтобы таиться от человека уже два раза приходившего на выручку.

— Как ни странно, я тебе верю, — подытожил Беовульф, когда Ратибор закончил рассказ. — Приврать-то ты, конечно, приврал… Не спорь! Всяк истину под себя искажает. Правда, всегда такова, какой мы её видим… Но в основном… Гм… В основном я тебе верю. Твои бы способности, да по нужной дороге. Долго ты ещё собираешься гоняться за Мериддином.

— Пока не найду.

— А что дальше?

— Отомщу!

— Допустим. А дальше?

— Там видно будет…

— Чушь. Детский лепет. Надо заранее знать, что ты будешь делать с тем, что желаешь приобрести. Ты жаждешь смерти чародея? Понимаю и всячески приветствую. Ты не знаешь, для чего она тебе нужна. Я смеюсь над тобой!

— Он сгубил моих близких. Уничтожил Родину.

— Глупость! Пора взрослеть, Ратибор. Песни скальдов и красивые саги хороши зимним вечером у тёплого очага и под добрый ковш пива. Каждый мальчишка понимает после первого же похода, что война не романтические бредни, а способ наживы и утверждения своего превосходства над всеми. И над врагами, и над соотечественниками. Боевая слава — красивая упаковка, позволяющая продать подороже свой меч. Оставим скальдам скорбь о возлюбленной и тоску по Родине — поговорим как воины. Что ты получаешь, убивая чародея?

Ратибор снова пожал плечами.

— Я так и знал, — кивнул сам себе Беовульф. — Бессмысленная трата времени и сил. Предлагаю тебе действительно пойти в мои напарники. Мне нужен человек прикрывающий спину, тебе — проводник по здешним местам. В накладе никто не остаётся.

— Я не могу…

— Я так и знал, — Беовульф не огорчился и не обрадовался. — Ты ещё не отказался от идеи изменить Мир в одиночку. Прискорбно, но ничего не поделаешь. Все мы через это прошли…

— Позволь один вопрос.

— Только не о том, где я прячу свои сокровища.

— Нет. Почему ты дважды выручил меня?

— У меня есть свой кодекс — если один против многих, то я на его стороне. Ты сейчас подумал, что это благородство и бескорыстие? Не спорь, вижу, что подумал. Всё гораздо проще — это мой каприз с одной стороны, боевая слава — с другой. К тому же очень приятно окунуть носом в навоз любимого сыночка Дона.

— Кто такой этот Дон? Князь?

— Значит так, — Беовульф, прищурив один глаз, что-то подсчитал в уме. — Одно из правил моего кодекса гласит следующее — принялся выручать, не бросай на полдороги. У меня есть немного времени. Я тебе коротко расскажу о месте, куда ты попал, потом выведу из города. Договорились?

— Спасибо.

— Вот только не надо слёз благодарности и трогательных объятий. Скажем так — я на время позволяю себе быть таким, каким меня представляют скальды. Слушай! — он схватил за ухо проходящего мимо отрока. — Пива моему напарнику из дубовой бочки, что в подвале, а не из помойного ведра. Ясно?!

— Ясно, — пропищал отрок.

— Здесь отличное пиво подают, — сообщил Беовульф.

— Уже в курсе…  — усмехнулся Ратибор.

— Ты о фирменной бурде? Я видел, как у тебя физиономия скривилась, когда пену сдул. Я ещё гадал — решишься отхлебнуть или нет? Не волнуйся, мне эту гадость не подсунут.

— Такие помои и свинья пробовать откажется.

— А вот они не отказываются, — светловолосый бросил взгляд на забитый народом зал, — даже в долг просят. Они и протухшую мочу лакать будут, лишь бы мозги задурить. Быдло!

— Ну не все же…

— Все, — отрезал Беовульф. — Все до единого! Ненавижу двуногих скотов! Я вот всё гадаю, как это случается, что прекрасные девушки превращаются в похотливых бабёнок, а благородные юноши либо в пьяниц, либо в рабов кошеля?

— Ну не…  — попытался возразить Ратибор.

— Все до единого! Не спорь! Поживёшь с моё — убедишься! Человек — самое мерзкое животное!

— И ты?

— И я. Только мерзость моя попривлекательнее выглядит. Снаружи… нутро такое же гнилое, стремления те же — мягче спать, слаще жрать, кошель потуже набить, да побольше девок в постель затащить. И ты таким же станешь! А не станешь — значит, дурак ты прекраснодушный и больше ничего!

— Но можно…

— Нельзя! Ты вот за чародеем сломя голову несёшься, думаешь — какой я благородный мститель! А поближе глянем — за девчонку мстишь! За невесту свою! И всё! Так чем ты от наёмника Беовульфа отличаешься?! Я, может, в твои годы от трона конунга отказался, в бой с чудовищами рвался! Хотел добро творить! Кому это добро нужно? Им?! — воин окинул взглядом пьянствующих горожан. — Не был я в твоём Подлунном, но уверен народец там точно такой же! Он везде одинаков! И за них ты мстишь?! За скот в человеческом обличье?! От зла их хочешь избавить?! Да для этого каждому из них надо глотку перерезать, потому что основное зло в них самих, а не в каком-то дряхлом колдуне! Ты ему спасибо сказать должен! Погоди спорить! Верю, девчонка твоя красивой была. Верю, было у вас какое-то чувство, которое скальды любовью зовут, а я дурью! Так и скажи спасибо Мериддину, что в тебе всё это сохранилось! Молчи, говорю! Я ещё не закончил. Поживи ты подольше при дворе, и узнал бы, как государственные дела стряпаются, как должности получаются, как неугодные рты закрываются… Ты тогда вряд ли бы скорбел о гибели княжества! А с девчонкой знаешь, как вышло бы? Может, и счастливы вы были бы… пару месяцев. А потом? Потом у одних соседей — мясо в щах жирнее, у других — дом богаче, у той купчихи — сундук с платьями больше, а у этой боярыни — шкатулка с драгоценностями объёмистее. Ты бы сперва терпел, старался бы как-то урезонить, потом бы рукой махнул, начал бы приворовывать, мародёрствовать, лишь бы твоя красавица не ныла да до тела своего тебя бы допускала… А время-то идёт. Это я ещё помалкиваю о таком варианте, что тебя пристукнули бы в каком походе, или ещё хуже — покалечили. Дослужился ты до десятников — силы в тебе ещё много. Глядишь на свою красавицу, а она уже расползлась как квашня, рожа морщинистая, нос багровый, потому как от безделья к бражке пристрастилась. Вместо страстно горящих глаз — водянистые зенки, сводившая с ума грудь свисла до самого пояса, вечно мокрые под мышками рубахи, вечный запах пота и вечное нытьё об отданной тебе молодости. Где же прежняя любовь? Теперь ты ненавидишь сварливую бабу, когда-то приведённую т в дом. Мечтаешь от неё избавиться. Сам идешь к колдуну…